Тепла холодное скольженье

      Тонкие холодные пальцы медленно скользили по нежной теплой коже. Мои пальцы по его коже. Согретая моим дыханием в одной части, она была мертвенно холодна в другой. В какой-то момент я пожалел, что оставил приоткрытой форточку. По рукам и ногам всё чаще стали пробегать мурашки, но нарушать идиллию было бы преступлением. Сейчас хотелось наслаждаться моментом. Темнота, спокойствие, умиротворение и мы − так близко и так чувственно... Делаю глубокий вдох. Сложно представить, что в мире есть еще такие же, как я и такие же, как он. В каком-то роде все мы уникальны. Все мы созданы неповторимыми, так почему бы сейчас, когда мы так тесно прижимаемся друг к другу, не подумать об исключительности каждого на этой планете? Любовь ли это? Может быть. Страсть? Скорее всего, она. Словно волшебник, я провожу рукой по его мёртвой коже, а она едва ли отзывается теплом в ответ. Но какое это имеет значение сейчас, когда мы почти одно целое и моего тепла хватит нам обоим. Эта кожа более не способна передавать тепло, а он никогда не узнает о моих чувствах, хоть мне и кажется, что мысли в моей голове звучат слишком громко. Но я − единственная живая душа в этой комнате, в этой квартире.       Он появился на моем пороге сегодня. Я знал, что он красив, но в свете заходящего за горизонт солнца я увидел всю его прелесть. Быстро снял с него всё лишнее, всё, что могло помешать мне наслаждаться его красотой. Предварительно зашторив окна, чтобы никто, ни один свидетель не смог помешать нашему единению, я лег, прижавшись к нему всем телом. Честерфилд... Честер... Нет! Нет! Только не Честер, слишком грубо! Слишком панибратски. Это неправильно! Теперь он мой. Теперь Честерфилд будет со мной если не навсегда, то очень надолго. Фетишист? Да, пожалуй, это определение ко мне можно применить в полной мере. Но кого сейчас этим смутишь? Тем более, что единственный свидетель моего тихого и одинокого безумства − Луна. Только она видит всё и всех. Видит, но никому не расскажет. Только она сейчас наблюдает со стороны, как я замерзшими пальцами продолжаю гладить кожу своего любимого антикварного англичанина. Честерфилд для меня − больше, чем просто дорогое приобретение на аукционе. Этот диван − моя любовь и моя страсть. И только Луна знает об этом. Луна находилась в комнате, несмотря на зашторенные окна...