москва - владивосток

Москва встречает их пронизывающим ветром, заснеженными улицами и атмосферой праздника: Рождество вместе с Европой остались позади, а Россия вовсю готовилась к Новому году. В поезде шум и суета, магические существа, волшебники и ведьмы всех возрастов и национальностей снуют туда-сюда, громко переговариваясь, обмениваясь приветствиями и рукопожатиями, стены и потолок облеплены магическими украшениями, то и дело меняющими форму и цвет. От последних рябит в глазах и Альбус, прикрывая их ладонью, судорожно пытается отыскать нужное купе. Ввалившись внутрь, он зябко ежится, не спеша снимать пальто, обнимает себя за плечи и бегло осматривает разукрашенную в пух и прах кабинку. От мыслей о том, какими усилиями (и какими заклинаниями?) владельцам поезда удалось впихнуть сюда гигантскую ёлку, упирающуюся макушкой в потолок, его отвлекает напоминающий сосульку Геллерт, появившийся в дверном проёме. Одеваться по последнему писку европейской моды было непоправимой ошибкой, и теперь оба пожинали плоды своей глупости, хотя оба же в своей среде считались большими интеллектуалами. Но никто не идеален. - Господа, вы одеты совсем не по погоде, - подмечает присоединившаяся к ним русская ведьма, закутанная в объёмную шубу и большой пуховый платок, - Но ничего, сейчас отогреетесь. Грациозно взмахнув рукой и хитро подмигнув своим спутникам, она произносит длинное неизвестное Альбусу (надо будет попросить записать его на бумагу) заклинание, и температура, по ощущениям, поднимается на добрый десяток градусов. Объёмное одеяло, появившееся из ниоткуда, уголками приобнимает за плечи мужчин, тесно прижимающихся друг к другу, и змеей обвивается вокруг них. В воздухе повисает густой аромат свежей выпечки, а из магического радио начинает звучать «Котел, полный крепкой, горячей любви». Ведьма стаскивает с себя шубу, которая самостоятельно заползает на отведенное ей место, и высовывается в коридор, выискивая кого-то взглядом. - Напомни мне, почему мы это делаем? – голос Геллерта холоднее, чем русская зима, Альбус осторожно берет его за руку, чуть поглаживая потрескавшуюся на морозе кожу, и поучительно произносит: - Ты делаешь это ради меня, я – ради своего учителя, пригласившего меня на столь важное для него мероприятие, и, к сожалению, не объяснившего причину, по которой решено было провести его во Владивостоке. - Хорошо, но почему поезд? - Это романтично, - за пятнадцать лет знакомства с Геллертом Альбус так и не научился придумывать убедительных оправданий, поэтому на недоуменный взгляд спутника тире коллеги тире любовника он лишь пожимает плечами и обворожительно улыбается. - ЭТО романтично, - обескураженно повторяет мужчина, мысленно задаваясь вопросом, как его вообще угораздило сойтись с этим несуразным любителем лимонных долек и экстравагантных нарядов. Как его вообще угораздило поставить чужие интересы выше своих и согласиться на подобную авантюру. С Новым годом, абсолютно непригодным для жизни климатом, переполненным вагоном и французами, дьявол бы их побрал, оглушительно хохочущими за стенкой. - Геллерт? – в голосе Альбуса появляются тревожные нотки, когда глаза мага загораются недобрым огнем. Сбросив обиженно дернувшееся одеяло с плеч, он срывается с места, на ходу вынимая волшебную палочку и бормоча проклятья на родном языке. - Дорогой, дорогой, «с Новым годом, Авада Кедавра» не лучший способ завести знакомство, - добродушный женский голос прерывает гневный монолог Геллерта, а его обладательница, по-свойски ухватив мужчину под руку, возвращает его компаньону. - Вы слишком напряжены, вам нужно расслабиться, - в дверном проёме появляется ещё одна ведьма, прижимающая к груди большой бумажный пакет, и кокетливо подмигивает иностранцам, выбравшимся из магических объятий одеяла, но всё ещё не спешащих снимать верхнюю одежду. Незнакомка дважды соединяет ладони, и в воздухе повисает звенящая тишина, как будто весь остальной мир вдруг перестал существовать, и Дамблдор ловит себя на том, что в очередной раз восхищается этой незамысловатой магией. Которая теперь переместилась на небольшой столик и полностью захватила его, отвлекая от попыток вникнуть в суть диалога, ведущегося на русском языке. Повернувшись к Геллерту, мужчина обнаруживает, что его спутник завороженно наблюдает за разворачивающейся на его глазах картиной и улыбается впервые за долгое время. - Иностранцев так легко удивить, - усмехается одна из ведьм, торжественно вручая новым знакомым теплый пакет с неизвестным пока содержимым, и приближается к столику, не изменившемуся в размерах, но каким-то чудом вмещавшему в себя огромное количество блюд, появившихся в столь короткий промежуток времени, - Это чтобы напиться, это чтобы наесться, но сначала попробуйте то, что вы прижимаете к груди словно младенца, уверена, вам это понравится. - Вы не составите нам компанию? – искренне удивляется Альбус, провожая восхищённым взглядом волшебниц, наряды которых меняются на глазах, постепенно приобретая праздничный вид. Женщины хитро переглядываются и, не произнося ни слова, скрываются из вида, плотно прикрывая за собой дверь. Громкое