Нефритовое солнце

Тени. Они везде. Они расползаются повсюду. Отвратительными липкими щупальцами лезут в наши жилища , жизни, души... Везде следуют за нами... И нет солнца. Нет просвета. Это неприятно, это мерзко и плохо. Когда твою душу отравляет мерзость ,все становится таким...пресным. Да, именно так, пресным. И глядя в беспросветную тьму хочется лишь одного: спрятаться. «Спрятаться»–вопит сознание. ***** Мороз. Еще слишком рано. Шесть утра это же очень рано? Ривай перекатывается с одного бока на другой, стараясь вновь уснуть, но сонная нега мало-помалу покидала его. Просыпаться не хочется хоть убей, кровать кажется такой притягательной в своей теплоте и уютности ,такой, что весь мир вне ее границ представляется по-отвратительному холодным. А мёрзнуть Ривай ненавидит. «Нужно вставать»–доносится, где-то из глубин сознания, строгий вердикт и Ривай страдальчески морщится. А чтоб ее, эту дебильную школу. Все же встаёт. Через лень ,через жуткое нежелание и мысленное нытье ,но встаёт. Даже умудряется, не разлепляя сонных глаз, ни во что не врезаться по дороге в ванну. Талант. Дальше классика: по-солдатски быстрый душ, чистка зубов , приготовление утреннего, зеленого чая, черная водолазка и черные джинсы. Всё. Завтрака не хотелось, его и так с утра мутило по непонятным причинам. Наверное, что-то должно произойти. Ривая всегда мутит когда что-то должно произойти. Он безрадостно вглядывается в прозрачную гладь окна, про себя думая что погода все такая же. Дрянная. Острые завитки инея на обратной стороне стекла выглядели изящно и завораживающие, однако Ривай чхать хотел на всю эту красоту. Зима для него — это промозглый холод, колючий кашешь, дурацкие раздражающие кожу шарфы. И никакого вам очарования новогодней суеты и по-смешному огромных свитеров. Свитеры! Только не это! В них Ривай выглядел не больше не меньше, как олень. Он не любит зиму. Грустно вздыхая, брюнет все ж поспешно собирается и вылетает из дома, кисло подмечая, что опаздывает. Этого, опаздывать, он,конечно, тоже не любит, но сегодня как-то все наперекосяк. Да и в голове непривычно пусто... Школа. Одно лишь слово заставляет брюнета содрогнуться, закусывая тонкую, бледную губу. Почти каждый день Леви идет туда с мыслью скорей бы отмучиться и прийти домой. С самого начала утра он мечтает уйти оттуда. Мечтает прийти вновь в уютное тепло и укрыться ото всех, к чертовой матери, за широкими зашторенными окнами. И тишина. И никого шумного, громкого, приставувчего. Только покой, только чай, только сон. А перед этим целых семь часов муки. Он с ужасом представил, как вновь будет целый день в душной школе вариться в изобилии разнообразных запахов. Как он это ненавидел! Ненавидел терпкие и чаще всего острые запахи альф–вечных соперников, которые постоянно агрятся друг на друга. Ненавидел запах омег, вездесущих пакостников, источающих уникальный ароматы, которые были для других альф словно маятник, словно зажженым фонарем для полчища мошек... Ривай был не таким. Он не имел охоты кидаться на свежее омежье мясо, в отличае от своих ровесников, ему они были противны. И хоть убейте, но свою внутренную политику по отношению к ним он изменять не мог. Было в них всех что-то отталкивающие, что-то такое, что каждый раз вызывало в сознание беглую мысль : «не то». Нет ничего привлекательного в распущенной похоти, что настигает их в течку. Нет ничего привлекательного в зазывающих смешках и шлюховатых улыбках. Нет ничего привлекательного в том, что тебя стремится кто-то полапать строя невинные глаза. Леви передернуло. Он был альфой и по всем законам природы просто не должен вот так размышлять. По всем этим злосчастным законам он должен обожать это и кидаться за ними хоть на край света. Но не мог. За ним–да. Кидались. Далеко не одна омега хотела его присвоить. Леви помнит каждую из них. Лучше всех, правда, помнил раскрепащеную Петру. Она была красавицей и пахла необычно: чуть забродившими ягодами винограда. Вроде бы и приятно и уникально, а чесаться уже хотелось от этого запаха. Их отношения были самыми долгими на памяти Ривая, но и они распались. Вот так. Легко и равнодушно. Словно бы не было ничего, что связывало бы их...а вообще так и было. Ничего же в самом деле не было. Ничего кроме холода с его стороны и неуместной жадной ревности с ее. Вы бы видели, какая истерика на нее нашла, когда он сообщил об их раставании! Жуть. Жаль, что несмотря на обрыв их отношений, она все равно не упускала возможностей его задеть и всячески перетянуть все его внимание на себя. Леви помнил ее и остальных, но абсолютно не дорожил этими воспоминаниями. А они дорожили. Он был таким отстраненым, таким обольстительным в своей холодности и непохожести на других, заносчивых альф, что невольно пользовался популярностью у слабого пола. Он умел смотреть своими чуть узкими, раскосыми, по-настоящему лисьими глазами так, что сердце ухало вниз и отказывалось возвращаться на прежнее место. Умел красноречиво поднять тонкую, черную бровь так, что все вокруг понимали какие они идиоты. Умел заламывать свои бледные худые пальцы до хруста, делая даже это обыденное действие как-то по-особому изящно. Умел быть в своей вечно строгой, простой одежде быть ярче и заметнее чем лучшие модники и фрики школы. Умудрялся даже с небольшим ростом выглядеть внушительно и опасно, как подобает альфе. Он был совершенством. Оргазмом для глаз эстета. Но у любого совершеннства есть свой , может быть, маленький или огромный, но недостаток. Ужасный недочет. И недочет Леви был в по-настоящему непростом характере. Как хорошо было омегам, когда перед глазами стоит, зачастую преукрашенный собственным воображением, романтичный образ этого таинственного молчуна! Но нет. На самом деле Леви был жуткий сноб, "чистоплюй" с рядом пунктиков и уклоном в социофобию. И никаких вам рыцарей и прочих сказок. Он не любил людей. Чаще всего они представлялись ему шумными, глупыми, лицемерами или мартышками без крупицы мозгов в голове, научившиеся только худо-бедно подрожать, как к примеру Оруо. Знатный идиот ... Ривай терпеть не мог кого-то касаться. Он до дрожи боялся дотронуться до кого-то, нося всегда черные перчатки и снимая их только когда становилось душно. Вполне возможно из-за его маниакальной любви к чистоте и гигиене, а возможно он просто напросто был настолько высокомерным, что брезговал кого-то касаться. Как ни странно, это его фобия сделала в глазах остальных омег еще интересней, хоть и по сути интересного ничего не было. Было жуткое отвращение и непонятный ужас. Да. Людей Ривай не любил. Исключением из ряда мерзких и чужих могла быть, разве что, Ханджи. Хотя и ее, определенно, нельзя было назвать уникумом. Нет, в конце концов, это не Леви подпустил ее к себе, это она нагло и бессовестно проникла в его личное пространство, зону комфорта и обосновалась там. Как мыши на осень пролезают в теплые дома, так и Зое пролезла в душу Ривая. Ханджи была слишком настойчивой ,а еще она... — О, коротышка,-близ брюнета раздался девчачий, но невероятно раздражающий голос.— Как дела? Что нового? Она. Как там говорят? Вспомнишь лучик - вот и солнце? У Ривая есть на примете вариация погрубее . — Чего ещё?–Вяло интересуется Аккерман, улавливая в ее интонации что-то, что помогает понять, что эта пройдоха чего-то хочет от него. Леви как-то мило ежится от холодного воздуха в школе. Забавно, что за такими дурацкими размышлениями он не заметил как преодолел путь от дома до школы и кабинета, где у них сейчас был урок. А в школе было все так же "вонюче" и холодно. Даже скучно как-то. Ханджи поджимает губы — верный признак того, что сейчас она обдумывает стоит ли у него что-то просить или нет. О, а вот уже интересно. Давненько он не видел как она так делает. —Слушай, Ривай,–начинает Зое осторожно, заправляя каштанувую прядь за ухо.— Помнишь, мы же недавно писали итоговые работы? Ривай кивнул, раскладывая свои вещи на парте. Сложно было забыть то, к чему так упорно готовился и во что вложил столько усилий. Итоговые работы, о которых она говорила — это такой чудесный аттракцион под названием «помучайся перед новым годом и новогодними каникулами». На итоговые работах проверялось то, как ученики усвоили материал за первое полугодие и ,как правило, все эти контрольные заканчивались перед последней полугодичной неделей. Не сказать, что все они отличались какой-то невероятной сложностью, просто... Просто к ним нужно готовится. Хорошо так готовится, со всем усердием и трудолюбием маньяка.  Сейчас они как раз все сдали и им осталось учиться вот эту вот неделю перед тем, как со спокойной душой уйти на новогодние каникулы и окунуться в рождественскую атмосферу. Парень насторожено разглядывал Ханджи, стараясь понять к чему клонит эта надоедливая сумасшедшая. — И видишь ли...–она переминается с ноги на ногу, выдавая свою неуверенность с потрохами.— Я их провалила. Брови Ривая стремительно полезли на лоб. —Что ж, поздравляю.–он говорил и сухо, и в то же время добротно смазав свою инонацию ядом и сарказмом.