***
— Товарищ начальник отряда, коменданты докладывают, что на сопредельной стороне, это самое, ну, никаких движений нету. Всё, так сказать, спокойно! — солдат отдал честь, сорокалетний мужчина пожал ему руку. — Ступай на пост, следи в оба глаза. — он слабо улыбнулся и хлопнул паренька по плечу, после чего направился в свой кабинет для повторного детального изучения карты окрестностей. В воздухе чувствовалось непонятное напряжение, которое не мог разгадать ни Бычковский, ни кто-либо другой... это оставалось в интриге.***
— Пиши. — Филипп Сергеевич уселся в кресле, снял фуражку и приказал девушке набирать текст на печатной машинке. Блондинка под диктовку офицера печатала текст тонкими пальцами. — Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский начальнику Генштаба генералу Г.К. Жукову: система воздушного наблюдения, оповещения и связи флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Отправляй. Машинку перестали мучить, секретарша вытащила напечатанный листок и поспешила заняться его отправлением. Октябрьский вытер пол со лба. Несмотря на то, что он был опытным в военных действиях офицером, не первый день командовал флотом, даже он почувствовал неведомое ранее ощущение, но сохранял надежду в незначительности этих символов. «Всего-навсего провокация. Они не посмеют, товарищ Сталин уверен...» — вице-адмирал Октябрьский убеждал самого себя в безукоризенном соблюдении немцами пакта, ну не посмели бы они его нарушить!***
Воздушное пространство развенулось слезами, казалось, сама Луна и Солнце (несмотря на то, что на небе последнего не было) начали рыдать, вторя стонам Матушки-Земли. Природа на мгновение скрылась из глаз, готовясь принять нечеловеческую атаку, испытывая глубокую боль, страдания, которых не знала она прежде; перед глазами солдат разверзлась бездна - темнота, в которой не было видно абсолютно ничего. Начальник штаба Западного округа генерал В.Е. Климовских докладывает о налете вражеской авиации на города Белоруссии: Брест, Гродно, Лиду, Кобрин, Слоним, Барановичи и другие; спустя считанные минуты телеграф начальника Генштаба разрывают доклады начальника штаба Киевского округа генерала М.А. Пуркаева. Начштаба докладывает о налете авиации на города Украины, в том числе на Киев; командующий Прибалтийским особым военным округом генерал Ф.И. Кузнецов докладывает о катастрофических налетах вражеской авиации на Ригу, Шауляй, Вильнюс, Каунас и другие города Прибалтики. Нисколько не размышляя, Георгий Константинович уверенно набирает номер вождя, трубку берут незамедлительно, сразу же последовал доклад начальника Генштаба о начале ведения Германией боевых действий. Минута молчания, паузу прерывает Иосиф Виссарионович. — ...приказываю, Георгий Константинович, вместе с Семёном Константиновичем срочно прибыть в Кремль, где созывается экстренное заседание Политбюро... — медленно произнёс Сталин, после чего разговор прекратился, Жуков немедленно начал собираться. 1-я погранзастава 86-го Августовского пограничного отряда атакована разведывательно-диверсионной группой противника. Личный состав заставы под командованием Александра Сивачева, вступив в бой, уничтожает нападавших. Ровно в четыре часа утра вице-адмирал Октябрьский связывается с Жуковым, докладывая, что вражеский налет отбит, попытка удара по Советским кораблям сорвана, но в Севастополе есть разрушения. В то же время, заставы 86-го Августовского пограничного отряда, в том числе 1-ю погранзаставу старшего лейтенанта Сивачева, подвергаются мощному артиллерийскому обстрелу противниками. Потеряв связь с командованием, пограничники вступают в бой с превосходящими силами нацистов... В.Е. Климовских и Ф.И. Кузнецов немедленно доложили о начале боевых действий на сухопутных участках на Западном и Прибалтийском военных округах. Гитлеровцы открывают массированный артиллерийский огонь по Брестской крепости. В результате уничтожены склады, нарушена связь, имеется большое число убитых и раненых, спустя десять минут 45-я пехотная дивизия вермахта начинает наступление на Брестскую крепость. В Кремле начинается экстренное заседание Политбюро. В начале заседания Иосиф Виссарионович выразил огромные сомнения (но, вместе с тем, разочарование) в начале военных действий, ссылаясь на то, что данные акции являются частью немецкой провокации. Народный комиссар обороны Семён Тимошенко и начальник Генерального штаба Георгий Жуков уверяют: это война! Тем временем, гитлеровцы захватывают почти половину территории Бресткой крепости, атака остановлена внезапной контратакой красноармейцев.***
В пять часов утра в кабинет к Молотову постучался посол Германии в СССР граф Вернер фон дер Шуленбург. Вячеслав Михайлович немедленно принял посла. — ...герр Молотов... — посол вручает наркому иностранных дел «Ноту Министерства иностранных дел Германии Советскому Правительству», — моё правительство поручило передать Вам это. Здесь сообщается о том, что правительство моей страны не может безучастно относится к серьезной угрозе на восточной границе, поэтому фюрер отдал приказ Германским вооруженным силам всеми средствами... кхм, — Шуленбург немного замялся, пытаясь подобрать необходимые слова, — отвести эту угрозу... Через час после фактического начала боевых действий Германия де-юре объявляет войну Советскому Союзу.***
