terra incognita

1. – С этим можешь справиться только ты, Хакуэй, – говорит, уверяет ее молодая императрица. Хакуэй смотрит на нее – снизу вверх, – пряча свое недоверие перед императрицей, гордо восседающей на небесном престоле. Она видела, как Когьеку была маленькой забитой Восьмой принцессой империи Ко – никому не нужной, но все-таки пешку, которую можно использовать в выгодной ситуации – и как росла, становилась черствой и расчетливой, настоящей императрицей, стоящей Империи Ко. – Я понимаю, – покорно бормочет принцесса, когда-то бывшая Первой, а теперь становится обычной пешкой на игральной доске. – Мне нужен верный человек в Империи Рем, – продолжает императрица, – чтобы стабилизировать отношения с ней. – Она взглядом отпускает свою свиту, и Хакуэй знает, что сейчас она скажет что-то личное. – Послужи мне, как служила братцу Коэну. В ее глазах Хакуэй видит тень взгляда той девочки, которая бегала и восхищалась старшим братом, мудрым и справедливым Рен Коэном. Его имя режет Хакуэй по сердцу – о Коэне ничего не было известно уже много лет и все в империи считают его официально погибшим. Когьеку пользуется его именем не зря, помнит, с каким благоговением и нежностью – и, возможно, даже смогла разглядеть в глазах Хакуэй любовь – Хакуэй смотрела на Коэна. Когьеку становится императрицей и начинает учиться пользоваться чужими слабостями. – Я служу уже не моему господину, – бормочет Хакуэй, пытаясь не сделать акцент на «моего», – а моей императрице. Когьеку улыбается снисходительно, делает вид, что верит словам Хакуэй в то, что она не будет верна Коэну даже после его или ее смерти. И это не мешает ей ответить: «Хорошо, что ты об этом помнишь». Хакуэй хватается за имя Коэна и забывает спросить о том, кто станет ее мужем. 2. Все карты разыграны и половина принцесс – тех, кто не пал в немилость молодой императрицы и кто мог послужить в качестве надежного шпиона – выдана замуж за бывших врагов, которых императрица стремилась превратить в союзников. Хакуэй принадлежит роль козыря – маленького такого, в сравнении с самой императрицей, вышедшей замуж за своего главного противника Синдбада. Юная и наивная принцесса вырастает, становится более ожесточенной, под стать Синдбаду, и Хакуэй искренне ее жалеет, потому что брак, о котором мечтала в юности Когьеку, оборачивается холодным обоюдным расчетом, построенным на ненависти молодой императрицы и восхищением короля перед тем, в кого она превратилась. Ветер в Рем чужой, колючий – Хакуэй ежится, кутается в плащ, но на пристани – в окружении чужих людей чужой империи – старается этого не показать. Она встречается с императором Рем – обрюзгшим, старым, противным – и с его сыном – Нерва, наверное, даже хуже отца – через несколько дней, когда они наконец-то хотя бы делают вид, что хотят видеть принцессу Ко. Они смотрят на ее оценивающе, будто бы проникают взглядом под одежду – туда, где ее уже изучили ремские слуги перед омовением, – и Хакуэй становится неприятно от этого взгляда. Хакуэй стоит на ногах твердо, твердо и не колеблясь склоняется в традиционном поклоне Ко – если императрица хочет, чтобы она была послушной, она и будет такой – и ждет, когда император скажет хоть что-то. – В Вашей империи есть такая интересная традиция, – произносит император скрипучим голосом. – Она о том, что женщина с шрамами на теле не может стать женой императора. Хакуэй словно ударяют по лицу. Как ушат ледяной воды на нее накатывает неприятное воспоминание: именно из-за этого дурацкого правила она и не стала женой Коэну, несмотря на все усилия императора и поиски лазеек его верными советниками. Хакуэй поднимает глаза – такая гордая, но такая покорная – и отвечает: – Все верно, мой император. Шрамов на теле Хакуэй больше, чем звезд на небе – от колящих, рубящих ран, от стрел и копий, – потому что Хакуэй была генералом, потому что Хакуэй – как никто другой – знает, что такое война. – Я хотел бы принять что-то подобное, – продолжает император, и Хакуэй отчего-то кажется, что он не хочет пятнать свой род подпорченной не только шрамами принцессой империи Ко. – Но я не могу отказаться от союза с империей Ко. Поэтому, принцесса Хакуэй, решение быть союзу или нет, зависит только от Вас. Он не хочет империю Ко в союзники – этого император не скрывает, а потому и перекладывает весь груз ответственности