—Надеюсь тот сериал про Титанов стоил того, чтобы ты осталась на второй год! Чистая правда. Ханджи вместо подготовки все свое время тратила на какой-то сериал, про который она прожужала Риваю все уши. Он говорил ей, причем неоднократно, чтобы бросила заниматься полной хренью и уже взялась за голову, но та лишь раздраженно отмахивалась от него, продолжая с упоением болтать о каких-то титанах. Ненормальная. —Да не переживай ты так!–бодро сказала она, чуть улыбаясь, отчего не теряя прежней нервности.— Это не проблема! Ты же знаешь, что там, где Мисс Ханджи не может взять умом, она берет удачей?— Он скептично взглянул на нее, она, полностью его игнорируя, продолжила.— Так вот, наш новый классрук просто зайка! Он сказал, что на протяжении недели я смогу после уроков приходить к нему и пересдавать. Ха. Действительно «подфартило». Очкастая выглядела не в пример довольной и Ривай с раздраженнием подумал, что она действительно чрезмерно везучая. — Безмерно рад ,больная. Ты мне это к чему рассказывешь? Зое стушевалась и ее лицо вновь нацепило былое выражение: «нашкодивший котенок» — Да,все бы хорошо но...моя любезная сестрёнка, Карла, решила укатить с мужем на море,— на слове «любезная » она сделала неприятный акцент, злилась.— А на мою шею вешает своего мелкого, представляешь? Ривай представлял, четко помня кто такая Карла. Уж это имя он запомнил. Ханджи и Карла сёстры с огромной разницей в пятнадцать лет, дочери обаятельной испанки и методичного грека. Карла почти все унаследовала от своей матери, ту же женственность, грациозность. Карла такая же бунтарка, такая же темпераментная со своей копной смоляных волос и глаз: двух огромных золотистых орехов. Такая девушка, как эта не могла долго быть одна и потому какой-то мужчина, вроде бы его звали Гриша Йегер, быстренько захомутал эту чертовку и сейчас она была замужней женщиной, Леви припоминал, что у них даже был ребенок. Короче говоря: сестра Ханджи была весьма привлекательной с единственной целью в жизни — выйти замуж, которую, впрочем, успешно достигла. Ханджи же была другой. Она была долговязой, обледеленная женственнымм формами, с греческими горбатым носом, глубоко посажеными глазами, каплю бестактная, но вне сомнений честная и прямолинейная. В то время, когда Карла добивалась от людей желаемого через околичности и вкрадчивые речи, подобно хитрой лисице, Ханджи била напролом открыто требуя, или выпытывая. Настоящая копия отца! Она не грезила о любви, как все девчонки, все чем она жила – светлыми мечтами о том, что однажды ей доведется надеть белый халат и отправятся лечить людей. Так просто, так странно. Было удивительно насколько же две сёстры отличались друг от друга, даже учитывая то, что и их родители были с разных планет. Но в отличие от своих родителей , которые, несмотря на свою разность, ладили, Ханджи и Карла, будучи такими же непохожими, ладили плохо. Вернее сказать никак. Они почти не контактировали и Зое в легкую могла забыть, что у неё есть сестра, если та не давала о себе знать каким-нибудь своеобразным способом. О многих, если не о всех, выходках черноволосой бестии Леви прекрасно знал, и узнавал он это от Ханджи, попутно стараясь остудить гнев кареглазой на сестру. Потому-то он и вспомнил ее. — Вот ...–продолжила шатенка.—Мелкий тоже ходит в школу и его уроки заканчиваются одновременно с моими. Родители сказали ему, чтобы он заходил за мной, когда у меня оканчиваются уроки, но у меня же экзамены! У брюнета голова пухла от такого безудержного потока информации и он беспомощно старался, хоть как-то, упорядочить все сказаное в своей голове. — Так скажи родителям, что у тебя пересдача. Очкастая посмотрела на брюнета своими ошалелыми карими глазами, хватая его за грудки и начав трясти. — Нет, они не должны ничего знать!–завопила она.— Я лучше сама все тихонько исправлю, чем если они узнают и устроят мне...взбучку —Тебе полезна взбучка, — невозмутимо подметил он, стараясь выбраться из ее хватки.— Слушай, это все конечно замечательно, но мне-то зачем это все знать? Она убрала от него руки и ,внимательно вглядываясь в его бледное лицо, с абсолютно серьёзной наглостью заявила: —Ты будешь и сидеть в нашем кабинете и присматривать за мелочью, пока я буду писать экзамены. Потом я буду его забирать. Аккерман настолько опешил, что пару минут они просто молча стояли. —Неужели? — ирония. Прошла секунда, не более.Секунда до того, как Ханджи заголосила. — Ну , Левичка, прошу!–взмолилась она, цепляясь за его руки, словно это могло бы принести хоть какой-то эффект. Но эффекта кроме абсолютно раздраженного выражения его лица не было и тогда Ханджи заговорила быстрее, сильно волнуясь и по-прежнему дергая руки Ривая, как хотела.— Ему нельзя оставаться одному, у него же шило в жопе! Он непременно куда-нибудь залезет, что-нибудь сломает или подерется! Ему нужен присмотр! — Да отцепись ты, дура!–грозно шикнул он на неё, озираясь по сторонам и, с тихим, нарастающим гневом, подмечая что на них уже стали косо поглядывать одноклассники.— И вообще у твоих родителей разве не возникнет вопрос: какого черта вы так поздно со школы возвращаетесь? — Не возникнет! Не возникнет! Они целый день на работе, приезжают только в семь, а я до четырех управлюсь! Ривай зло сощурил глаза. — А мелкий? Разве не выдаст? Зое кинула на него удивленный взгляд: — Эрен? Не в жизнь. Вдох. Выдох Леви подумал, что Ханджи явно переоценивают мальца. Дети склоны быть болтливыми, не уметь держать язык за зубами, даже если хорошо попросить и заплатить за эту какую-нибудь этакую «цену», вроде конфет или игрушек.Кстати о цене... — Ладно. И что?– он вызывающе зыркнул на нее.— Что мне за это будет,очкастая? Ты же не думаешь, что я соглашусь просто так? Ханджи наконец окончательно отлипла от него, выпрямляясь и оценивающе смотря в серые, лисьи глаза. — Упаковка-коллекция того чая, что мы видели в субботу, в том чайном магазинчике. Очередной вздох. Так быстро Ривай еще не сдавался. ***** Уроки пролетели, на удивление, быстро и Леви бы, наверное, и вовсе забыл про их с Зое уговор, если бы после последнего седьмого урока та не кинула ему короткое посланнице :«Дуй в наш кабинет, я пока за мелким схожу». И сквозь бурчание, пугая всех вокруг своей кислой физиономией, пришлось идти. Их классный кабинет был кабинетом химии. Светлый и просторный, он отличался от других только лишь, пожалуй, наличием таблицы Менделева и приставной комнатушки –лаборантской. В остальном же , обычный класс, те же парты, те же стулья, та же дешевая краска на стенах, та же атмосфера уныния. Даже как-то тошно от этого всего. Скорей бы снова домой...Леви тяжело вздохнул и уже было хотел уходить, после пятнадцати минут тяжкого ожидания, как вдруг на пороге появилась привычная видная фигура шатенки, загораживая другое, маленькое тело, которое держала за худенькую смугловатую ручонку . — Приветики!–она возбуждено улыбалась и проходя внутрь, наконец открывая взору Ривая своего племянника. Он, Аккерман, лениво перевел взгляд с лица очкастой на лицо пацана. А потом он увидел его и замер. Это был, вроде, обычный, маленький, худенький мальчик, одетый в сторогую бело-черную школьную форму. В глаза сразу бросились его мягкая на вид, смуглая кожа, по-детски пухловатые губы сейчас чуть приоткрытые, носик кнопкой и глаза.. Его глаза! Ривай сглотнул. Они были большими,прямо-таки огромными, редкого, нефритового цвета с золотистыми звёздочками-вкрапинками блещущами на дне. Его глаза были полны доверия и детского озорства. Удивительные глаза сочетали в себе примерность и хулиганскую шаловливость. Он почувствовал в себе жуткое нежелание отцеплять взгляд от этих двух зеленых огней, но жадным взором начал оглядывать другие места. Руки, тело, ножки, скулы, волосы...Каштановые прядки были, на вид, невероятно мягкими, но прическа выглядела небрежно, словно с его волосами проиграла бой не одна расчёска.Так мило. Он с ног до головы был милым. Мальчик стеснительно улыбнулся чуть крепче схватясь за Ханджи и произнёс одними губами: — Здравствуйте. Внутри что-то щёлкнуло. Ривай вздрогнул, постепенно отходя от оцепенения и с трудом перевел свой взгляд на темноволосую фурию, что сейчас стояла с крайне довольной миной. — Ну вот, — весело провозгласила она,— знакомтесь ребята! Леви ,это Эрен. — она перевяла взгляд к Эрену,— Эрен, это Леви. Эрен вновь улыбнулся ему, стараясь избегать смотреть в эти прожигающие, по-стальному холодные глаза. Было понятно, что угрюмый парень немного пугал мальчика. — Эрен, ну что ты стоишь?–вдруг обратилась к мальчишке его тетя–Подойди к нему ближе!–она удрученно вздохнула, глядя на то, какую панику вызвала в нефритовых глазках мальца и чуть погодя, после каплю неловкой паузы проворковала,— Ну все, мальчики, я пошла! И улизнула. Ривай уселся на парте и теперь неспеша, словна смакуя, начал заново осматривать пацана с ног до головы, абсолютно игнорируя то, как некомфортно чувствует себя под его взглядом мелочь. Красивый. По-настоящему красивый. Было странно думать в таком ключе о ребенке, но Ривай ничего не мог с собой подделать. Мысли бежали в черноволосой голове гнались друг за дугом, спотыкались и путались. Аккерман сонно улыбался, предчувствуя подкатывающий к горлу зевок, пацан же, непреклонено стоял у двери, делая вид, что разглядывание пола под ногами вызывает у него неподдельный интерес. — Так и будешь стоять там?