— Meine Leute! — голос министра пропаганды был знаком каждому немцу, даже детям Германии. Мужчина слегка кашлянул, после чего уверенно и решительно начал читать. — Наш фюрер - Адольф Гитлер - принял решение начать военные действия в отношении Советского Союза, который посягал на независимость немецкого народа! Восславим же арийскую расу и закрепим господство её в этом безумном мире! Теперь настал час, когда необходимо выступить против этого заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и тоже еврейских властителей большевистского центра в Москве… На данный момент осуществляется величайшее по своей протяженности и объему выступление войск, какое только видел мир… Задача этого фронта уже не защита отдельных стран, а обеспечение безопасности Европы и тем самым спасение всех! Heil Hitler! — радиобращение министра было окончено. — От лица министерства иностранных дел Германии, официально заявляю, что Германская армия вторглась на территорию большевистской России! Это не наступательная, но освободительная война, которая укрепит величие единой нации в этом мире! Ни одна страна не посмеет выступить против величия Германии. Heil Hitler! — пресс-конференция Иохаима фон Риббентропа была окончена и министр поспешил удалиться, скрываясь от любых вопросов.***
Несколько волнующийся Молотов пододвинул к себе микрофон, положил перед собой текст, кашлянул, а после глубоко вздохнул. Он вытер пот со лба и принялся вещать. 12:00 по московскому времени. — Сегодня в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории… теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан приказ нашим войскам - отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины… Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина. Наше дело правое. — Молотов глубоко вздохнул, в его голосе чувствовалась та самая нота искренности, которая находила отклик в сердце каждого советского гражданина. Народ внимал, понимал, доверял своим лидерам... — Враг будет разбит. Победа будет за нами! Для советского правительства не стало удивительным то, что в 2 часа по московскому времени Галеаццо Чиано заявил, что Италия, являясь союзницей Германии и членом Тройственного пакта, объявляет войну Советскому Союзу с момента вступления германских войск на советскую территорию. В четыре часа вечера гитлеровцы заняли позиции 1-й погранзаставы (это стало возможным лишь после того, как пограничники, оборонявшие её, были полностью разгромлены). Начальник заставы Александр Сивачев посмертно награждён орденом Отечественной войны I степени. Подвиг заставы старшего лейтенанта Сивачева стал одним из сотен, совершенных пограничниками в первые часы и дни войны. Государственную границу СССР от Баренцева до Черного моря на 22 июня 1941 года охраняли 666 пограничных застав, 485 из них подверглись нападению в первый же день войны. Ни одна из 485 застав, атакованных 22 июня, не отошла без приказа. 257 советских погранзастав держали оборону от нескольких часов до одних суток. Свыше одних суток - 20, более двух суток - 16, свыше трех суток - 20, более четырех и пяти суток - 43, от семи до девяти суток - 4, свыше одиннадцати суток - 51, свыше двенадцати суток - 55, свыше 15 суток - 51 застава. До двух месяцев сражалось 45 застав. Из 19 600 пограничников, встретивших гитлеровцев 22 июня на направлении главного удара группы армий «Центр», в первые дни войны погибли более 16 000. Утверждена деректива №2 Наркомата обороны, предписывающая советским войскам перейти в контрнаступление с задачей разгрома гитлеровских войск на территории СССР с дальнейшим продвижением на территорию противника. Директива предписывала к исходу 24 июня овладеть польским городом Люблин.***
Полный мужчина снял цилиндр, достал сигару и закурил её, медленно посасывая и периодически вытягивая из неё всё содержимое. Казалось, что он не курит, а ест эту бедную сигару. Немолодой мужчина поправил листки, придвинул к себе микрофон и выдержал минутную паузу. — My people! — премьер-министр Великобритании нарушил созданную самим собой тишину, прервал молчание в кабинете. Помедлив ещё некоторое время, он продолжил читать с лиса (чать сочинял на ходу: по велению сердца). — В 4 часа этим утром Гитлер напал на Россию. Все его обычные формальности вероломства были соблюдены со скрупулезной точностью… внезапно, без объявления войны, даже без ультиматума, немецкие бомбы упали с неба на русские города, немецкие войска нарушили русские границы, и часом позже посол Германии, который буквально накануне щедро расточал русским свои заверения в дружбе и чуть ли не союзе, нанес визит русскому министру иностранных дел и заявил, что Россия и Германия находятся в состоянии войны… Черчилль снова замолчал. Он двинулся в своём кресле, усевшись поудобнее. Ему был неприятен сам факт произошедшего, всё его сердце переполнялось гневом и... болью... болью за чужой народ, которой в одночасье стал ему родным. — Никто не был более стойким противником коммунизма в течение последних 25 лет, чем я. Я не возьму обратно ни одного сказанного о нем слова. Но все это бледнеет перед зрелищем, разворачивающимся сейчас. Прошлое, с его преступлениями, безумствами и трагедиями, отступает. Я вижу русских солдат, как они стоят на границе родной земли и охраняют поля, которые их отцы пахали с незапамятных времен. Я вижу, — казалось бы, сэр Черчилль сейчас пустит слезу, зарыдает, в его голосе чувствовалась неуверенность, обсуловленная волнением. Он сглотнул слюну, отложил сигарету в сторону. — ...как они охраняют свои дома; их матери и жены молятся - о, да, потому что в такое время все молятся о сохранении своих любимых, о возвращении кормильца, покровителя, своих защитников… Мы должны оказать России и русскому народу всю помощь, какую только сможем. Мы должны призвать всех наших друзей и союзников во всех частях света придерживаться аналогичного курса и проводить его так же стойко и неуклонно, как это будем делать мы, — премьер-министр выдержал небольшую паузу, — ...до самого конца. Речь Уинстона Черчилля была последним событием 22 июня 1941 года. Ужастнейший день подошёл к концу, но худшее было впереди... ведь советский народ ожидало ещё 1417 дней самой страшной войны в истории человечества, которые подарят примеры беспримерного героического мужества советских солдат, а также примеры преступных, по-настоящему злодейских предательств со стороны дезертиров. Власовщина, Бандеровщина и иные проявления политики коллаборационизма — всё это будет уже очень скоро...