- attends moi.
Первое, о чём думает Джехён, спускаясь с трапа самолёта, это то, что зимой Париж ещё красивее, чем в любое другое время года. Он старается не вспоминать ужасные часы полёта с пересадкой, а зону турбулентности, во время которой у него пару раз чуть не случился инфаркт, вообще забыть, словно страшный сон — настолько сильно он боялся перелётов. Зима во Франции — это осень, иногда холодная и противная, с мелким накрапывающим дождём, а иногда — как сейчас, например, — снежная и очень тёплая. Джехён не вспомнит, когда он в последний раз был так рад снегопаду лёгких хлопьев. В воздухе медленно кружатся маленькие, едва осязаемые тёплой кожей снежинки. Не задумываясь, он высовывает язык, чтобы поймать им несколько штук, но его попытки оказываются тщетны, и Ёнхо, внимательно наблюдающий за ним, только закатывает глаза. — Господи, — он поднимает взгляд к небу и складывает ладони в молитвенном жесте, — если ты меня слышишь, дай ему хоть немного мозгов. — Отец как-то раз сказал, что меня уронили в детстве, — улыбаясь, Джехён перехватывает лямку рюкзака поудобнее и кивает другу. — Солидарен с ним, — смеётся Ёнхо, — мне вообще кажется, что они тебя нашли в лесу — ты определённо диковат для обычных людей. Джехён скептически поднимает бровь, но решает оставить свои мысли невысказанными. Все-таки, они с Ёнхо были лучшими друзьями на протяжении многих лет, с тех пор, как Со подсадили к нему за парту в младших классах. Он тогда только переехал из Америки, ни с кем не общался, и вообще был, наверное, даже стеснительнее и нелюдимее чем сейчас. Казалось удивительным то, что они до сих пор общались. Их характер, темперамент, круг интересов, в конце концов, были настолько разными, что порой доходило до абсурда. Тем не менее, это не помешало им создать крепкую, практически нерушимую стену дружбы, и теперь они оба, как лучшие ученики с потока, были отправлены сюда, в Париж, на учёбу по обмену. — Тебе тоже не верится в это, да? — спрашивает Джехён, когда они уже сидят в душном автобусе, везущем людей от аэропорта до центра города. Пейзаж за окном заставляет его в восхищении прижаться лбом к стеклу. — Что ты имеешь в виду? — Ёнхо смотрит на него с непониманием. Джехёну иногда кажется, что он действительно считает его глупым ребёнком, и от этого становится немного обидно. — Не знаю, — Джехён на растерянный взгляд Со только кротко жмёт плечами, — мне кажется, что эта поездка многое поменяет. Ты так не думаешь? Ёнхо ничего не говорит. С его губ срывается едва заметная улыбка, и он, в надежде ненадолго провалиться в сон, прикрывает глаза. Через час они добираются до центра, и Со, вываливающийся из двери, жалуется, что его укачало. — Ты похож на старого ворчливого деда, знаешь? — Дже шутливо скрючивается, изображая старика, но прекращает, как только видит недовольное лицо друга. Первым делом, они, по предложению самого Ёнхо, решают поесть. Джехён поддерживает эту идею почти сразу, потому что пока он трясся от страха в самолёте, ему было все равно на борт-проводницу, старающуюся предложить ему хоть какую-нибудь еду. Кафе на противоположной стороне улицы, в котором они останавливаются, оказывается почти пустым, что удивительно для такого времени в Париже. Джехён выбирает место ближе к окну, чтобы у них была возможность рассмотреть город как следует. И, господи, ему так тяжело было выразить то, насколько этот город был завораживающим. Широкая полоса дороги, обрамленная рассадой деревьев по обочинам, вела к вокзалу Берси. Дома, чьи кирпичные стены были выкрашены в тёмный и насыщенный цвет амаретто, имели не больше девяти этажей, а проспект казался настолько широким, что из-за этого даже в такое время года здесь было достаточно света и воздуха. Джехён знал — в таком городе сможет найти успокоение самый запутавшийся человек. Например, он сам. В высокой кухне Джехён оказывается не силен и доверяет выбор еды Ёнхо. Когда им, по его заказу, приносят сырный суп, очень странный на вид салат и две чашки кофе, Джехён с подозрением косится сначала на еду, а и потом и на самого Со. — Если тебе что-то не нравится, я могу заказать тебе лягушачьи лапки, м? — Ёнхо ухмыляется, игриво дёргая бровями, от чего Джехёна передергивает дважды, и он все-таки приступает к еде. Время летит довольно быстро. Проходит час, второй, а они разговаривают о том, каково будет жить и учиться в совершенно незнакомом для них обоих городе. Когда Чон допивает свой кофе, раздается сигнал, оповещающий о новом сообщении. О коротком, простом, но таком правильном: тэён-хён: Bienvenue a Paris.- regarde moi.