–не вытерпел брюнет, все еще оглаживая мягким взглядом щеки ребенка. — Нет?–звучит неубедительно. Парень вздохнул, закрыв на секунду глаза. Нужно, отчаянно нужно припомнить все его опыты общения с детьми. Как следует покапаясь в памяти, Ривай мрачнно подумал, что ни одно воспоминание не вызвало у него ничего радостно, скорее злость и отвращение. Черт... — Хочешь есть?–Леви стараясь говорить как можно мягче, пытаясь выйти на контакт с ребенком произнес он. Аккуратно слезая с парты и вплотную подойдя к мальчику, Ривай, не без удовольствия, отметив что тот ниже его, присел перед ним на корточки, заглянув в уникальные глаза,— Или мы можем посмотреть мультики? Дети же любят мультики? Ты же любишь? Ответный взгляд горящих, на сей почему-то аквамариновых, глаз немного выбил их легких воздуха, но и служил самым красноречиввм ответом на риваевский вопрос. — Люблю.–ответил мальчик искренне улыбаясь ему и разглядывая в ответ, отчего сердце брюнета опасно защемило. Ривай медленно сглотнул почувствовав , что что-то с ним явно не так. —Кхм,— он слегка кашлянул прочистив горло, про себя вновь подмечая сегодня с ним стопроцентно что-то не то. Точно! Что за хрень? Может заболел? Голос вот охрип...— Тогда пошли в лаборантскую... Он взял мальчонку за руку, забыв, что не надел перчаток, и удивляясь тому как по пальцам, соприкасающимся с рукой мелкого, пробежали невидимые, приятные искорки. Странно, совсем не противно, но ... трепетно? Точно заболел. Цыкнув своим мыслям, он лишь крепче сжал маленькую ладошку, решая, что сейчас отпускать руку пацана бессмысленно. Все равно уже коснулся, да и к тому же прикосновение неприязнь не вызвало. Но было непривычно, да. Очень непривычно. В лаборантскую, кстати, он вел его не просто так. Сказать по правде у этой комнаты с настоящей лаборантской было мало общего. Да был шкаф, точнее сервант с кое-какими веществами и реактивами, да и то, настолько наглухо закрытыми, что не то что ученик, здоровенный химик-альфа не всегда мог открыть нужную колбу.Зато в этой комнате был маленький диванчик-тахта, черт знает что забывший там, и приятный Риваю порядок. Так что, какая разница где смотреть? В их классе химии, неудобно ютясь за партой, или в приставленной к этому же классу лаборантской на мягком диване? Ривай не раздумывал. ***** Почти два часа в ожидании очкастой прошли абсолютно безмолвно. Да и зачем разговаривать, когда мелкий так увлеченно наблюдал за анимационным фигурками в Риваевском планшете и слушая все их, небогатые содержанием, диалоги?Ривай на все происходящее на экране почти не обращал внимания. У него было зрелище получше в виде восьмилетнего ангелочка. Гребанного малолетнего эталона красоты. Ладно, на самом деле же он обычный ребенок. Обычный ребенок с нефритовыми глазами, обрамленными длинными черными ресницами, которые делают взгляд мальца "бархатным". Ничего необычного. Нет. Совсем. Они лежали на диване, на одном боку, Ривай у спинки дивана, мелкий с краю, пялясь на кое-как поставленный на стул, планшет. Поэтому полностью прижатый спиной к Риваевскому животу, мальчишка даже подумать не мог, что взрослый угрюмый дядя ,так он про себя называл Ривая, может предпочесть мультикам(!!!) разглядывание его самого. А Ривай разглядывал. Бесстыдно и очень заинтересованно. Что-то внутри ему упорно не давало покоя и, глядя на каштановые блестящие волосы мальчишки, он упрямо пытался понять, что именно.Что-то произошло.Случилось. Бахнуло как молния среди ясного неба. А он упорно не понимал и только лишь и таращился на притягательные волосы пока вдруг резко не очнувшись застал себя за поглаживанием этих манящих прядей. Мальчик на его действия вздрогнул, но не сказав ни слова, только теснее прижался к нему. Странно это всё. Познакомились буквально два часа назад, а уже вместе как-то по-домашнему лежат на диване смотрят мультики, а Ривай его гладит. Гладит. Ривай. Человек, который ненавидит людей, в том числе и маленьких.Человек который брезгует касаеться чужих. Без перчаток. Да уж. Сегодня Ад точно замерзнет. И ведь Леви, глядя на это маленькое хрупкое тело, смотря на его действительно мягкие на ощупь прядки и поглаживая их, почти схватил ускальзающую мысль за хвост, как неожиданно на пороге появилась Ханджи, вымученно улыбаясь им двоим, попутно сбивая весь мыслительный поток брюнета. — Разлеглись и на фильмы залипаете?–она подняла темную бровь,— Быстро же вы сдружились... Мальчик мгновенно поднялся, высвобождаясь из Риваевских обьятий, разглаживая свою, чуть помятую из-за лежания, одежду. — Это были мультики,- обиженно буркнул мелочь. Ханджи с видом понимающей свою великую ошибку, быстро закивала, пряча улыбку в карих глазах так, что Ривай хмыкнул. — Понятно-понятно...Ну ладно,- она перевела взгляд на Ривая, успевшего к тому моменту подняться,— Нам пора, еще раз спасибо, Левичка. Эрен, пошли! Леви отчего-то явно почувствовал себя скверно. Прямо как утром, когда пришлось выбраться из желанной, теплой постели в холод и мороз. «Что за черт?» — Вас проводить?– не мешкая и как-то слишком неожиданно, даже для себя самого,спросил Леви. Ханджи обескураженная его предложением сказала, что ей все равно. ***** По дороге было мило. Было мило и нежно и на удивление тепло, но не от погоды, как ожидалось, а от Эрена. Уже упоминалось, что он как солнце?Разница в том, что Солнце грело воздух, а Эрен душу. Они шли втроем, но говорил только этот маленький зайчик. Он по-смешному возмущался, что на дворе уже декабрь, а снег рыхлый и не пригодный для лепки снежков, негодовал по поводу того, что зимой нельзя есть мороженое, забавно хмурил бровки и дул свои пухленькие губки, вызывая взрывы доброго хохота очкастой. Было как-то необычно-тепло. Как будто бы дома...Ривай не сдержал нежного порыва и вновь, к великому удивлению Зое, потрепал его по каштановой челке, заставляя мальчишку вновь вздрогнуть и мгновенно покраснеть. — Не переживай ,–мягким,с легкой хрипотцой, баритоном произнёс Леви, гладя шелковистые волосы, — Когда станет тепло, мы с тобой обязательно поедим мороженое. Мальчик поднял на него свой нефритовый взгляд миндалевидных глаз и с раскрасневшимися, то ли от холода, то ли от смущения, щеками, дрожащим голосом спросил : — Правда? Только мы вдвоём? Ханджи разинула рот. Сердце билось о ребра,постоянно ухало под эти едким, западающим в душу зеленым взглядом, а лисьи глаза и медленно пожирали в ответ. — Правда. ***** Прийдя со школы, Леви, неожиданно для себя, обнаружил, что если сейчас не ляжет в кровать, упадет в сон прямо в прихожей. Это, конечно, было не свойственно ему, спать по среди дня, и неплохо бы было узнать причину такой резкой сонливости, но копаться в голове совершенно не хотелось. Ничего не хотелось. Хотелось спать. Так что чувствуя как мягкие, манящие лапки сна цепко схватились за него и стремительно уволокливая его в царство морфея, Ривай посчитал эту борьбу проигранной и уснул. Снилась муть. Сны странные и не особо запоминающиеся. Все что помнил–яркий, зеленый цвет, звонкий, пробиршийся под кожу, детский смех и с неообычайной частотой мелькающие лицо племянника Ханджи — Эрена. Было странно и жутко, приятно и нежно. Все как-то смешалось вместе в какой-то дикий коктейль и Леви жадно глотая воздух очнулся весь в горячем поту с мучительным желанием попить. Очень-очень странные сны. Происходило. С ним что-то происходило. Он чувствовал это практически на физическом уровне и панически перебирал в голове всевозможные варианты. Паника. Паника. Паника. Что-то действительно происхолило. Что-то стремительное .Что-то не подвластное ему, и что-то пугающее в своей масштабности. Леви захлестнул настоящий приступ ужаса перед этой зыбкой неизвестностью, как людей захлестывает ужас перед десятиметровой волной цунами. Настолько велико было это чувство. Вдруг раздался противный треск и Леви, до чертиков перепуганный своими сновидениями, не сразу сообразил, что это мелодия телефона. Сглотнув ком в горле и стараясь привести себя в чувство, он потянулся дрожащей рукой к мобильнику. На сенсорном экране высветилась привычная, лягушачья мордочка Ханджи. Фух. Просто очкастая. Все хорошо. Нажав кнопку «принять вызов» Леви прислонил гаджет к уху и смиренно ждал когда эта ошибка природы заверещит в мобилу, как это всегда происходило с ней при разговоре. Только визгов не было. Было очень тихое : — Привет, Леви. Голос был знаком Риваю, но точно не принадлежал Зое. — Ханджи? — Нет, — он почти что почувствовал как на другом конце трубки улыбнулись,— Это я, Эрен. Леви удивленно вскинул брови, но почувствовав, как на сердце завязывается теплый клубочек, тоже не сдержал улыбку. — Мне уже нужно ложиться спать.