Monsters within us

— Каччан…       Прозвучал рядом лежащего столь родной, но при этом совершенно чужой голос. Голос Изуку звучал безжизненно и хрипло, что его еле можно было уловить краем уха. В алых глазах Кацуки блеснуло удивление и поражение. Будто бы он не ожидал услышать свое имя,хоть и жаждал когда его имя произнесут.       Он повернул голову на источник звука в гнетущей тишине, смотря на изменившегося за столько лет друга прошедших дней. Для Бакугоу он изменился, хоть и ничем особым не отличался от себя прежнего. Его волосы стали менее кудрявей выпрямившись, цвет также стал темнее практически темным, но под лунным светом было видно как макушка переливалась темно-зеленым оттенком. Он выглядел не так рассеянно и глупо как ранее. Бледные веснушки на щеках стали не так бросаться в глаза. Кожа приобрела цвет кожи мертвеца. А те ярко-зеленые глаза потускнели и казались безжизненными. На данный момент веки были немного прикрыты от усталости, а тяжелый взгляд из-под век был направлен на звездное небо.       Ему казалось, что это не он его позвал и ему послышалось, но уста его были приоткрыты говоря о том, что он продолжит свой монолог. Рядом с ним сидел вовсе не его Деку, а фальшивая замена. — Что бы ты сделал, если бы я тогда погиб?       Голос звучал все так же пусто и безжизненно. Ответ был перед самыми глазами, но он всячески продолжал отвергать его, отвергая и себя самого. Порой Кацуки слышал приятный, но в то же врямя раздражающий голос, который подчинял его себе всего. Кацуки подчинялся ему боясь, что он исчезнет снова. Сейчас же источник голоса, источник его шизофрении рядом с ним. — Я бы не поверил в это.       Эти слова были отчасти правдой. Он бы ни за что в это не поверил. — И с чего бы тебе умирать? Ты ведь сам говорил, что надерешь мне зад и станешь героем номер один. Уже передумал?       Бакуго лишь удалось состроить усмешку, сил на злобный оскал не хватило. А после поменял выражение лица на серьезность, смотря на сидящего рядом. — Нет, я не передумал.       Мидория повернул голову к светловолосому, смотря грустным взглядом прямо в глаза. Ему не когда не хотелось видеть это, но он наблюдает за этим снова и снова. — Я превзойду тебя, Каччан.       Эти слова не были похожи на те, которые он произнес на первом году обучения в Юуэй. Изуку сам не верил в свои слова. Он будто бы убеждал в этом самого себя. Он пронзительного взгляда и неожиданно прозвучавшего голоса хотелось скрыться, убежать, но тело окаменело, а в горле стал ком. Он боялся отвести взгляд от этого лица, как будто это его убьет. Убьет то, что он больше его не увидит, не почувствует, если сейчас уйдет или отведет взгляд. Он все сильнее всматривался в глаза, пытаясь найти в них ответы на все рвущиеся наружу вопросы. — Знаешь, Каччан, а я ведь любил тебя.       Сердце замерло в немом стуке, а после начало биться еще чаще, отдаваясь притупленным стуком в висках. Он думал об этом, но не знал точно. Думал, надеялся ,если причин как можно больше физической и душевной боли, то тот и думать перестанет о возлюбленности, но нет. Тот лишь продолжал бежать за «лучиком света», который его и погубил. Из-за него это хрупкое тело превратилось в живого мертвеца во плоти. Бакуго боялся это принять. Вдруг в пустых глазах Изуку зажегся огонек надежды, но тут же потух. С начало Кацуки думал что ему показалось, но это и вправду была она. В нем все еще живет надежда, которую Каччан потопит вместе с ним. — Как был придурком так и остался.       Тяжело выдохнув произнес он. Кацуки положил ладонь на бледный лоб толкая того на холодную траву. Каччан лег всем телом сверху прижимая своим весом. Одна рука безмятежно блуждала под футболкой, а другая зарылась в черные кудри оттягивая назад. За столько лет он ни разу его не обнял, не вдохнул столь успокаивающий запах шампуня от его волос, не сказал ни единого приятного слова. Все эти долгие годы он выстраивал стену между ними, которую как карточный домик сам и разрушил одним лишь несдержанным движением, одним лишь желанием. Но сейчас его это никак не волновало, заставляя забыться. Ему хотелось набрать глубже в легкие приятный цитрусовый аромат его волос, покрепче прижать к себе и вовсе не отпускать ни на шаг от себя. Если бы только он мог это сделать…       Тело под ним задрожало мелкой дрожью, мурашки табуном прошлись по всему телу, заставляя вздрогнуть. Плечи легонько подрагивали и вскоре послышались всхлипы отчаяния и боли. Черная толстовка Бакуго моментально покрылась чужими соленными слезами, но он только сильнее прижал его к себе. Тихие всхлипы переросли в истерику, он весь дрожал, стараясь использовать квирк и нанести удар, но его во время останавливали чужие ласки и глажущая рука на его спине. Время ускорило свой темп, заставляя лишь тихо наслаждаться близостью. Всё вокруг замерло, прекращая свой жизненный цикл. Слышны были лишь крики. Кроме жалостливых мольбах и криков любимого не было слышно абсолютно ничего, ни птиц, ни зверей. Пустота. Будто барьер ограждал их от мира сего. Крики перешли на хриплый тон, а после и вовсе притихли. Уже не было слышно ни всхлипов, ни криков, ни биение чужого сердца. Он снова остался один, но уже навсегда. Настала гробовая тишина, а то, что он так бережно хранил в своем сердце, разломалось на мелкие кусочки, пылинки. Настало то чего он боялся, то что его убьет.