Ещё за месяц до их переезда, Джехён начал задумываться о жилье. Мест в общежитии от их университета не оказалось, а снимать квартиру в центре, пускай даже и вдвоем, оказалось довольно дорогой роскошью, которую они с Ёнхо вряд ли смогли бы себе позволить. Безусловно, заочное обучение обязывало совмещать работу и учёбу, но кто согласится взять на серьёзную и хорошо оплачиваемую должность двух студентов, да ещё и из другой страны? Пролистав несколько сайтов с объявлениями о сдаче комнат и квартир, он наткнулся на одну довольно старую запись. Квартира, судя по словам владельца, находилась близко к университету, что не могло не радовать. Настораживало только то, что на такое выгодное предложение никто до сих пор не согласился — хозяин, несмотря на очень удобное расположение квартиры, поставил очень низкую месячную цену. Других вариантов Джехён пока что не видел, поэтому, недолго думая, написал владельцу квартиры.дже: Hello? Do you rent an apartment?
Ответа не пришлось ждать долго, и, надо сказать, он его удивил. неизвестный номер: У вас корейский номер, вы… из Кореи? Джехён на секунду растерялся, не зная, что ответить.дже: Ох, так вы говорите на корейском? Извините, я не знал…
неизвестный номер: Ничего страшного, я ведь не писал этого в объявлении :) Так… тебе все ещё негде жить? Человеком, который разместил объявление, оказался парень по имени Ли Тэён. Как Джехён узнал позже, он переехал во Францию с родителями, ещё десять лет назад. Сейчас ему было 23, он работал флористом в цветочном магазине и жил совершенно один. тэён-хён: Удивительно, что мне написал именно ты. Думаешь, это судьба? Джехён был далеко не глупым, но ему трудно было понять: Тэён действительно настолько открытый и милый, что такой стиль общения был присущ ему всегда, или же он просто нагло флиртовал? Ещё Тэён сразу предупредил о том, что Ёнхо и Джехёну придётся жить раздельно, в силу того, что его квартира совсем недавно была поделена на две. Таким образом, в его собственной квартире он занимал лишь одну комнату, а вторая стояла полностью пустой. На вопрос о том, почему они не могут оба поселиться в неё, Тэён ответил, что, во-первых, там только одна двухспальная кровать, а во-вторых, он давно искал себе соседа и очень устал от одиночества. Джехён пошёл ему навстречу, согласившись жить вместе с ним. Общение насчёт переезда вскоре приобрело немного иной характер, и они стали общаться как обычные друзья. Тэён постоянно писал что-то о работе, цветах, книгах Фицджеральда ( - Джехён! Эта Дейзи такая глупая, она меня раздражает!), которые он читал ночи напролёт, надоедливом соседе, который своими танцами мешает ему спать. Вставлял везде где можно умные цитаты на французском языке, и, если честно, Джехён мечтал услышать, как Тэён говорит на нём. Он ни разу не скинул своего фото, не позвонил и не отправил голосового сообщения. Для Джехёна он был чем-то вроде эфемерного видения, которое он, как бы ни старался, не мог ухватить. Раньше не мог. А сейчас он стоит перед дверью квартиры и ему хочется позорно сбежать. Страх увидеть человека, о котором он думал последний месяц, практически пересиливает его желание услышать его голос. Ёнхо рядом подозрительно затихает, а потом резко жмёт на звонок. Джехён дёргается от неожиданности, сильнее вцепляясь в ручку своего чемодана. Ему кажется, что ещё чуть-чуть и Ёнхо услышит то, как колотится его сердце. Джехёна отвлекает копошение за дверью. Он слышит, как поворачивается ключ в замочной скважине, а следом открывается и сама дверь. Перед ним стоит юноша с нежно-розовым цветом волос, отдалённо напоминающие цвет весенней вишни. Его большие глаза немного подкрашены снизу, он растерянно моргает, переводя взгляд с Джехёна на Ёнхо и обратно. На нём надета лёгкая шифоновая рубашка белого цвета, а на голове берет. Джехён думает, что для Франции это так клишировано выглядит, но, боже, как же ему идёт это все. — Джехён? — робкий тихий голос разрезает тишину, словно незаметное тиканье часов или шум разбивающейся о камни морской пены. Он вновь переводит взгляд на другого парня, — а ты, должно быть, Ёнхо? У Джехёна