–продолжил мальчик и, судя по шабуршанию в динамике, пытался поудобней умоститься где-то, скорей всего на кровати,— Я просто хотел пожелать тебе спокойной ночи. Леви сильнее прижался ухом к телефону и на удивление хрипло, слегка рычаще выдал: — Так желай. Полуудивленный-полувосторженный вздох с того конца провода слегка позабавил. — Спокойной ночи, Леви. Секундное молчание и нежная улыбка с двух сторон: — Спокойной ночи, Эрен. Дальше в трубке раздавалось лишь возня и недовольные возгласы Ханджи про то, почему мелочь не спит и куда запропастился ее телефон. Эрен отключился и Леви вместе с ним. Так странно. Все тревоги исчезли. Вся паника и страх сошли на нет. Все-таки что-то происходит. Брюнет отложил смартфон в сторону и, все так же, сидя на кровати обнял свои колени. Леви пока не знает, что с ним происходит. Но возможно... этого совершенно не нужно бояться? Возможно, этому стоит бежать навстречу? Он громко вздохнул и спрятал свою покрасневшую физиономию в коленях. ***** Помнится, когда Леви провел первый день с Эреном, он долго думал почему же Ханджи так боялась оставить этого святого ребенка одного, без присмотра. Ведь Эрен был таким скромным, тихим мальчиком, который мог часами молчать, если ему включат мультики. Как же он ошибался. Буквально на второй день, когда Ханджи вновь привела Эрена к Леви, мальчик бойко заявил: — Хочу в парк! Леви тем временем сидя в планшете, и уже ища на просторе сети подходящий мультик, отвлексяся от гаджета и удивленно вскинул брови. — В парк? Малец кивнул. — Зачем?–хмурясь,— Разве тебе здесь плохо? Мальчишка обезоруживающе улыбнулся, подходя к Леви ближе и нежно беря взрослого за руки. «Черт, опять искры по рукам..» «Опять перчатки...» Все эти повадки, манеру добиваться своего, безусловно, достались Эрену от хитрющей матери, но мозг Леви отчего-то сейчас упорно блокировал эту информацию, оставляя брюнета с интересом пялиться на мелкого и собственную руку в руке мальчишки. — Нет,— начал мальчик вкрадчиво, еле скрывая лукавые искорки в глазах,— Но так хотелось бы пройти в Парк! Погулять, подышать свежим воздухом... Малец умоляюще взглянул на Ривая, окончательно добив всю внутреннюю броню альфы под названием :«хладнокровность». Что за черт? Еще ни одна, даже самая артистичная омега не смогла его разжалобить и раскрутить на что-то...! Но ведь об этом всем можно подумать в другой раз? А пока это маленькое создание так бережно держит его за руку и смотрит так словно бы Ривай супергерой..... Громкий вздох. — Ладно,пошли. Ханджи я позвоню позже. ***** Парк встретил холодом, толпой и шумом. Все то, что Ривай так яро ненавидел и избегал, но сейчас упорно игнорировал из-за довольной моськи, что расположилась под боком и причмокивая ела конфеты. Они сидели вдвоём на резной скамеечке перед какиим-то киоском, зазывающим выпить вкуснейшего лимонада, по среди зимы такое себе удовольствие. Ривай меланхолично разглядывал прохожих, снующих туда-сюда, абсолютно не замечая, как рядом маленький Эрен с любопытством разглядывает молодую влюбленную пару. Пара была самая обыкновенная: высокий парень и миниатюрная девушка. Они заливисто смеялись, полностью погруженные в свое, собственное, уготовленное только для них, счастье, мирно пожжевывая комочек сладкой ваты. Неожиданно девушка перестала смеяться и плавным жестом прятянула своего возлюбленного к себе и, Эрен затаил дыхание, коснулась своими накрашенными губами его губ. Зеленоглазый удивленно вскинул брови и фыркнув, видно разочарованный такой развязкой, поспешно отвернулся. — Леви, а мы пойдем с тобой туда?–мальчик указал, порядком замёрзшему Риваю, на колесо обозрения. О, нет. Только не это. Ривай с детства ненавидит этот дурацкий аттракцион из-за боязни высоты, а теперь еще и перется туда? К тому же на улице собачий холод и он уже насквозь продрог, страшно подумать, что будет на высоте...Нет. Определенно нет. — Эрен, нет.–звучит строго и безапелляционно. Эрен всего лишь грустно вздохнул, но этого уже достаточно, чтобы уверенность Леви в своем решении знатно пошатнулась. Да что происходит? — Леви.–вдруг обратился к Риваю мелочь. — М? — Ты что,–начинает мальчик упорно делая серьезно лицо и по-прежнему пряча свои коварные звезды в глазах.— боишься высоты? Леви чувствовал, что его обводят. — Вот ещё. Но мальчик продолжал гнуть свою линию и доставать брюнета. — Боишься, боишься!–он насмешливо хихикнул,— Ты же альфа и не должен ничего бояться! — Эрен,–вдруг резко осадил его Леви, сверкая недобрым взглядом серебряных глаз,— не пытайся меня раздразнить, я все равно туда не пойду. Мальчик упрямо поджал губы, явно не удовлетворенный таким исходом событий. — Ну...хочешь я расскажу тебе секрет? Леви недоуменно вздернул бровь. — Какой ещё секрет? Мальчишка расплылся в загадочной улыбке и по-осбенному, как умеет только он, сщурил миндалевидные глаза. — А вот такой...Но я расскажу только, если мы пойдем! Ривай фыркнул. Ну какой у восьмилетнего ребенка может быть секрет? Из мелкого такой же шантажист, как из него шут. — Нет уж, спасибо.–флегматично ответил парень, ежась от мороза и глубже зарываясь в мягкие складки своего шарфа носом,— Что-то мне не хочется слушать «великих»секретов про то, кто из твоего класса кого любит. — Да нет же! Это секрет связан со мной, точнее, это секрет моих родителей связанный со мной, который они от меня хотели им утаить. А я узнал! Звучит вообще не убедительно. Ривай внимательным взглядом окидывает мальчишку с ног до головы, про себя думая, что малец так хочет пойти на это дурацкое колесо, что даже какую-то «сделку» для этого придумал. Может быть, ничего страшного, если он пойдет с ним на этот аттракцион? Ну да,холодно, но мальчишка так горит желанием, так взвинчен, что противостоять его упрямству представляется таким сложным. Мысленно давая себе оплеуху, Ривай все же проигрывает внутреннюю борьбу и соглашается на эту дебильную затею. — Ладно, валяй, рассказывай уже свой секрет. Лицо мальчика озарила победная ухмылка, а Леви про себя снисходительно цокнул. — Я недавно ходил вместе с мамой и папой в больницу, сдавать анализы чтобы узнать кто я...ну... по сущности...Так вот... я все сдал, а они спрятали от меня результаты!–неподдельная обида. — И? — Так вот...я недавно оставался дома почти один и случайно нашел эти бумажки!–он снова улыбнулся с видом победителя,–Там конечно много чего не понятного, какие-то "гормоны"...короче говоря, как я понял по этим бумагам, я — омега. Резкое заявление было обухом по голове и Ривай вдруг почувствовал, что его словно бы помутило. Он резко посмотрел на маленькую зеленогазую очаровашку как-то оценивающе,недоверчено и заинтересованно. Не зная сам почему, он пришел в невероятное, не свойственное ему волнение, хоть и все так же успешно скрвал за маской безучастности. — Что?–голос альфы дрожал,— Уверен ,что не ошибся? — Нет, — ответил мелкий, немного хмурясь явно не понимая причины перемены настроения у взрослого,–там в конце листа было написано :«Результат : Омега.» Ривай уставился в пустоту. Опять. Опять его преследовало то же странное чувство, что и в лаборантской. То что же ,что настигло его дома ,за кошмарным сном. Опять он чувствал , что что-то упустил. Опять было ощущение, что что-то произошло, а он не понял что. Он лихорадочно начал перебирать все только что произошедшие, озадаченно пялясь в пустоту, настоичивый голос вынул из раздумий. — Ну!–мальчик нетерпеливо взял его за холодную, на сей раз обтянутую в перчатку из черной кожи, руку и потянул в сторону очереди образовавшийся у злосчастного аттракциона,— Теперь идем на колесо! Ривай рассеяно на него уставился и мысленно зарекся больше не думать об этом. Ни о навязчивом чувстве, ни о сущности Эрена. И об Эрене особенно не думать. ****** Кабинка колеса обозрения по температуре от улицы не отличалась совершенно. Может быть на градус-два. И то, не в ее пользу. Ривай уселся у окна, мрачно думая о том, как собственные пальцы на ногах скоро совсем отпадут от такой "холодрыги". Мелкий же присел рядом с ним, на ту же лавочку, что и он. Не у окна. «Как будто это я просился на это дебильное колесо»–раздраженно подумал Аккерман, снова зарываясь в свой шарф, насколько это вообще возможно, глубже. Долгое время они сидели молча. Эрен заглядывая через Ривая, восторженно пищал о том какой красивый вид и умолял посмотреть в окно, побелевшего от ужаса, но по-прежнему безэмоцианального на вид, Ривая. Нет,нет,нет. Посмотреть сейчас в окно будет выше его сил. Как назло, в голове надоедливо звучали когда-то услышанные обрывки новостей, которые гласили о случае, когда из кабинки такого вот колеса выпала женщина с ребёнком. Нет, нет, нет. Дальше по этому поводу Эрен его дергать не стал. Казалось бы, наоборот, почувствовал напряжение старшего и охотно старался отвлечь его разного рода разговорами. Он щебетал о том и о сем. Говорил о конфетах, о море и о том как, когда вырастет, обязательно поедет с родителями туда. О том как любит арбузы и как терпеть не может какого-то конемордного мальчишку. О приятном и легком так, что Ривай и в самом деле не заметил как расслабился. Но вдруг Эрен заговорил на щекотшивую тему: — Леви, я видел как двое людей целовались. Ривай чуть напрягся и слабо вздохнул, и не поворачиваясь в сторону мальчишки произнес: — И? — И...зачем они это делали? Альфа вздернули бровь, чувствуя нарастающее раздражение из-дурацкой парочки. «Развращают мне ребенка, лучше б дома зажимались» — Не знаешь? Разве твои родители никогда не целовались? Мальчишка фыркнул. — Целовались, но что толку? Они все равно мне не говорят зачем... — Значит так надо.–обрубил брюнет. Эрен начал вновь докапываться. — Ну, пожалуйста,–тихо затребовал мелкий слабо дергая Ривая за рукав черного кошемирового пальто,— Леви, ну скажи... Леви раздраженно смахнул его ладонь, по-прежнему не поварачивая к нему, измученное долгим днем, лицо. — Эрен, прекрати.