на плечи Хакуэй, надеясь на ее малодушие, на то, что ее будущий муж испугает ее, но совсем не знает, что Хакуэй просто кукла, способная теперь только подчиняться, чтобы заслужить милость императрицы. И когда из тени выходит мужчина – высокий, с длинными огненными волосами, с поджарым, массивным телом и широкими плечами, – Хакуэй кажется, что ей еще повезло. – Это Му Алексий, – представляет его император. – Он был принят в знатный род вместе с сестрой и, даже несмотря на то, что он фаналис-полукровка, является аристократом империи Рем. Он командующий корпусом фаналисов, так что не за простого человека предлагаем Вам выйти, принцесса Хакуэй. Император хочет напугать Хакуэй его происхождением, делает акцент на грязь в его крови, но забывает о том, что грязи в крови Хакуэй еще больше – ее кровь черна от корней Арбы, от ее злодеяний, от того, кем она была. Она смотрит в глаза этому человеку – ее будущему мужу, ее будущему бремени, – отвечает громко, гордо, но все-таки покорно: – Как прикажите, мой император. 3. Му Алексий улыбается так часто, как позволяет это ситуация, но для Хакуэй его улыбка далека. Его сестра ревностно поглядывает на нее, а Хакуэй – безвольная кукла, марионетка империи Ко – улыбается, давит из себя вежливость и желание сбежать от самой себя. Императрица Когьеку пишет ей письма – одно за другим передаваемое ей шпионами в Реме, – а Хакуэй тихо стонет, получая очередной конверт и сжигая его в пламени свечи. Глядя на тлеющие остатки белоснежной бумаги с императорской печатью, Хакуэй знает, что там написано. Когьеку нуждается в информации, которой у Хакуэй нет и, возможно, не будет, ведь она не вошла в императорскую семью. Когьеку нуждается в более сильном союзе, нежели брак Рен Хакуэй с каким-то второсортным аристократом. Ей нужна смерть Му Алексия – как бы случайная, но не вызывающая подозрений – и нужен другой муж для Хакуэй. Но даже если Хакуэй и не удастся выйти замуж за кого-то повыше чином, Когьеку нужна гарантия, что Хакуэй сможет остаться при дворе Рема, даже после смерти Му Алексия. Ей нужен наследник рода Алексиев, нужно дитя Рен Хакуэй, брошенной на растерзание ремской знати принцессы, и Му Алексия, командующего и хоть какого аристократа, которому навязали в жены грязную принцессу из Ко. И Хакуэй отвечает в письмах: «Я стараюсь, моя императрица». И Хакуэй отвечает в письмах: «Я делаю все возможное, моя императрица». Императрица каждый раз отвечает: «Мне нужны результаты, Хакуэй. Покажи, как ты можешь быть полезна». И Хакуэй понимает, что на кону стоит не только благо империи. 4. Му Алексий удивлен ее приходом с свою спальню в столь поздний час. Он недоумевающе смотрит на Хакуэй, такую красивую в игре света свечи, с почти неразличимыми на лице и шее шрамами. Он удивленно ее вопрошает: «Принцесса, что-то случилось? Почему Вы здесь?», когда Хакуэй присаживается на постель около Му и берет его за руки. – Я же Ваша жена, – улыбается Хакуэй. – Разве жена не может навестить мужа? Му смотрит на нее долгим, немигающим взглядом, а Хакуэй – так беззастенчиво – рассматривает его и дивится его мужественной красоте. Он наверняка популярен у женщин с такими-то сильными красивыми руками, добрыми улыбающимися глазами и глубоким мягким голосом. Красив – бесспорно, умен – несомненно, силен – истина, не нуждающаяся в подтверждении. – Принцесса, – Му садится на постели, выпутывая свои руки из замерзших ладоней Хакуэй, – не нужно пытаться что-то делать. Я знаю, что Вы здесь по большей части как шпион и гарант того, что империя Рем не начнет войну с империей Ко. Хакуэй сжимается под его взглядом – каким-то сочувствующим, но обреченным, – когда отвечает: – Не только. И Вы не понимаете главного. – Чего же я не понимаю? Она тупит взгляд, боится смотреть ему в глаза, чтобы с языка не сорвалась правда – та, которую Хакуэй скрывает ото всех после пропажи Коэна. Она скрывает, что даже его потеря, ее потерянная гордость и величие, ее положение испорченной и грязной принцессы не отнимают у нее воли к жизни. – Посмотрите на меня, принцесса, – произносит Му, и его теплые пальцы бережно приподнимают ее подбородок. Она плачет, как только ее глаза – голубые-голубые, как моря, что повидал Му – встречаются с его янтарными. Хакуэй в жизни никогда не видела таких чистых, открытых и честных глаз, и потому лгать таким глазами и