Наказание

– Накажи меня, – шепчет Каин, глядя на него снизу вверх, потому что стоит на коленях. Шлем привычно прикрывает половину лица, и больше на Каине ничего нет – только белизна обнаженной кожи, золотистые пряди волос и этот чертов драгунский шлем, тень от которого в неверном свете свечей напоминает то ли рога, то ли крылья. – Каин, я… – Сесил запинается, не зная, что хочет сказать. Наверное, что это все неправильно, и что у него есть Роза, а у Каина… Проблема в том, что у Каина никого нет. Никого, кроме него, и именно это заставляет голос предательски дрогнуть, а фразу – оборваться на полуслове. – Я предал тебя, я поступил бесчестно, и я хочу, чтобы ты наказал меня. Пожалуйста, Сесил… – голос Каина становится глубже, а дыхание учащается, когда он на вытянутых руках протягивает Сесилу тяжелый кожаный ремень. – Каин, я не… – «не могу», хочет сказать Сесил, но снова запинается и вместо того, чтобы продолжить фразу, все-таки принимает ремень из его рук. Внизу живота пульсирующим комком сворачивается сладостное предвкушение – ему хочется увидеть, как на светлой коже Каина расцветают багрово-фиолетовые синяки, ему хочется причинить боль… наказать, чтобы таким образом уменьшить собственную боль от повторяющихся предательств. Он все-таки поднимает руку и заносит ремень перед покорно склонившим голову Каином, наносит удар, и Каин, вопреки инстинктивным и вложенным тренировками навыкам, не отшатывается, а принимает его, и вот поперек груди расцветает первая багровая полоса. – Еще, – шепчет Каин, прикрывая глаза. У него стоит, стоит до полной готовности, из отверстия уретры обильно выделяются вязкие капли смазки и капают на сведенные колени, и Сесил думает, сколько еще придется нанести ударов, чтобы Каин кончил – без стимуляции, просто от совокупности боли и удовольствия, от сладостного чувства отпущения грехов. Сесил бьет снова, ремень со свистом рассекает воздух и со звонким шлепком ударяет по упругой коже. Каин вздрагивает, прикрывая глаза, и тихо стонет. Сесил буквально теряет голову, глядя на него, и уже без сомнения наносит удар за ударом – по груди, плечам, коленям, бедрам, пару раз задевая даже напряженный член, который не падает, а наоборот, еще больше увеличивается в размерах и слегка пульсирует. – Пожалуйста, еще немного… – умоляет Каин, но Сесил качает головой и откладывает ремень. Выжидающе смотрит на него, и Каин все понимает без слов. Он медленно снимает шлем, тут же опуская голову, будто бы не хочет, чтобы Сесил видел его лицо, а потом ползет к нему на коленях, пока не оказывается в непосредственной близости. Сесил кончиками пальцев приподнимает его подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть себе в глаза. Эмоции в глазах Каина быстро сменяют друг друга, как картинки калейдоскопа – вина, обида, вожделение, желание, стыд, отречение и принятие. Наконец побеждает желание. Он медленно приоткрывает рот и облизывает губы, слегка наклоняет голову набок, словно спрашивает у Сесила: «Можно?», и когда тот кивает, тянется к поясу его брюк и расстегивает их, освобождая напряженный член. Сесил сглатывает, глядя на него – он никогда не видел Каина таким – дерзким и покорным в одно и то же время, и это заводит похлеще, чем танцы полуголых девиц в придорожных борделях. Чем обнаженная грудь Розы, которую он однажды случайно увидел, когда без стука открыл дверь в ее комнату. Это заводит сильнее всего на свете. Каин осторожно касается головки губами, обводит ее языком, словно пробуя на вкус. Очевидно, вкус его абсолютно устраивает, потому что он уже смелее берет член глубже, мягко скользя губами по стволу. У Сесила подкашиваются колени, и он хватается за плечо Каина, чтобы удержаться на ногах. Из него паршивый доминант, он это прекрасно знает, но все же Каин хочет именно его. Сесил и сам не знает, почему, ему кажется, что Каин может получить кого угодно, включая Розу, но почему-то выбирает именно его, Сесила. Каин берет его так глубоко, что у Сесила темнеет перед глазами. Его губы сжимают, скользят, ласкают, язык бесстыдно облизывает головку, слизывая вязкую смазку, и Сесил понимает, что долго не выдержит. – Стой, – хрипло шепчет он, сильнее сжимая плечо Каина, и тот снова покорно отстраняется, поднимая на него тревожно-лукавый взгляд. Сесил тоже опускается на колени и толкает его в грудь, заставляя лечь на спину прямо на деревянный голый пол. Каин подчиняется, широко разводит колени и поднимает ноги, открывая себя Сесилу, облизывает пальцы и скользит ими между ягодиц, лаская анус. Сесил дрожит, чуть ли не теряя сознание от желания поскорее