–он шумно вздохнул,— Не знаю. Наверное, чтобы показать как любят друг друга. Младший задумчиво сдвинул каштановые бровки на переносице, что-то явно осмысляя в своей голове — То есть, целуя кого-то, можно показать свою любовь?–вопрос звучит очень осторожно и парень просто мычит в ответ : — Угу. Эрен дернул парня за рукав и тихо позвал: — Леви? Леви же вовсю разглядывая противостоящую им стену кабинки терпеливо ждал, когда Эрен продолжит говорить, но тот упорно молчал и даже больше не теребил руков его пальто. Внезапная тишина стала настораживать. Он повернулся. Лучше бы он этого не делал. Нет, не было какой-то удачной картины перед глазами, Эрен не свалился в обморок, а кабинка не начала лететь с петель падая. Нет. Все, что случилось - это не успев Леви толком повернуться и взглянуть на него, как натолкнулся на чьи-то мягкие губы. И он знал чьи. Никому другому они принадлежать не могли. Из легких словно выбили весь воздух. Температура мгновенно подскочила, неприятно опаляя щеки жаром. Это и отдаленно нельзя были назвать настоящим поцелуем. Так,лишь целомудренное прикосновение. По-детски. Невинно. Но Ривая знатно бросило в жар и мысли дотоле спокойные и упорядоченные хаотично закружились в вихре. Губы были мягкими, чуть сладковатыми от конфет. Со вкусом шоколада. Горячие. Ривай едва сдержал пугающий порыв–приоткрыть их и вторгнуться языком. Хотелось. Почему-то отчаянно захотелось попробовать Эрена всего на вкус, чувствуя горячие, почти огненное дыхание на своих губах и вот-вот только протяни руку и он весь твой. Этот мальчик принадлежит полностью тебе, Ривай, только протяни руку и... Нет. Запрещено. Противоестественно Неправильно. «Извращенец, он же еще ребенок!»-вопит последняя живая, не убитая чарами Эрена, клетка мозга. Он, Леви, моментально отшатнулся от него, как от огня и ошарашенно взглянул в невинные, добрые, нефритовые омуты. — Зачем ты сделал это?–дрожащим от волнения голосом спросил Аккерман, стараясь утихомирить бешеное сердцебиение. Мальчик удивленно распахнул глаза и не понимающе уставился на сероглазого. — Потому что я тебя люблю.–он чисто и открыто улыбнулся ему, словно это саморазумеющиеся. Словно слов, чем эти, проще не бывает. Ривай взрогнул от признания, игнорируя теплое мурчание сущности внутри. — Эрен, послушай,–Ривай безуспешно старается придать своему голосу строгость, но выходит лишь изумленные вздохи.— Никогда так не делай, ясно? Мальчик встрепенулся, обиженно дуя щеки: — Почему...?–он натолкнулся на лисий, режущий взгляд и осекся. — Тебе ясно?–уже тверже спрашивает парень, хватая мальца за подбородок приподнимая лицо Эрена, заставляя его взглянуть в серую бездну. — Да. ****** За все семнадцать лет своей жизни, Ривай по достоинству оценил всю прелесть безэмоционального лица. Потому, как для него сейчас было очень удачным то, что пока его душа мечется из угла в угол, сгорая от нетерпения и досады, люди видят лишь уравновешенного, спокойного человека. Весь день. После того случая в парке Леви на весь день растворился в своих, губительных для него, мыслях. Все как одна — крутились вокруг зеленоглазой бестии. Его терзала досада и стыд, что он так грубо заткнул мальчонку. «В действительности,–уже позже рассуждал Леви,–ничего страшного не случилось. Он просто-напросто чмокнул меня, не вкладывая в это смысла. Он же ребенок, для него такие вещи не понятны. Хотел показать, как он меня любит..» А он наорал на него. Грубо оттолкнул чистые, светлые чувства. От себя самого Риваю стало противно. Но гораздо хуже, гораздо мучительней и трепетней были мысли от том, что Эрен омега. На языке как назло взрывались фантомные оттенки вкуса губ Эрена и он, снова и снова, еле подавлял в себе сильное, пожалуй, невероятно сильное, желание снова его поцеловать.Черт! Ривай уже тысячу раз нарушил свое обещание не думать об этом, которое дал в том парке. Он думал,думал,думал. И эти мысли медленно, но верно его сжигали. Заставляли томиться в невыносимом предвкушение неизвестно чего. Именно поэтому он, целый день был на взводе и даже успел полаяться с надоевшей рыжей стервой, Петрой, которая сегодня взъелась на него на пустом месте и только и делала, что отпускала едкие замечания на его счет. И Ривай, впрочем, с лёгкостью ее игнорировал, до тех пор пока это ничтожество не коснулось своим грязным языком имени Эрена. «Видела тебя недавно в парке с ребенком,–говорила она обманчиво сладким голосом,— Уже на детей перешел?Что, Ривай?Я тебя не устраивала, потому что не удовлетворяла твои педофильские наклонности?» Леви, открыто убивая ее своим невыносимым, альфийским взглядом, ледяным тоном сказал, что не будь Петра омегой, за такие слова он свернул бы ей шею . Петра на это заявление пугливо сглотнула, прекрасно соображая, что тот легко мог это сделать, и больше не раскрывала рта в его строну. А потом он мучался. Мучался за отчего-то бесконечными, резиновыми уроками сгорая от мысли обиделся ли Эрен и вдруг не придет сегодня? А что, если не придет? Хотелось застонать от бессилия. ***** Наконец, когда последний урок закончился, Ривай чуть ли не сломя голову побежал в все тот же , уже любимый, класс химии. Добежав до нужного кабинета, он вдруг застыл, страшась войти внутрь. Одолевают сомнения. Может и не идти туда вовсе?Вдруг Эрена там нет...А если его там нет, он хотя бы этого не узнает...Лучше же оставаться в неведенье, чем знать...? Отмахнувшись от этих и подобных мыслей, Леви решительно посмотрел на дверь. Надо идти. А если мелочь не придет, найти и извиниться перед зеленоглазым, наивным засранцем.И плевать что он никогда этого не делал. Альфа распахнула дверь и облегченно выдохнул, когда увидел как за первой партой, прямо перед учительским столом сидит, уже, по неясным причинам, дорогой для сердца, пацан.Он сидел на, явно большом для него, школьном стуле, свесив ножки и болтал ими в воздухе. Его маленькие, аккуратные ручки были заняты рисованием и выписыванием каких-то фигур с помощью цветных карандашей, а глаза сосредоточено и увлеченно следили за каждым своим действием так, что Ривай невольно засмотрелся. Услышав как кто-то вошёл, мальчик обернулся и приветливо, хоть и как-то немного нервно, улыбнулся. Сердце ухнуло вниз. Все ясно. Он обижен и теперь опасается Леви.Всего лишь догадка, но... Но знаете...стало так тошно, так гадко, сердце, словно налилось свинцом и не объяснить словами то чувство, когда на тебя наваливается разочаровавыющие известие. Ведь так? Эрен еще ничего не сказал, но брюнет уже знал, что хрупкое доверие мальчика кое-как сформировавшийся за эти дни дало трещину.Или нет?Он уже ничего не понимал. Ривай закусил губу. — Привет.–сказал мальчишка, отводя взгляд и розовея щеками. — Привет. –коротко кинул Леви, снимая сумку с плеча и усаживаясь за стол учителя, напротив него. Молчание по ощущениям длившейся вечность, изредка нарушал звук царапанья карандаша об бумагу. — Сегодня ты опять хочешь куда-то сходить?–осторожно спросил Ривай, стараясь вновь завоевать расположение этого ребенка. — Нет!–неожиданно быстро выпалил мальчишка, покрываясь теперь румянцем не только на щеках, но и на маленьких ушках.— Нет,– уже тише сказал он.— Я бы просто хотел посидеть, порисовать и проговорить с тобой... Альфа удивленно вскинул брови, поражаясь такой резкой смущённости пацана, но доставая из стола лист А4, лишь произнес: — Хорошо. Так они в полной тишине провозились около получаса. — Леви, можно тебя спросить?–не вытерпел мелкий и опасливо спросил старшего. Леви, не отрываясь от собственного рисунка, кивнул. — Леви, ты же Альфа? Старший в очередной раз напрягся, чувствуя, что малец опять выбирает опасную тему для разговора, однако не став его присекакать, поджав губы выдал: — Допустим. Эрен немного помолчал, видно обдумывая стоит ли в самом деле задавать задуманный вопрос или все ж вовремя умолкнуть. — А ты не знаешь...чем занимаются омеги?–все ж решился он. — То есть?–непонимание. — Ну...я знаю, что альфы сильные и всегда главные в семье, как папа.–неуверенно продолжил младший, всячески избегая тяжёлого лисьего взгляда,— А вот омеги...?Они какое место занимают...? В очередной раз брюнет насторожился. Он задумчиво нахмурил брови, обдумывая как бы помягче объяснить все особенности жизни омеги и альфы, не вдаваясь в понятия течки и гона. — Ну...видишь ли, ты правильно сказал, что альфа глава семьи, но и на омегах лежит огромная ответственность. Они поддерживают в доме уют и приятную атмосферу, растят детей. Как твоя мама, верно?-он слабо улыбнулся, в душе надеясь, что вопрос исчерпан. Но нет. Мелкий нахмурился, принимая свой обыкновенный, упрямый и решительный вид. — Да..но я слышал, что омеги чаше всего лишены права выбора с кем жениться! Ривай пожал плечами. — Чаще всего — да. Мальчик на такое спокойствие со стороны альфы, раздраженно фыркнул и в жесте недовольства скрестил свои руки. — Но я не хочу. Жить не пойми с кем у себя дома. — Ты будешь жить в доме у мужа,–бездумно уточнил Леви и глядя на то, как постепенно пацан «звереет», уже мысленного начал жалеть, что сделал столь чудовищную поправку. — Я буду должен перехать?