шуршание пакета привлекает его внимание, и он, преисполненный любопытством, вместе с Геллертом заглядывает внутрь. - Кажется, это называется «пирожки», - мудро изрекает мужчина, извлекая из пакета ароматное изделие и с жадностью отрывая от него большой кусок, - Кажется, это лучшее из всего, что я пробовал в своей жизни, и ни одно европейское блюдо не сможет сравниться с этим шедевром. Альбус не слишком-то разделяет энтузиазм любовника, но когда густое вишневое повидло растекается по языку, заставляя каждый вкусовой рецептор ликовать, он понимает. Остановиться удается только тогда, когда желудок растягивается от помещенных в него объёмов пищи, и начинает болеть; мужчина откидывает голову назад и блаженно прикрывает глаза. - Самая вкусная еда – в России. И самые лучшие женщины. - И самые суровые зимы, - в голосе Геллерта звучит укор, но уголки губ слегка подрагивают в улыбке, а в разноцветных глазах появляются искры задора и едва различимая нежность. И это с учётом того, что бутылка с прозрачной жидкостью (чем бы она ни была, хотя определенные предположения у Альбуса имелись) по-прежнему оставалась запечатанной. - Водка, - морщится Геллерт, с громким стуком возвращая стакан на стол и спешно запихивая в рот кусочек огурца. Альбус оказывается не таким стойким, закашливаясь после первого же глотка и ощущая себя мальчишкой, впервые попробовавшим алкоголь. Спустя некоторое время, правда, осваивается и смело проглатывает обжигающую горло жидкость. Часа через три обнаруживает себя совершенно пьяным, и, будучи и в трезвом виде любителем пофилософствовать, пускается в пространные рассуждения. - А ты знал, что в России можно встретить Новый год семь раз подряд? – заплетающимся языком произносит он, принимая горизонтальное положение и укладывая голову на колени своего полусонного спутника. Геллерт не отвечает, лишь неопределенно ведёт плечами, то ли задремавший, то ли дошедший до кондиции, и Альбуса невольно пробивает на смех. Романтикой здесь, конечно, и не пахнет. *** Геллерт просыпается с пульсирующей в висках головной болью и ощущением, что его рот превратился в пустыню. Из-за стены снова доносятся французские голоса, а отсутствие самостоятельно передвигающейся шубы лишь подтверждает тот факт, что магия тишины исчезла вместе с её обладательницей. - Ради всего святого, скажи мне, что это Владивосток, - страдальчески произносит он, обращаясь к появившемуся в поле зрения и выглядящему неприлично бодрым Альбусу. Который добрую половину ночи разговаривал с самим собой, а оставшуюся часть времени вручную готовил постели ко сну, так и не сумев вспомнить, куда подевалась его волшебная палочка. - Нет, к сожалению, это только Тюмень, - сочувствующим голосом сообщает он, со снисходительной улыбкой наблюдая за тем, как Геллерт издает низкий рычащий звук и натягивает одеяло до самых бровей, - Тебе тоже доброго утра. Хочешь принесу тебе кофе? -Лучше водки, - голос сквозь толщу ткани звучит приглушенно, но мужчина разбирает сказанное и кое-как сдерживает готовый сорваться с губ смешок. Коротким кивком приветствует нового соседа, позволяя ему занять своё место, и выходит из купе, тихонько напевая себе под нос строчки из «Котла, полного крепкой, горячей любви». Парень с курчавыми волосами и чуть испуганным лицом, усыпанным веснушками, аккуратно присаживается на краешек полки, стараясь не выдавать своего присутствия и не беспокоить соседа, утро которого очевидно не задалось. В этот самый момент из чемодана доносится громкий стук, а одна из защелок отскакивает в сторону. Из-под одеяла показывается крайне недовольное лицо Геллерта, который осматривает застывшего мальчишку с ног до головы и на секунду позволяет себе мысль о том, что, может быть, «доброе утро, Авада Кедавра» не такой уж плохой способ начать день. - Что у тебя там? – холодно интересуется он, наблюдая за тем, как новый сосед неуклюже забирается на верхнюю полку, утягивая за собой чемодан и с сомнением во взгляде проверяя ненадежные застёжки. - Ничего особенного, - торопливо отвечает он, искренне надеясь на то, что волшебник слишком занят похмельем, чтобы продолжать допрос. В этот самый момент в купе возвращается второй мужчина, крепко сжимающий в руках стакан с дымящейся жидкостью, и внимание собеседника переключается на него. - Я принёс тебе чай, - улыбаясь, сообщает он, усаживаясь рядом с Геллертом и наклоняясь к его лицу с целью нежно клюнуть любовника в щеку. От поцелуя волшебник уворачивается, но чужим рукам всё же удается удержать его от попыток вновь завернуться в одеяло с головой, - Добавил в него коньяк. Поцелуй всё-таки случается, и Ньют, ставший его свидетелем, смущенно отворачивается к стенке, крепче прижимая к груди то и дело подрагивающий чемодан. Путь до Владивостока обещает быть долгим, - проносится в голове отчаянная мысль, сопровождаемая яркими картинками побега его многочисленных и столь разнообразных питомцев. Путь до Владивостока обещает быть долгим, - усмехается про себя Геллерт, то и дело поглядывая на удобно устроившегося у него на плече Альбуса и неспешно потягивая чай, - Но, может быть, это не так уж и плохо.