буквально пересыхает в горле. Кажется, будто по нему изнутри прошлись наждачной бумагой, и теперь любое слово будет отдаваться тупой болью в районе груди. — Привет, Тэён, — Джехён улыбается, случайно останавливая взгляд на чужих приоткрытых губах, и тут же протягивает руку для рукопожатия, — приятно, наконец-то, познакомиться. Тэён тихо смеётся, прикрываясь ладошкой, и сжимает чужую руку в ответ. — Мне тоже, — улыбается он. Кожа его рук мягкая, а сама ладонь меньше джехёновой настолько, что помещается там почти полностью. — Да, я Ёнхо, и мне тоже очень приятно, — тихо кашляет Со, прежде чем укоризненно посмотреть на Джехёна. Тэён вновь улыбается, а после отходит внутрь квартиры, бросая через плечо: — Будьте как дома.///
Квартира Тэёна миниатюрная, почти как он сам, и вид из неё открывается потрясающий. Если присмотреться, то можно увидеть верхушку Эйфелевой башни, скрытой за молочного цвета домами. Хлопья снега аккуратно застилают тротуары и дороги, погружая тёмную улицу в сон. Джехён долго не может оторваться от созерцания вечерней улицы. Пытаясь впитать всё то, что привнес в его жизнь новый город, он настолько погружается в себя, что совсем не замечает, как его зовут. Окликает его сам Тэён — говорит, что ужин готов. На кухонном столе стоит паста с тушеной курицей, бутылка полусладкого и два бокала. — Ёнхо не приглашен на новоселье? — Джехён улыбается, аккуратно присаживаясь за стол. Становится понятно — Тэён старался для него. От приятного аромата у парня сводит скулы. — Это не в честь новоселья, — он загадочно улыбается, проворно открывая запечатанную бутылку вина и наполняет бокалы. Сначала Джехёна, потом свой, — а в честь нашей встречи. Джехён молчит, потому что не знает как на это среагировать. Внутри приятно разливается тепло, будто на сердце накапали горячим воском, и оно от едва ощущаемой боли стало биться быстрее. — Почему ты так подвешен на язык только когда никого нет рядом? — он берет бокал и отпивает немного. Вино приятное и терпкое на вкус, согревает. Тэён, видимо, за столько лет научился выбирать действительно хорошие марки. — Это не так, — Ли довольно улыбается, заправляя прядь светлых волос за ухо, — я просто всегда говорю то, что думаю. Джехён почему-то верит в это, несмотря на всё обаятельное коварство во взгляде напротив. Тэён совершенно точно умеет гипнотизировать прищуром глаз и лёгкой полуулыбкой, потому что Джехён не выпил даже бокала вина, а уже не может оторваться от чужих искусанных губ. У Тэёна от выпитого очаровательно краснеют самые кончики ушей. Чокаясь краями бокалов, они допивают всё залпом, и Джехён в этот раз тянется налить вино сам. Тэён сидит почти смирно, о чем-то задумавшись, тем самым пугая Джехёна ещё больше. Они засиживаются, разговаривая обо всём на свете, и пьют до тех пор, пока краска не переползает с ушей старшего на его щёки и шею. Джехён рассказывает о том, почему он предпочёл искусство другим направлениям, как они подружились с Ёнхо, и за всеми разговорами он не замечает, что Тэён давно находится в полудрёме. Видно, что его сильно разморило от вина и столь позднего времени. — Тэён? — он поднимает сонный взгляд на Джехёна, стараясь сфокусировать своё зрение, — думаю пора спать. — Я не дойду, — Ли тихо смеётся и постыдно опускает голову, — только ничего не трогай, я сам всё уберу утром и… Он не успевает договорить, а в следующий момент заторможенно ойкает, потому что Джехён подходит и поднимает его на руки. Тэён лёгкий, словно пушинка, поэтому Джехёну не составляет труда донести его до кровати. Мешает только то, что старший пьяно дышит ему в основание шеи, сильнее цепляясь слабыми руками за чужую спину, чтобы не упасть. Стараясь не поранить парня, Джехён аккуратно опускает его на расправленную кровать. Тэён к тому моменту уже спит, и Джехёну больших трудов составляет оторвать взгляд от тонких ключиц и шеи, виднеющихся под расстегнувшейся рубашкой. Тэён удивительно красив. Джехён, все-таки поддавшись искушению, целует его в горячий лоб и накрывает одеялом, уходя спать к себе. И не замечает лёгкой улыбки и чужой закушенной губы.- embrasse moi.