–возмущенное потрясение. — Когда вырастешь. Глаза мальца засветились страшной обидой и невероятным бешенством. Леви с изумлением подметил, что такой же взгляд, с молниям и искрами, видел лишь у Карлы, мимолетно, когда застал их с Ханджи в разгар ссоры, и ухмыльнувшись, подумал, что в мальце явно преобладает испанская кровь их семьи. Как-то совсем необычно и даже неподходяще для омеги. Если он такой вспыльчивый сейчас, страшно представить, что будет, когда он подрастет.... — Не хочу! Не буду переезжать к дурацкому мужу!- зло выплюнул эти слова Эрен. Ривай нахмурился, отчего-то теряя терпение. — А придется.–звучит так, словно это даже не обсуждается. Эрен эту интонацию игнорирует, упрямо прожигая в старшем дыру. — Но я не хочу переезжать домой к не знакомому мужику! — А вдруг ты его уже знаешь?–не понятно к чему предположил альфа. — Я не знаю никаких альф кроме тебя!–отмахнулся мелкий и все так же злобно смотря на сероглазого. — Что ж, и этот вариант нельзя отметать. Молчание. Ступор. Моментально краснеющие щеки Эрена. — Х-хорошо.–промямлил мелкий заикающиеся, пряча глаза в рисунок и умолкая. — Вот и хорошо.–закрыл тему Ривай стараясь отвлечь пацана на другое. Уже дома, когда Ривай неспешно раздевался и в очередной раз прокручивал весь их диалог заново, он вдруг застыл.  «—Что ж, и этот вариант нельзя отметать.» Он только сейчас, уже дома, далеко от сопляка и не имеющий возможности объясниться, наконец понял, что сморозил. В голове одна мысль. «Аккерман, ты дебил!» — Блять!–громко и смачно раздалось по всей квартире и, наверное, эхом прокатилось по всему подъезду, в котором он жил. Леви был зол на себя. ***** Всякий раз, когда сероглазый смотрел на Эрена, у него постоянно возникали какие-то тёплые летние ассоциации. Эрен это и теплый дождь, и утренние, горячие, только со сковороды, сладкие блинчики, и легкий запах свежевыстеренных вещей. Эрен мягкость. Эрен нежность. Эрен милые розовенькие щечки и звонкий детский смех. Раньше жизнь была монотонной. До Эрена все его существование было сухое, неполное, безвкусное. Был только колючий холод, ранние подъемы и тени с мраком.Но Эрен...Эрен — Солнце. Он ворвался в его жизнь маленьким, шаловливым ураганом и осветил каждый ее уголочек, наполнил смыслом. Эрен солнце. Его маленькое нефритовое солнышко. От него исходило тепло, а Леви летел, летел к этому теплу, как мошка на свет, старался быть ближе, рвался к нему всей своей сущностью. Он с удивлением отметил, что немногие часы, два, иногда три, вдвоем с удивительным мальчишкой, проходят так стремительно. Он не успевает насладиться моментом. Абсолютно не успевал и это было странно. С каких вообще пор время проповеданное с детьми начало приносить ему удовольствие? Уроки ,часы ожидания встречи дома, напротив же, тянутся мучительной, вязкой патокой, нугой, в общем чем-то липким, сладким и жутко тягучим, таким, что Ривай чуть ли не выл, ежесекундно поглядывая на часы. Это так удивительно. Так необычно. Так волнующе? Леви совсем не знает откуда взялся этот интерес, не знает род этого интереса. Он ничего не понимал и лишь все чаще ловил себя за тем, как он задумываясь ,оглаживает нежным взглядом абрис губ мальчика. Но вот теперь он понял. Осознание пришло резко. Неожиданно как гром среди ясного неба. Эрен его истинный. Вот так. Эта мысль пришла в голову случайно, поздно ночью, когда тот лежал на кровати, отчаянно пытаясь уснуть, и с того момента больше не покидала черноволосую голову. Он думал ,думал,думал. Все мысли крутились, гудели в его голове и не в одной не было ответа, как от этого избавиться. Как избавиться от жуткого наваждения, как избавиться от пламенеющего чувства в груди, как избавиться от счастливого блеска в серых глазах. Леви не был романтиком. Нет. Скорее не так...Леви ненавидел романтику, ненавидел банальные мыльные оперы, ненавидел даже день святого валентина и ко всем этим розовым соплям относился с насмешливым пренебрежением. Но как же, черт возьми, забавно было узнать себя самого в роли сопливого влюбленного идиота. Все таки судьба любит шутить и шутит весьма своеобразно. И сейчас Ривай, сидя вместе с этим чудом ,в привычной обстановке, кабинете химии, молча буравил его своим серебристо-ледяным взглядом. Небольшой полумрак из-за заштроенных окон, стены выкрашенные в ментоловый цвет, кучи черных, строгих папок устроенных на стеллажах – казалось бы все в этой, ранее любимой, комнате нагоняло тоску и тревогу. Ривай не мог ни о чем здраво мыслить, дома он едва ли голову не сломал, пока думал об Эрене и их грядущей встрече, а теперь он сидит перед ним. Все такой же: растрепанный, худенький и до жути красивый. Мальчик смотрел в ответ, но не так как старший, гипнотизирующе-жадно, а простодушно, немного не понимая чего это взрослый так хищно пучится на него. Оба молчали ,но для каждого молчание было своим. — Эрен,–вдруг, нарушая громкую для него тишину, обратится Аккерман к омеге. Малец дернул головой словно безмолвно спрашивая :«Что?» — Эрен,–снова повторил Леви, чуть не искрясь от внутреннего напряжения, съедаевшего его изнутри. — ты знаешь кто такие истинные? Эрен гордо улыбнулся и быстро кивнул. — А что ты знаешь? Мальчик не много думая выдал лишь: — Ну, я не очень много знаю, так лишь...подслушивал разговоры родителей и гостей...–на этих словах мелочь стыдливо покраснел, видно считая этот его поступок ужасным, но Ривай проигнорировал изменения в мальчишке продолжая слушать. — Я знаю лишь то, что они предназначены друг для друга, и когда встретятся обязательно влюбятся и будут вместе. Он снова залился румянцем видимо,на сей раз, ожидаемо остесняясь слова "влюбиться", альфа же выжидающе глядел на ребенка, выжидая пока тот продолжит.Но тот молчал. — И это все? — недовольство. — Ну...да. Леви досадливо цокнул. В голове опять сформировался надоедливый рой мыслей и он обреченно вздохнул. Решения не было ни в одной из них. В них, к слову, вообще ничего толкового не было. Так, только, навязчиво: поцеловать манящие мягкие, нежно-малиновые губы мелкого, но их он отметал в строну как только мог. А вообще...если серьезно? Ну почему, почему Леви такой невезучий? Только представьте: человек, которого ты любишь и по всем законам природы должен уже был пометить как свою собственность–девятилетний ребенок. Не глупый, но и не достаточно понимающие все тонкости жизни альф и омег. Да что там! Почти ничего не знающий об этом! Брюнет громко и тяжело вздохнул, вновь обдумывая свое положение и словно бы медленно пережевывал все эти мысли. Внутренне он захлебывался в отчаянии, внешне– хранил безупречное хладнокровие, подправленное наигранной скукой. — С чего ты решил , что они обязательно должны быть вместе?-лениво спросил Ривай, невидящим взглядом глядя на Эрена и подперев голову рукой. На самом деле он не чувствовал любопытства касательно этого вопроса.Вопрос просто слетел с губ. Случайно. Мальчик вскинул каштановые брови и как-то странно улыбнулся. — Потому что так надо.–шатен лишь неопределенно и легко пожимает плечами. — Глупость.– спешит разуверить старший даже не столько Эрена, сколько себя. — Неправда. Альфа на это утверждение, отчего-то почувствовал еще больше тоску. Хотелось. Конечно, отчаянно хотелось все объяснить мелкому, все рассказать, абсолютно наплевав на то, что все это ему знать рано. Хотелось украсть его. Вот так. Чтобы только он один его видел, чтобы только он всегда был рядом, чтобы только он, Ривай, мог к нему прикасаться, жалобно скуля когда по телу пробежит табун мурашек. Хотелось. Но Ривай не тот человек, что слепо мог бы повиноваться своим желаниям не задумываясь об их последствиях. Он понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Эрен ребенок, да и Ривай, чего уж греха таить, семнадцатилетний парень. До чертиков влюбленный, но еще слишком юнный парень. — А что бы ты сказал, если между истинным была большая разница в возрасте?– неожиданно спросил Аккерман, вяло рисуя в голове разные варианты реакции мальчишки на свои слова. Но мальчик отреагировал не так, как представлялось. — Ну и что?–просто спросил Йгер в ответ, хлопая длинными ресницами. Парень раздраженно цыкнул. — Нет, ты не понимаешь...–начал было, но его перебили: — «Большая разница» это сколько? В ответ хмыканье. — Девять , а может и десять лет. Эрен внезапно задумчиво возводит глаза к выкрашенному в белую, местами потрескавшуюся краску, потолку, явно обдумывая ситуацию и ставя себя в ее рамки.В такие редкие минуты озадаченности Эрен выглядел забавно и мило. Леви совершенно не скрывал, по крайней мере от самого себя, что питает слабость к умных людям, с вечно задумчивыми лицами но Эрен....Очевидно, он ребенок и быть умным в том смысле, который имел в виду Ривай быть не может, но боже, даже сейчас просто-напросто чуть дольше и старательней вникая в суть дела он был...прекрасен. Лучше чем кто-либо и сероглазый, проклиная чертову истинность в тысячный раз, вновь алчным взглядом пробежался по лицу младшеклассника, внутренне ликуя что тот не замечает все мерцание счастья в его, свинцовых, глазах. — Даже не знаю...–честно признался зеленоглазый, вновь переводя все внимание на брюнета,— Но разве это важно? Моя мама сказала – любовь не должна ни от чего зависеть. Ни от возраста, ни от пола ,ни от расы...