этой доброте не может. И Хакуэй говорит: «Меня убьют, если эта свадьба окажется напрасной». И Хакуэй говорит: «Я не хочу… я боюсь умереть». Его руки оказываются самыми горячими из тех, что Хакуэй приходилось чувствовать, и когда Му ее обнимает, ей кажется, что кожа плавится в тех местах, где смыкаются его руки. Она льнет к нему, пока он нежно гладит ее по волосам, пытается утешить и целует в иссиня-черную макушку. – Ничего не бойтесь, принцесса, – бормочет он сквозь ее всхлипы. – Я не позволю этому случиться… Хакуэй. Он впервые называет ее не отстраненным титулом, а по имени. Хакуэй кажется, что лед тронулся, но не думает об этом, пока сильные и нежные руки Му Алексия защищают ее от тревог за пределами его спальни. 5. – Какие цветы ты любишь, Хакуэй? – спрашивает Му во время одной из прогулок по саду в поместье Алексиев. – Хризантемы, – отвечает Хакуэй, не думая даже и секунды. – Белые. Какой твой любимый фрукт? Они играют в эту игру часами, задавая вопросы друг другу, притираясь друг к другу, чтобы понять, кем они становятся друг другу. Вопросы не касаются их прошлых жизней – того, кем они были до большой войны, – а только того, что есть сейчас. Они спрашивают друг другу о ерунде, кажущейся такой важной, не узнанной до того, как Хакуэй становится госпожой Алексий. Они останавливаются у дерева вишни, посаженном специально для Хакуэй, у этого слабого, тонкого деревца, только-только принятым почвой Рема. Му берет ее за руки, и Хакуэй улыбается этому прикосновению – трепетному, волнующему, заставляющему ее забыть о боли, вызываемом именем «Рен Коэн». – Какой мужчина мог бы тебе понравиться? – спрашивает он, стараясь не смотреть ей в глаза, стараясь прятать смущение и глупую улыбку. – Такой, какой не боится открыть свои чувства, – улыбается Хакуэй. – Какая женщина могла бы тебе понравиться? – Та, что не боится ответить на мой поцелуй. Хакуэй не знает, кто первый из них тянется за поцелуем. Просто в одночасье ее руки запутываются в волосах Му, а его руки скользят по ее талии. Его губы жгут огнем в жарком поцелуе, от которого у Хакуэй кружится голова и подкашиваются ноги. Сердце бьется, как у загнанного зверя, и Хакуэй, прижимая руку к груди Му, чувствует его такое же бешеное сердцебиение. Языки сплетаются в странном, безумном танце, и Хакуэй молит, чтобы это не заканчивалось. Но они переводят дыхание, а Хакуэй – такая раскрасневшаяся, встрепенувшаяся – бормочет: – Какой женщине ты мог сказать «Я люблю тебя»? Му улыбается – загадочно, хитро, с какой-то тайной, – когда говорит: – Только своей жене. А кому бы ты могла сказать «Я люблю тебя»? Она гладит пальчиками его по щеке и говорит: – Только своему мужу. 6. Это чувство, обволакивающее Хакуэй, растет и крепнет, и Хакуэй уже без страха и сомнений жмется к Му по ночам, ища тепла. Она забывает и о письмах императрицы, о том, что в Реме она не более, чем шпион, инструмент, и хочет быть просто счастливой. Она хочет быть счастливой, чувствуя теплые руки Му на своем теле, отзываясь на его поцелуи, расцветающими на ее теле цветками любви. Хакуэй хочет быть счастливой, отдаваясь его губам, когда тихо стонет его имя, даже не просит быть его быть нежным, потому что знает, что в этом нет необходимости – это в самой сути Му. Она лишь нетерпеливо жмется к нему всем телом, чувствуя его возбужденный член, и шире расставляет ноги. Его пальцы скользят по острым коленкам к узким ступням, когда Му все-таки входит в ее горячее лоно, вырывая из ее груди полустон-полухрип. Его возбужденное дыхание, тихий шепот «моя Хакуэй» смешиваются с ее, когда он начинает двигаться. Руки Хакуэй скользят по его широкой взмокшей спине, закаленной в боях, и Хакуэй знает, что в этом мире ей ничего больше не нужно, кроме него, доброго, отзывчивого, светящегося внутренним теплом. Она стирает из памяти имя «Коэн Рен», стирает из памяти задание императрицы, перестает угадывать ее мысли и желания. И когда Хакуэй открывает ее каждое следующее письмо, то боится увидеть там свой приговор. Шпионы Рен Когьеку повсюду, а Хакуэй здесь всего лишь слабый гарант того, что империя Рем не решится на предательство, и потому Хакуэй знает, что о чувствах между ней и Му Алексием императрице давно известно. Она с покорностью принимает брак с чужим ей человеком. Но за счастье, обретенное здесь в чужой империи, она еще повоюет.