Ли Тэён становится практически живым олицетворением Парижа: лёгкий, воздушный, неуловимый. Он рядом почти все время, и одновременно с этим, Джехёну его постоянно не хватает. Утром он пьёт кофе с сиропом, таким сладким, что болезненно сводит зубы, но эта сладость остаётся в нём, словно осадок, делая его нежным и мягким. Иногда, в особенно грустные дни, он курит, и за это Джехёну хочется ударить Тэёна по его несмышлённой голове, цвета сахарной ваты, но он вовремя себя одергивает — все-таки, он самостоятельный и взрослый человек, а не глупый мальчик. Тэён бы сошёл за утонченную молодую девушку: он одевался просто, но со вкусом, красил волосы в невообразимые цвета, и ему всегда потрясающе шло. Возвращаясь с работы, он готовил ужин, а потом, под тихую музыку с площади Трокадеро, они с Джехёном разговаривали почти всю ночь напролёт, распивая игристое. Старший казался настолько идеальным, будто сошедший с полотен Делароша или Жерве, и Джехён совсем не заметил, как влюбился в него. Ли Тэён делал потрясающе почти всё, но особенно хорошо у него выходило три вещи: говорить на французском, готовить вишнёвый глинтвейн и целоваться. О последнем пункте, кстати, Джехён узнал совсем недавно. Обижаться можно было только на себя самого, потому что именно Джехён, перепив глинтвейна, не сдержался и первым поцеловал Тэёна. И если ему тяжело было контролировать себя трезвым, то в ту ночь, под градусом, оторваться от Ли казалось совершенно невозможным. Даже от самого слабого алкоголя Тэён становился по-настоящему податливым, ластился, словно котёнок, стараясь поближе прижаться к чужой груди, и самозабвенно отвечал на все ласки со стороны Джехёна очень умелыми покусываниями. Его губы были тёплыми, мягкими и настолько сладкими, что Чон практически дрожал от удовольствия, ощущая на себе приятную тяжесть чужого веса. Тэён, не особо держа себя в руках, вскоре перешёл на мягкие поцелуи в подбородок и шею, и если бы совесть Джехёна не проснулась так вовремя, то он уверен, что кончилось бы всё гораздо хуже. — Хён, — его голос дрожал и хрипел, грозясь лопнуть, как натянутая до предела струна, — подожди, хён. Он с огромным нежеланием отстранил от себя старшего, переводя собственное дыхание. Все-таки, даже самый нежный секс на пьяную голову не стоил доверия Тэёна. — Поговорим об этом утром, хорошо? А сейчас, давай ляжем спать, прошу, — прошептал Джехён заправляя выбившуюся сахарную прядку волос за покрасневшее ухо. Тэён ничего не ответил, просто кивнул и встал с джехёновых колен, уходя к себе в комнату. Вечером следующего дня, когда Джехён выполняет работу по рисунку для университета, второй час сидя за мольбертом, Тэён возвращается с работы раньше. Джехён замирает, вслушиваясь в звук захлопывающейся двери и тихих шагов. Когда Ли подходит к нему и останавливается за спиной, Джехён чувствует цветочный шлейф аромата, исходящий от Тэёна, но он не решается оторваться от своего занятия, и тем более обернуться. Ему кажется, что если он хоть раз посмотрит на него, то он погибнет, просто не вынесет его присутствия рядом. Наверное, вчера он совершил самый глупый и необдуманный поступок в жизни. Настолько постыдный, что теперь он просто сидит, уставившись в полотно с начатым рисунком, отложив кисть подальше, и не может посмотреть Ли в глаза. Тэён всё ещё тихо стоит у него за спиной, ничего