–он чуть улыбнулся краешками губ, наверное, восоздавая образ Карлы в голове.– Так что я думаю это ерунда. Главное–любовь, а все остальное не важно. Губы Леви сами сложились в печальную улыбку. — Не знаю, Эрен, не знаю..У тебя не возникает мыслей, что это как-то неправильно? Пацан уперто нахмурился , определенно не восхищаясь ходом мыслей Ривая. — Это же истинность.Это не может быть неправильно. Ривай рванно вздохнул. И снова дурацкий, но уже привычный вопрос: «За что?». ***** Позже они оба успокоились и другая более захватывающая, более легкая тема для разговора нашлась сама собой. Леви старался больше не думать ни о чем , гоня прочь от себя все мысли и упорно пытался отвлечься разговорами с Эреном. Шатену это нравилось и он, чем больше и зазватывающе они беседовали, тем более окрытым и радостым он становился. Он мог быть похож на котенка : такой же мягкий, такой же нежный и ласковый, он медленно, даже как-то не заметно для альфы, перебрался со своего стула на тахту к Риваю, а затем и вовсе к нему на колени. Разговор их то неспешно лился, обличенный в нехитрые фразы и звонкий смех, то резко затихал, но в затишье никто ее чувствовал неловкости. Во время очередной паузы, Ривай уж было снова хотел что-то спросить у мальца, но тот ,как ни странно, заснул.Вот так просто. Свернулся клубочком на Риваевских ногах и засопел, как все тот же маленький котенок. Невольно Леви почувствовал разрастающийся комочек нежности на сердце и не в силах противиться самому себе, нежно пригладил спадающие на лоб мальца каштановые прядки. Он часто, пусть и всячески старался этого не делать, мечтал об их будущем. Там где Эрен представлялся Риваю уже взрослым, сознательным омегой. Омегой, которая ходила бы по дому в великоразмерных свитерах, которые так не шли угрюмому Риваю, но на Эрене, несомненно, выглядели бы просто потрясающе. Омегой , который бы старался приготовить ему вкусный обед, но в итоге просто-напросто извозился бы в муке, а потом бы виновато смотрел на альфу. Тем, кто заботливо утирал салфеточкой перепачканный в шоколаде ротик их сына, потом дочки, щуря глаза от солнца, но то потом...а сейчас? А что сейчас? Что ему делать?Может сказать Ханджи? Боже, как же безумно хотелось вломиться к Ханджи и не открываясь от, должно быть, перепуганных карих глазищ и заявить, что Эрен его истинный. Может она что-нибудь придумала бы?Очкастая, конечно, была редкой ненормальной, но котелок у нее варил хорошо. Может быть она придумала, как бы Эрену поскорее вырасти или дала бы Леви какую-нибудь чудо-пилюлю, которая помогла бы ему не гореть в томительном костре всякий раз, когда видит это нефритовое чудо? Создаст элексир, который бы уничтожил всю эту истинность к чертям собачьим, а вместе с ней любовь к восьмилетнему ребенку? Но Леви не мог. Он боялся. Открыто трусил. Потому как если смотреть правде в глаза, скорей всего Ханджи бы ужаснулась. Никакие эти шутоки и идиотские мечты о том, что темноволосая безумица найдет решение его проблемы, в жизнь воплотиться не могли. Все что было бы — неподдельный страх в темных глазах и полные ужаса крики :"Ты что-то ему сделал?". И если даже не сделал, то все равно у него бы отняли Эрена под предлогом, что в любой момент Ривай может сорваться из-за гребанной истинности. И ведь правда. Мог. И от этого становилось еще хуже. Он чувствовал себя аномальным. Ошибкой природы. Абсолютно ненормальным уродом. Всякий раз, когда смотрел на чуточку смуглое создание, понимал насколько сильно он хочет его поцеловать.И Ривай очень сильно боялся, что однажды все его, и без того больные, фантазии пересекут черту, просто ненормально входя на территорию «ублюдок-педофил». Честное слово, он сам себя боялся. Боялся, что в фантазиях с Эреном зайдет дальше поцелуев. Если это в самом деле случится он блеванет. От себя самого. И разобьёт морду в синий. Самому себе.А все эта отрава проклятая — истинность. А Леви же раньше и не верил в нее. Казалось диким то, что еще толком не узнав человека, ты уже в него влюбляешься. Ну как можно отдать своё сердце первому прохожему? А об этой великой любви, подкашивающихся коленках и волне жара по телу с первого взгляда сказок множество. Теперь железобетонную позицию и весь свой скепсис пришлось послать далеко и надолго.Просто по-другому теперь не выйдет. И каждый раз, когда он смотрел на него, отчетливо понимал : "попал". Вздохнул. Воздух был горячим, наполненным разного рода запахами.Одни — отвратительные в своей сладости, другие - интересные в своей необычной горчинке.И только его ,еще совсем слабый, по-настоящему особенный притягивал Ривая. Он начал чувствовать его совсем недавно.Леви вроде слышал, что присутствие истинного в жизни еще не созревшего омеги способствует ускоренному росту и провоцирует течку. Эрен пах еще очень слабо–спелой хурмой, миндалем и еще чем-то остреньким, что Риваевский нос отчего напрочь отказывался узнавать. Маленькое, нефритовое счастье, словно почувствовало, что парень о нем думает еще теснее к нему прижался . Что-то с этим неправильным чувством нужно было делать. Причем срочно.Но он не знает, не знал что. Убивался в долгих раздумьях, но увы, в первые в жизни, не знал как поступить. Дверь неожиданно скпипнула пропуская в комнату леденящий сквозняк. — Леви...О! — В проем протиснулась косматая голова Ханджи.Она посмотрела на Ривая со спящим на его коленях Эрене, и любопытно уставилась.— Уснул? Странно, днем не спит... Она не медля вошла в кабинет, уселась напротив них на высокий стул, с какой-то трогательной улыбкой взирая на столь милое создание — Эрена.Риваю не понравилось.Пусть никогда больше не смотрит так на его Эрена. «Его?» — Ох, –Ханджи вздохнула, переводя взгляд с племянника на брюнета. –спасибо, тебе большое, даже не знаю как благодарить... Ривай, вернув своему лицу непроницаемость, хмыкнул. — Словами через рот, очкастая. На сколько я знаю, обычные люди делают это именно так. Зое скривилась.Она всегда так делала, когда Ривай отпускал на ее счет язвительные комментарии. — В любом случае все мои муки закончены!–беззаботный смешок. — То есть? — Ну Леви, я же рассказывала,—обиженно протянула девушка, вызывая тем у Ривая легкую волну раздражения.— Во-первых, я сдала все свои экзамены!–радостный вополь.–А во-вторых, сегодня наконец приезжает Карла-зараза и забирает малыша! Ханджи довольно улыбалась, предчувствуя такое же облегченние с его стороны. Над комнатой словно появилась завеса мрака. Сердце Ривая пустилось в полном ужаса и страха — танце. Удары были настолько громкими и частыми, что казалось раздавались в висках.То есть как? Нет, нет, нет. Не может быть. Память неожиданно-услужливо напомнила, что Эрена привезли всего лишь на время пока не вернуться его родители. Нет, только не это...  Пальцы поледенели и он неожиданно, слотнув, хриплым, от мгновенно накатившей ярости, голосом произнес: — То есть как? Шатенка глядя на Ривая и, чувствуя атмосферу исходящую от него, чуть ли ни кожей, вжалась в свой стул и неожиданно нервно улыбнулась: — Ну как... Леви не пугай меня!–она слегка повысила голос, глядя на него широко распахнутыми глазами.— Я ж говорю приедет Карла и заберет Эрена...ну к себе домой, понимаешь? Ривай напрягся всем телом.Кто-то хотел приехать и забрать себе его Эрена. Он понимал, что так надо. Понимал, но это Ривай, который уже сидел где-то глубоко в сознании, пока дикая, страшная его сторона, альфа, взяла управление над Аккермановским телом. Убьет. Он их всех убьет. Все альфийские инстинкты данные природой резко обострились,усились.Глаза начали опасно блестеть, а комната заполнятся опасным запахом. Его, Риваевский, запах кофе и лимоной цедры ,стал горче и острее. Невыносимей. Крышесносительным. Дело плохо. И Ханджи совсем стала плоха. Она судорожно перебирала в голове весь их диалог, упорно ища в голове то самое, что могло бы настолько взбеленить парня, попутно вжимаясь в края стула до побелевших костяшек и пугливо ожидая, когда же уже наконец этот дьявол напротив вцепится ей в горло. Но тут, неожиданно, словно чувствуя что-то не доброе, проснулся Эрен. Он сладко потянутся, совершенно игнорируя густой, пугающий запах и Ханджи невольно изумилась тому, как спокойно себя ощущает ребенок близ такого злющего Ривая. Словно совершенно не опасаясь брюнета. Словно точно был уверен, что ему ничего не грозит. — Ханджи!–он мило улыбнулся своей тете ,а затем ,чуть погодя, добавил –Когда уже мама с папой приедут? Ты говорила, что скоро... Ривай замер. Все. Отпусило. Словно пробил электрический ток.Словно кто сверху ткнул его носом в одну простую истину :Эрен не его. Как бы ему не хотелось удержать его, и как бы сейчас внутренний альфа не метал молнии, что у него отберут его омегу, истинного, Леви в глубине души знал, что так надо.Надо оставить Эрена в покое? Ведь надо? Эрен маленькое, нежное, солнышко, еще совсем малыш, а Ривай не спокойный подросток.Им не нужно было сейчас встречаться. Эрену не нужно было доверять " угрюмому дяде", лезть к нему на колени и целовать, Риваю–разрешать быть рядом. Столько ошибок, а теперь ужасное расставание. — Уже сегодня, милый .