вставить ему, но все-таки с мазохистским удовольствием тянет время, глядя, как Каин вводит в себя пальцы, как растягивает тугое отверстие, готовя себя для него, Сесила. – Сесил, пожалуйста… – умоляюще шепчет Каин и закатывает глаза, трахая себя пальцами. – Господи, – выдыхает Сесил, рывком приподнимая его бедра и резко вставляя – Каин едва успевает убрать руку – понимая, что поспешил, чувствуя боль в до предела оттянувшей уздечку крайней плоти, думая, что сейчас порвет себя, и как же это будет нелепо – порваться, трахая кого-то. Каин сам притормаживает его, упираясь руками в его грудь, и Сесил выдыхает, пытаясь восстановить дыхание. – Тебе не больно? – невпопад спрашивает он, и тут же понимает, насколько это глупо, и как он этим выдает себя – все такого же доброго, наивного и открытого. Нет, это не Каин, а он сейчас должен лежать на спине, позволяя трахать себя, это он должен открываться и отдаваться, ведь он больше ничего не умеет. Каин тихо смеется и спрашивает в ответ: – А тебе? Сесил качает головой, чувствуя, как кровь предательски приливает к щекам, и черт, ему действительно стыдно, дьявольски стыдно за то, что он не знает, как правильно, в отличие от Каина. Сесилу не хочется думать, где тот набрался подобного опыта, но он все-таки думает, и это наполняет его ревностью, и злостью, и обидой – Каин не только предал его, он еще и спал с кем-то другим. И эта обида вытесняет смущение, и он начинает двигаться – быстро и резко, сознательно причиняя боль и себе, и Каину, и чуть ли не плачет от осознания этого. – Сесил, притормози, – Каин хватает его за плечи и притягивает к себе. Быстро расстегивает его рубашку и прижимается горячими ладонями к груди. – Чего ты злишься? – Я… не злюсь… – тяжело выдыхает Сесил, понимая, что может обманывать кого угодно, включая себя, но только не Каина. Тот всегда знал его слишком хорошо. Каин медленно проводит пальцем по его нижней губе, потом наклоняет его голову к своему лицу и целует – вопреки ожиданиям, не жарко и страстно, а медленно и нежно, словно изучая. Сесил зло отвечает на поцелуй, кусая его за нижнюю губу. Каин отстраняет его и пристально смотрит в глаза. – Что случилось? Сесил сомневается всего лишь несколько секунд, а потом выдыхает: – Я ведь у тебя не первый? Каин смеется – громко и раскатисто, и Сесил ощущает себя еще хуже, чем до этого – лучше бы он промолчал. – Ты всегда первый, – тихо произносит Каин, прекращая смеяться, и снова притягивает к себе для поцелуя. Сесил слегка расслабляется, хотя до конца не понимает, как трактовать его ответ – как «да» или «нет» – и снова начинает двигаться, уже более размеренно и спокойно. Удовольствие захлестывает настолько внезапно, что он оказывается к нему не готов – дрожь наполняет все тело, перед глазами плывут яркие цветные пятна. – Каин, я, кажется, сейчас… – шепчет он, вздрагивая всем телом, и кончает, изливаясь внутрь тесного сжимающегося отверстия. Когда он немного приходит в себя и решается встретиться с Каином взглядом, то видит в его глазах неприкрытое восхищение, что удивляет его до глубины души. Каин мягко улыбается и протягивает руку, чтобы потеребить нитку бусин в волосах Сесила. Сесил опускает глаза и тут же натыкается на багровые полосы на его груди, и на него вдруг накатывает такая волна щемящей нежности, вины и любви, что он принимается лихорадочно покрывать поцелуями эти синяки, приговаривая: – Прости меня, прости… Он подается назад, выходя из Каина с еле слышным хлюпаньем, спускается по его телу ниже, целуя живот, и наконец накрывает губами его все еще напряженный до предела член. Каин выгибается, запуская пальцы в его волосы. Сесил ласкает его неумело, но зато вкладывает в каждый поцелуй, каждое прикосновение губ и языка всю свою нерастраченную нежность, все свое покаяние, всю свою любовь. Каин обхватывает член рукой, быстро двигая ей и надрачивая в рот Сесилу, и Сесил облизывает головку вместе с его пальцами, и пытается взять глубже. Каин кончает без предупреждения, терпкая солоноватая жидкость брызжет Сесилу в рот, и он глотает ее и вылизывает головку, словно никак не может насытиться. Они встречаются взглядами, и Сесил понимает, что снова краснеет, хотя стыдно должно быть не ему. Несколько секунд они смотрят друг на друга, как потерянные, так, словно впервые увидели друг друга по-настоящему. – Каин, я… – «люблю тебя», хочет сказать Сесил, но Каин прижимает пальцы к его губам, вновь все понимая без слов. – Я этого недостоин, – качает головой он и снова улыбается, на этот раз слегка печально. – Но это и будет моим самым большим наказанием.