Flying Home

Евгения откинулась на спинку кресла и включила музыку, настолько громко, насколько было нужно, чтобы не слышать свои мысли. Она знала, что только так сможет контролировать все, о чем думает. Кроме того, она была на публике и должна была сохранять соответствующее выражение лица независимо от того, что было у неё на уме. На Олимпийских играх она была вынуждена надеть маску, чтобы сохранить свою репутацию. Некоторые называли её из-за этого холодной или фальшивой, но для нее это была лишь защита. Это позволило ей выступить без падений: когда она была на льду, она даже не рассматривала возможность не приземлить прыжок. Это маска позволила ей так яростно соревноваться, а вне льда быть веселой девушкой, которую любили СМИ и другие фигуристы. И никто не мог понять, что позволяло ей так преображаться, никто, кроме ее матери и один раз Этери. Маска соскользнула только один раз - в конце произвольной программы, и когда все вышло наружу, не нашлось никого, кто бы хотел быть рядом с ней. Эмоции вышли из-под контроля, а ведь она не должна была этого допускать. Этери и Авербух ставили ей программу, и она начала танцевать её еще до того, как появилась музыка. Может быть, поэтому было так больно, когда Этери позволила ей проиграть, потому что по какой-то причине всего, чего бы она ни делала, было теперь недостаточно. Этери сделала этот выбор, чтобы поддержать Алину, чтобы дать ей ту единственную возможность, благодаря которой она была способна победить Женю, и даже несмотря на то, что она катала эту программу, ставшую для неё проклятием, ведь она отобрала всё, что у неё было. Возможно, было глупо или даже по-детски обвинять Этери в своём поражении, но почему она должна была потакать тому, чтобы Алина и все остальные поднялись и заняли её место? Женя отдала все, что у нее было, Этери, пожертвовав той жизнью, которую могла бы иметь. Она даже называла эту женщину второй матерью, но Этери не смогла ответить ей тем же. У Этери не было такой же веры в Женю, она должна была защищать свое наследие, она не верила, что Женя будет достаточно хороша для этого. Потому что Этери всегда хотела большего, быть лучшим тренером, иметь не только одного лучшего фигуриста, а сотни, и никогда не останавливаться на достигнутом. Жене всегда было достаточно Этери, но по какой-то причине тренер не могла и не смогла бы получить от неё всего, чего ей хотелось. «Не желаете ли чего-нибудь?» — проговорил голос, сопровождаемый отработанным наклоном головы и улыбкой, обнажающей зубы. «Нет, спасибо,» — сказала Женя, улыбаясь в ответ стюардессе. Она летела без матери, которая все ещё оставалась в Москве, готовя свою жизнь к Канаде. Но Жене нужно было уже начинать изучать хореографию и новую технику, чтобы подготовиться к следующему сезону. «Ты первый раз летишь одна?» — снова задала дежурный вопрос стюардесса. Женя прижала руки к подлокотникам, впиваясь ногтями в ладони. Она не знала, что это была за женщина, и чего от неё хотела стюардесса. «Да. Я часто летаю, но одна впервые.» Она сказала это на слегка неестественном английском, раздумывая над тем, насколько ужасен её русский акцент. «Какая милая девушка. Ты ведь русская. Мне нравится летать в Россию, природа там очень красивая», - сказала женщина немного снисходительным, но материнским тоном. «Знаешь, ты похожа на ту фигуристку с Олимпиады.» Женя нахмурилась: даже в самолете она не могла остаться неузнанной. «На ту, которая выиграла золото на прошлых зимних Олимпийских играх—Ада или что-то вроде того.» «Аделина Сотникова-победительница Игр 2014 года из России.» Объяснила Женя, чуть рассмеявшись. Одна её часть вздохнула с облегчением, но другая была немного расстроена. Аделина всем говорила, что они похожи и должны завоевать золотые олимпийские медали, а у Жени были только две серебряные. Она натянула улыбку: «Дома меня часто с ней сравнивают.» «Ты любишь фигурное катание? - спросила женщина, двигая свою тележку дальше и заваривая чай для человека слева от Жени. «Кажется, тренера, чьи ученицы выиграли золото и серебро, звали Терри. Моя сестра жаловалась, что ее дочь хотела купить куклу с красной пачкой, похожую на девушку, которая победила» «Да, ей было тогда всего пятнадцать,» - сказала Женя. «Российские СМИ влюблены в нее.» Это было правдой. Всё, что произошло за последние два года, уже не имело значения, и не важно, что в прошлом году Женя выиграла чемпионат мира. В СМИ теперь вовсю говорили об Алине, хотя она и победила только на одном соревновании. Жене же пришлось потрудиться, чтобы добиться всего того, чего она добилась в России -никто не знал, кто она такая, пока она не завоевала две медали чемпионата мира и не стала явным фаворитом Олимпийских игр. «Это хорошо. Не желаешь чего-нибудь съесть или выпить?», - спросила блондинка. Женя посмотрела на выбор и ее взгляд остановился на шоколаде. Он был ее любимым лакомством, и всякий раз, когда ей можно было шоколад, она покупала его. - «У меня нет с собой денег», - пожала плечами Женя, откинувшись на спинку кресла в надежде, что стюардесса оставит ее в покое. «Не беспокойся об этом, дорогая,» - сказала стюардесса, прежде чем бросить шоколадку Жене на колени и быстро направиться вперед. Пока женщина уходила, Женя смотрела на шоколадку на коленях в безобидной фиолетовой обертке. Этери всегда злилась на Женю из-за пристрастия к шоколаду, но Женя была больше не в Sambo70, поэтому она разорвала упаковку, отломала квадратик и положила в рот. Он был вкуснее, чем Женя думала, и не успела она опомниться, как вся шоколадка исчезла. Она скомкала обертку в руке и только потом почувствовала вину за