–словно издалека слышит Ривай нежное обращение Ханджи к Эрену. Он переводит затуманенный взгляд на мальчика и видит неподдельно счастливую улыбку. Он взвинчен и очень рад. Он счастлив. Что ж,если его мальчик счастлив, значит счастлив и он–так думает Ривай в последний раз проводя ладонью по мягким каштановым прядкам, снимая мальчика с своих колен и ставя на землю, спешно убирается из помещения, игнорируя возгласы Ханджи и мальчонки. После он стремительно мчался домой. ***** На улице было мрачно. Небо затянуло предоостерегающими, блеклыми тучами, но на землю, как ни странно, не упало не капли. Это, наверное, глупо ждать дождя по среди зимы? Но тем не менее Риваю казалась, что мир должен заплакать, утопится в дожде. И мир словно бы трещал по швам от этой сухости, мрака и холодного песка–снега. По крайней мере мир Ривая точно давал трещину. В квартире царило мертвое спокойствие. Было удивительно, что ранее это чистое жилище приносило ему радость и покой. Сейчас собственный дом казался до боли чужим каким-то искусственным. Как нарисованный. Неестественным. Ривай устало вздохнул, стараясь разгрести сгустки ярких чувств в своей душе, но только обессильно прильнул головой к двери.Тогда в лаборантской ему хотелось лишь одного :бежать. «Бежать!Бежать»!-кричало сознание и он бежал. Но разве от себя самого убежишь? Было плохо. ***** Прошло часа три и Леви мало-помалу начал приходить в себя. Отвратительный ком чувств, конечно, не мог рассосаться полностью, но сейчас хотя бы не давил своей мощью, а лишь неприятно покалывал. Ему было тоскливо.Тоска это не просто слово. Не просто скука.Тоска–это что-то болотно-зеленое, что-то, что растекается по душе толстой плесенью, порожая все ее учатски.И кажется нет просвета ,нет лекарства. Только приглашающая тьма и внутренней вой. Именно так Леви себя ощущал и сидя в домашних растянутых, спортивных штанах-джоггерах и безразмерной белой футболке, думал о многом. О многом и неважном.И о ранящем. Он старался ,очень старался успокоиться. Вдох. Выдох. Излюбенное упражнение брюнета для спокойствия. Вдох. Выдох. В голове ком, сознание скрипучим голосом вещает, что что-нужно делать, но Аккерман абсолютно не представлял что. Как ему жить? Да хотя бы этот день? Отпустить Эрена, уповая на то, что когда-нибудь в будущем они встретяться или варварски украсть своего истинного? Ривай не знал, времени для раздумий не оставалось, а разум и сердце устроили друг другу войну, разрывная его душу пополам. Неожиданно в квартире раздается ,редкая для этого дома, трель дверного звонка. «Кто?» Не хочет. Никого видеть. Абсолютно не хочет. Тишина вновь и вновь надламывается под настойчивым звуком, стуками и копашениями. Еще немного и кажется, что проходимец выбьет дверь. А терпение Леви стремительно тает. Он быстро доходит до двери и про себя думает, что если это Ханджи, то непременно свернет ей шею без сомнений. Если кто-то другой - вырвет хребет и затолкнет в горло. Дойдя до двери и смотря в звонок, он застывает. Это он. Это Эрен. Сердце бьется, тянется ,бежит в припрыжку к своему хозяину – маленьком мальчику по ту сторону двери.И Леви отчаянно хочет открыть противный кусок железа, дверь, кинутся ему в объятия, а потом забрать к себе, запереть и не отдавать никому. Но холодная рука рассудка останавливает. Нет, он не может. Он не должен Вместо этого по-прежнему пялится в глазок на него. Он плачет .Его маленький мальчик плачет. — Леви,– вдруг говорит Эрен, дрожащим от слёз и всхлипываний голсом. Знаете как маленькие дети заикаются и не могут толком ни слова сказать, когда рыдают? Вот и Эрен кое-как справлялся.— Леви, открой! Я знаю, что ты там! Брюнет молчит, чувствуя как сердце сжимается в кровавую тряпку. Что ж делаешь, Эрен? — Леви,– вновь говорит мальчик, стараясь утереть бегущие слезы с загорелых щек, глядя на дверь своим чистым от слёз, нефритовым взглядом.— Леви, ты даже не попрощаешься со мной? Я думал, что мы друзья... Снова тишина. — Леви, помнишь как мы ходили в парк?Как мы катались? Как я тебя поцеловал?–мальчик слабо улыбнулся и от этой улыбке у Ривая по спине пробежал холодок. — Ты тогда сказал, что я больше не должен так делать, помнишь? Конечно, он помнил. — А помнишь, как я первый раз тебя увидел? Я тогда подумал, что ты злой... Да? Продолжай милый. Как ему будет тебя не хватать... — Я очень обрадовался, что мама с папой приехали Но ...–малец вновь разразился новым потоком слёз.— Я забыл, что это значит, что я больше не увижу тебя! Леви горько улыбнулся. Зачем он плачет? Его мальчик не должен плакать... — Помнишь как я позвонил тебе, Леви? Пустота. — Почему ты молчишь?–Эрен, не переставая плакать, вдруг досадливо взглянул на дверь, все еще не прекращая попытки скрыть плач,— Я так сильно люблю тебя, а ты молчишь!–его зеленые глаза вдруг расширились будто бы от ужаса какой-то догадки, мелькнувшей в каштановой голове и очень тихо спросил.— Леви, ты не любишь меня? Все. Ну всех к чёрту. Терпеть нет сил. Дверь открылась. Ривай стоял на пороге и едва сдерживая поток неистовых эмоций и мыслей. Он переполнен всем по немногу, но сейчас больше всего горечью и досадой. — Не смей такого говорить.— неожиданно строгим голосом приказывает он и в своей строгости нагоняет ужас. Но Эрену плевать. Лицо мальчика тут же озарилось счастливой улыбкой и он, что есть мочи, кинуля на грудь старшего, сжимая того в детские, но сильные объятия. — Леви!–сквозь слезы заголасил мальчишка Леви обнял его в ответ, смакуя и задыхаясь этими последними минутами вдвоем, зарываясь лицом к каштановые волсы вдыхая их тонкий омежий запах. Кажется его аромат стал заметнее? Такими темпами на него скоро альфы начнут кидаться. Леви, как-то по-собственнически, сжал его крепче. Не позволит. — Как ты здесь оказался?–неминуемый вопрос слетел с Риваевского языка прежде, чем он успел подумать. — Ханджи. Я раньше как-то спрашивал где ты живешь, а теперь сбежал. Она наверное волнуется... Ривай с улыбкой вздохнул, глядя на своего родного хулигана.Сбежал? Ради него? Немыслимо. Что за невыносимый ребенок... — Не «наверное», а «точно».Ты не должен был этого делать.–звучит не так строго, как хотелось бы. — Я знаю, но я так боялся, что больше не увижу тебя... Ривай неотрывно смотрел на этого маленького мальчика, в его полные решимости, уникальные глаза и невольно подумал, что влюбляется заново.Непременно позже, когда родители найдут и заберут у него Эрена, его сердце понесет за эту любовь большое наказание. Но это позже, а сейчас... сейчас его маленькое чудо стоит перед ним, в том же голубом пуховичке, что и в парке, пока он сидит на коленях и держит эти маленькие смуглые ладошки в своих, сильных и бледных. — Здесь нечего бояться. Когда-нибудь мы с тобой все равно обязательно встретимся и...поедим мороженое. Мальчик слабо и недоверчиво улыбнулся. — «Когда-нибудь» — это когда? — «Когда-нибудь» — это, когда ты вырастешь. Мальчишка грустно взглянул на брюнета, вглядываясь в эти серые, с поволокой глаза, и вновь очень нежно, бережно обнял брюнета. «Он знает» Он все понял. Неизвестно как, но наверное почувствовал. Почувствовал их истинность. Ну что за невыносимый, смышленый ребенок. — Я очень хочу вырасти, Леви. Брюнет сильные сжал в объятьях. — Я знаю. Молчание. — Когда я вырасту....–он вырвался из крепких обьятий альфы, чтобы заглянуть ему в глаза.— Мы же...больше никогда не расстанемся?–неугасаемая, теплая искра надежды в его голосе заставляет Ривая по-настоящему улыбнуться. Широко. Так, как он не улыбнулся бы никому в этом мире. — Никогда. **** В тот вечер начался ужасный снегопад, а после и вовсе–пурга. Погода была отвратительная, нелетная и рейс на котором должны были лететь Карла и Гриша пришлось отложить на целый день. Леви быстро позвонил Ханджи и корото кинув ей известие о том, что Эрен с ним и волноваться абсолютно не о чем, взамен получил сообщение об отложеном приезде. Он знал, что это лишь небольшая отсрочка перед болезненным прощанием и все-таки... И всё-таки он чертовски везучий. Леви отключился с полученным, от Ханджи и ее родителей, разрешением оставить Эрена у себя до утра и снова мягко улыбнулся. Он никогда не улыбался так много, но маленький бесенок в соседней комнате приносил в его жизнь немыслимые перемены. Это пугало и радовало одновременно. За окном темнело, надвигались сумерки и ночь. Подгоняемые ветром, большие хлопья снега кружили и плясали по ту сторону окна, сугробы блестели, переливались алмазным блеском, а сердце с замиранием ожидало чуда.В голове навязчиво раздавался Щелкунчик...Ну и пусть! В конце концов сейчас надвигается Рождество и совсем скоро где-то вдалеке будут раздаваться счастливые новогодние песни, церквь сиять величием и раздавать красно-белые леденцы-закорючки, а по телеку неустанно крутить старые, добрые фильмы про эльфов.Чудо притаилось за дверью, ожидая, когда же его пригласят, но Ривай даже не нуждался в нем. У него было свое, персональное зеленоглазое чудо. И у них так мало осталось часов, чтобы провести их вместе... Но Риваю больше не страшно. Он твердо знал, что все изменится...Хах?Все ведь уже изменилось! Тени больше не преследовали его. Они ему больше не страшны, ведь теперь у него есть солнце. Его маленькое нефритовое солнце.  ◦