не говоря, и Джехён мысленно просит прощения. За свою бестактность, несдержанность и желание присвоить то, что по сути принадлежать ему не могло. Он думает о том, что сказать Ёнхо и где искать новое место жилья, но Хоть они и живут вместе почти месяц, Джехён всё не может привыкнуть к тому, что Тэён по-своему вольная пташка. И делать он всё будет только так, как ему захочется. — Нарисуй меня, как одну из своих француженок, — он хитро улыбается, непозволительно близко наклоняясь к джехёновой щеке, обдавая своим тёплым дыханием с привкусом мятной жевательной резинки. — Цитируешь «Титаник»? — Джехён кротко вздрагивает, потому что Тэён вдруг обнимает его за шею, присаживаясь на корточки, и прижимается щекой к чужому крепкому плечу, — я думал, тебе не нравится подобная слезливая чушь. — Ты прав, не нравится, — Тэён тихо усмехается, оставляя лёгкий поцелуй на джехёновой шее, а затем продолжает, — Джек был идиотом. Джехён улыбается. — Вот как? — он разворачивается, чтобы наконец-то взглянуть Тэёну в глаза, — почему? Старший неотрывно смотрит на Джехёна сверху вниз, обдумывая его вопрос, а потом улыбается и садится ему на колени. Прямо как вчера. — Сам подумай, — он улыбается, кладёт ладонь Джехёну на щеку и медленно поглаживает, — даже если ты умираешь, разве можно оставить любовь всей своей жизни одну? — Он сделал это, чтобы спасти её, — Джехён хмурится, блуждая взглядом по чужим острым чертам лица, — не понимаю, к чему ты ведёшь. — Он умирал, но всё равно спас ее, — Тэён грустно улыбается, — а ты даже живой и здоровый не хочешь спасти меня. Джехён вздрагивает, замирая и останавливая взгляд на чужих тёмных глазах. Сейчас ему кажется, что на дне его чёрных зрачков плещется, разбиваясь о скалы, целый океан одиночества и боли, которую он хранил в себе все эти годы. И каким же он был идиотом, что не увидел этого раньше. Тэён в это время прижимается ещё ближе, снова обнимая младшего за шею. — Спаси меня, Джехён, — он тихо сопит, стараясь не заплакать прямо сейчас, и слышно, как сильно дрожит его голос от напряжения, — не оставляй здесь одного, слышишь? — Не оставлю. Тэён отстраняется, чтобы увидеть насмешку, пренебрежение или разочарование в чужих глазах, но видит в них только теплоту и понимание. А ещё, когда Джехён улыбается, у него появляются две очаровательные ямочки. — Но… — Я люблю тебя, — уверенно отвечает Джехён. — И я тебя тоже, тоже люблю, — Тэён всхлипывает, подавляя ненужные слёзы, и смеётся. — Только прости меня, за то, что не сказал раньше, — Джехён вновь заправляет прядку волос ему за ухо, обнимая сильнее, — я не знал, что это взаимно. — А я знал, — Тэён ладонями стирает мокрые дорожки со щёк, внимательно разглядывая удивление на лице напротив. — Откуда? — Джехён нервно сглатывает. Если это то, о чем он думает, и Тэёну проболтался его друг, то необходимо будет серьёзно поговорить с Ёнхо. Старший хитро улыбается, вновь заставляя сердце Джехёна забиться быстрее, а потом наклоняется близко-близко, выдыхая тихое: — Le meilleur moyen de lutter contre la tentation c'est d'y ceder, — шепчет ему на ухо Тэён, и у Джехёна начинают дрожать руки. Французский старшего был действительно благословлением свыше. — Я, если честно, ничерта не понял, но может ты просто поцелуешь меня? — Джехён хрипло смеётся, нежно поглаживая Тэёна по пояснице. И Тэён целует.