то, что не заплатила, но канадских денег у нее еще не было, только рубли. Она жалела об этом в последние два раза, когда приходил обслуживающий персонал, и хотя она и обижалась на стюардессу из-за ее жалости, Женя не отрицала, что ей нужно было поесть. Но Женя уже привыкла идти против своих принципов. Каждая клеточка ее тела желала оказаться рядом с Этери после того интервью, ей хотелось втереть её имя в грязь. Вместо этого пиарщики сказали Жене улыбнуться и спрятать боль. Так же, как ядовитое растение прячет свои истинные цвета за своими ярко окрашенными лепестками. Она была вынуждена тренироваться с той же интенсивностью, когда узнала о новых прыжках, которые ей не разрешалось исполнять, и о том, что ей снова придётся поступиться своими принципами ради этого. Была причина, по которой она удалила все фотографии Юзу из своего профиля в инстаграмме. Именно Этери рекомендовала опубликовать их, одержимая идеей привлечь внимание общественности к Жене и своей школе. Дело было не в том, что Юзу Жене не нравился, иногда ей казалось, что он ей нравится слишком сильно. Просто Этери воспитала в ней понимание того, как всё видит общественность, и поскольку Женя обычно не выкладывала много фотографий в свой инстаграм и знала, что Юзу тоже не выкладывает, она уступила. Выложила фотографии, которые хотела Этери, которые могли бы впечатлить фанатов фигурного катания тем, что она на них с таким великим фигуристом. Но именно из-за Юзу Женя, наконец, положила этому конец и попыталась все исправить. Он сказал ей, что это больше не выглядело так правдоподобно, и Женя согласилась, но поскольку она теперь вновь обрела контроль над публикациями, она сначала боялась что-то удалить. Когда она, наконец, решила, какие фотографии точно оставит, она удалила все фотографии с ним. Их было больше, чем она думала, удаление фотографий оказалось непростой задачей, и вскоре она не видела экран телефона из-за застилающих глаза слёз. Первоначально она хотела удалить все фотографии, но не смогла. Ее уход ещё не был полностью организован, и Женя должна была держать всё под контролем. Удаление всех этих фотографий вызвало противоположную реакцию, создав еще большую драму среди фанатов и вынудив их проанализировать все, что она говорила или публиковала в течение последних 6 месяцев. Юзу даже написал ей об этом, что было впечатляюще, потому что обычно она ничего не слышала от него в межсезонье, если у них не было совместных туров. Она не ответила, она знала, что он знал, что она получила его сообщения, ей просто было все равно. Он бы уладил все это, и даже если он не знал, что она должна была приехать в его клуб, Орсер сказал бы ему об этом, так или иначе. Его последнее сообщение было единственным, не ответив на которое, она чувствовала себя виноватой. Оно было коротким, острым и в целом слишком точным. Женя удалила его после долгих размышлений, но она уже не могла ответить после того, как проигнорировала его последние двенадцать. После этого она заблокировала его номер телефона; она не хотела больше видеть ни одного из его сообщений, даже если ей и было интересно, что он напишет дальше. Женя собиралась вставить наушники в уши, чтобы заглушить свои мысли, когда услышала сообщение о том, что они вот-вот приземлятся. Застегнув ремень безопасности, Женя сидела неподвижно. Она ненавидела посадки, хотя в целом не нервничала во время перелетов, нормально переносила взлёты и могла часами сидеть в самолётах с ограниченным пространством для ног. Но, возможно, это было из-за того, что посадка теперь напоминала ей о тех последних отчаянных моментах на льду, прежде чем музыка остановилась, а ты вращаешься, и тебе нужно продолжать вращаться, даже когда твои ноги устали и когда у тебя больше ничего не осталось внутри. Но музыка не прекращается, так что ты улыбаешься, двигаешь плавно руками и продолжаешь кататься. И в этот момент ты слышишь звук, который является известием о посадке, музыка перестает уносить тебя в мир, в которым ты была, и возвращает в суровую холодную реальность, где тебе покажут баллы, которые решат, быть ли тебе чемпионкой, те небольшие цифры, которые поставили судьи, даже не смотря на такое твоё выступление. К тому времени, когда самолёт вернул её в реальность, повернув вправо, она была спокойнее, чем когда-либо. На этом рейсе не перед кем было притворяться, ей не нужно было делать вид, что она спокойна, чтобы кого-то уверить в этом. В этот раз она могла поставить себя на первое место и Жене это нравилось. Ей нравилось, что не надо было притворяться, что она счастлива среди юниоров, и что не нужно было говорить Загитовой, что ее нога не болит, и что им не о чем беспокоиться. Потому что она знала, так же, как и дорогая Полина, что им не о чем беспокоиться, только если они продолжат выигрывать для Этери. Она была в этих мыслях, когда услышала сигнал о том, что можно расстегнуть ремни, и, схватив рюкзак, который был единственной вещью, котоую она взяла с собой, она пошла к выходу мимо других путешественников. Увидев блондинку стюардессу, Женя быстро улыбнулась и прошла к концу очереди. Выйдя из самолёта, Женя вовсю смотрела на свой новый дом, который должен был теперь стать таковым, если только в течение следующих 4 лет всё сложится, как надо. Он был ярким с бледно-голубым небом без видимого солнца, и аэропорт был построен практически в авангарде. Но, по правде говоря, когда она посмотрела вокруг и представила все это зимой и как снег будет падать, укрывая Канаду, она подумала, что это будет ни с чем не сравнимо. Женя бы не соврала, если бы сказала, что это место действительно было похоже на дом.