Убийство одного для жизни ста тысяч

Это было 13 июля, в день, когда я знала, что все изменится, в день, когда мне удалось спасти страну от ужасных массовых убийств и насилия, которое распространялись, как лесной пожар, и которое, казалось, ничто не сможет остановить. Сегодня я хотела бы спасти республику. Я бы спасла её от злого человека, который утверждал, что помогает республике, но в реальности он был жестоким убийцей без какой-либо добродетели и морали внутри. Имя его — Марат, он был единственным человеком, который вызвал сентябрьские резни. Я знал, что он был причиной всего этого. Что он был единственным человеком, ответственным за все, что случилось. Террор, казнь короля… ничего хорошего не происходило, республика была бы уничтожена такими темпами, и я была единственным человеком, который мог бы изменить это. Единственным человеком, который посмел бы убить злого, стоящего за всем этим, Жан-Поля Марата. Был уже вечер, и легкий ветерок струился по людным улицам Парижа. Я смотрела вперед и шла спокойно, продумывая план, который я создала. Это был ясный и солнечный день, на небе было очень мало облаков, и я чувствовала, как пот начинает появляться на мне. Это был жаркий день, и слабого ветерка было недостаточно, чтобы избавиться от всей жары, которую я чувствовала. Я прикоснулась к кухонному ножу шестидюймовым лезвием, которое купила как раз для этого случая и которое так хорошо спрятала. Все должно было быть идеально. Меня не волновало, что меня казнят. Это было для большего блага. Я убью человека, чтобы спасти 100,000 людей. Внезапно я оказалась прямо перед домом, где жил Марат. Сегодня утром мне уже было отказано, но пришлось попробовать еще раз. Я должна была выполнить свой план, и на этот раз меня бы ничего не остановило. Секунды, которые прошли, пока меня не впустили, казались вечностью, и вдруг я очутилась в комнате, где Марат находился в своей ванной, принимая ту лекарственную ванну, в которой, как я слышала , он нуждался. На ней была деревянная доска, покрытая тканями и переполненная всевозможными письмами и документами. Марат спокойно просматривал документы с серьезным выражением лица, но вскоре на его лице появилась улыбка. Я избегала смотреть на человека, зная, что если бы я это сделала, он, вероятно, знал бы о моих истинных намерениях. Он жестом указал мне сесть на соседний стул, и я тотчас же это сделала. Затем он начал расспрашивать меня о положении в Нормандии. Я чувствовала блеск его глаз по отношению ко мне, пытливый, напряженный, но в то же время любопытный, беззащитный, даже невинный и доверчивый. Я чувствовала, что моя душа в ужасе от перспективы того, что я собираюсь сделать. Я собиралась убить человека. Я собиралась отнять чью-то жизнь. Конечно, это было действие так же плохо, как-то, что происходило? «Нет, это необходимо. Я убью этого человека, чтобы спасти 100 000», — я быстро убедила себя мысленно. Вскоре я начала объяснять ему ситуацию в Кане, и вскоре он спросил у меня имена. Я читала их, и как я закончила, он записал их на листе бумаги. Вскоре он закончил писать список людей, о которых я ему рассказала. Я одумалась. Я чувствовала, как мое сердце бешено колотится, делая вид, будто оно собирается выпрыгнуть из моей груди в любой момент. Адреналин заливал мои вены, и я дышала быстро и слегка громко. Я посмотрела на Марата, все еще совершенно беззащитного, и сразу отвернулась. Я должна была сделать это сейчас. Сейчас или никогда, и я знала, что другой возможности не будет. Я вскочила со стула, на который мужчина предложил мне сесть несколько минут назад, и быстро вытащила кухонный нож, который я так хорошо спрятала в корсете. Человек посмотрел на меня с удивлением и то, что казалось каким-то странным. Кровь видно в его глазах. Я опустила кухонный нож вниз. Он пытался остановить меня, но слишком медленно. Нож аккуратно вошел ему в грудь, и вскоре кровь начала вытекать со смертельной скоростью. Я посмотрела на себя, мое лицо и одежда теперь запятнаны кровью. Я с ужасом взглянула на него, чувствуя, как совесть разрывает мне душу. — Помогите мне, моя дорогая подруга! — закричал умирающий, за несколько мгновений до того, как упал замертво на ванну. Я продолжала смотреть на него, совершенно не подозревая о своем окружении. Нож, который я сжимала в руках, упал на окровавленный пол. Я должна была убить его. Я уже убила Марата. Я совершила убийство. Охранники заполнили комнату, и единственное, что я могла слышать, были крики его жены, наполненные печалью. Я закрыла глаза и начала повторять себе, зачем я это сделала. — «Это один человек на 100 000. Это один человек на 100,000» — опять зашептала я. «Я сделала хорошо, это один человек на 100 000», — пробормотала я, пытаясь выкинуть из головы крики, которые повторялись снова и снова в моей голове.