Я запомнил тебя.

Любовь подобна кори: чем позже приходит, тем опаснее.(с) Д. Джеррольд.

«Скажите, для чего я вообще существую? Чтобы приносить людям боль? Чтобы срывать маски счастья с улыбающихся лиц? Чтобы чувствовать, как детское тело бьётся в предсмертных конвульсиях, а взгляд становится пустым, безжизненным и страшным?.. Да, возможно, что я создан для убийств, издевательств, интриг и ругательств. Но, порою, это надоедает так, что сам начинаешь представлять свою смерть: красивую, но бессмысленную… Я и не думал, что моё увлечение обернётся для меня чем-то мягким, тёплым, нежным и любящим, в конце концов. И даже сейчас, сидя в тюрьме, я часто вспоминаю моего мальчика, который просто кричал, что он любит меня. Ему было шестнадцать, когда мы познакомились возле киоска с журналами и газетами. В это день мне исполнялось двадцать шесть, и я хотел сделать себе приятное: походить по магазинам и прикупить вещей, украшений для себя. Родные от меня давно отвернулись, бывшие друзья не желали иметь со мной ничего общего, жена бросила, узнав, чем я на самом деле занимаюсь. Она пыталась меня исправить, помочь мне: запирала в квартире, иногда в спальне, но каждый раз, когда я выходил из своего заточения, я продолжал своё дело ещё безжалостней. Она боялась сдать меня полиции, боялась сказать, что уходит, но она не знала, что для меня её существование в моём доме было лишь прикрытием, отмазкой. Я отпустил её без слов: просто кивнул на собранные её руками чемоданы, а сам медленным шагом, на ходу снимая с себя перепачканную в крови куртку, удалился в ванную. Это был конец нашей совместной жизни. Я был рад как никогда. Она для меня была лишь обузой. На развод подала сама. Так вот, в тот день я был в хорошем настроении. Шел по тротуару, держа в руках пакеты с покупками. Но, проходя мимо киоска, мой пакет зацепился за молнию сумки прохожего, отчего пакет порвался, а всё содержимое вывалилось на тротуар. Я хотел уже было высказать всё, что я думаю, но, посмотрев на виновника, слова брани, рвавшиеся наружу, застряли комом в горле. - Простите, - пролепетал юноша, отрывая порванный пакет от замка своей дорожной сумки, - Как неловко… Я могу дать вам новый пакет. Я с сожалением посмотрел на разорванный пакет и лежащие на тротуаре мои покупки. - Было бы неплохо, - после некоторого молчания я всё же нашёл в себе силы ответить. - Тогда подождите немного, - красивый юноша открыл задний карман своей сумки и принялся искать новый пакет. Пока я ждал его, мне удалось как следует рассмотреть моего собеседника: прямой нос, пухлые губы, с колечком пирсинга на нижней, пшеничного цвета волосы, переплетённые в так называемые дреды, широкая одежда, которая скрывала все прелести мальчика от моих хищных взглядов. Он был просто прекрасен. Мечта для любого ценителя прекрасного. Впрочем, моя мечта. Парень достал оранжевый пакет и протянул его мне. - Вот, я нашёл, - с милой улыбкой проговорил он. - Спасибо, - хмыкнул и принял из его рук злополучный пакет. Присев на корточки, я начал складывать покупки в него. Прохожие с сочувствием, а кто и с издевательской усмешкой, смотрели на меня, а я только мысленно желал им долгой и мучительной смерти, что как раз было похоже на меня. - Позвольте, я, всё-таки, помогу вам, - на моё плечо легла тёплая ладошка, и передо мной присел тот самый юноша с красивыми глазами. А я думал, что он уже ушел. Молча кивнул ему в ответ. Не теряя и минуты, он быстро начал помогать мне. Я искоса посмотрел на него. - Как тебя зовут? - Меня? – юноша озорно улыбнулся, - Том, а вас? - Билл, – коротко ответил и встал в полный рост, когда мы закончили. - Я надеюсь, что вы не сердитесь на меня, - Том поднял свою сумку с земли и снова закинул её на плечо. - Что ты, я уже не злюсь, - усмехнулся, - Том, а ты, видно, не здешний, да? Парень чуть смутился, но всё-таки ответил: - Да, я англичанин, а сюда приехал к родителям, которые ещё год назад покинули нашу родину, а меня вызвали только сейчас, чтобы я продолжил обучение в Германии. - Как интересно, - пробежался взглядом по юноше и снова убедился, что, да, именно такого я и искал, - Послушай, - склонил голову чуть в бок и облизнул пересохшие губы. Том, заметив это жест, как-то нервно усмехнулся, но ничего не сказал. - Может, я угощу тебя чашечкой кофе? Как ты смотришь на это? - Было бы неплохо, - Том утверждающе кивнул, - Но давай я сначала появлюсь дома, а потом мы встретимся как-нибудь с тобой? Ты ведь дашь мне свой номер? - Номер? – я задумался. Интересно… - Держи, - достал из кармана визитку и протянул парню. - Спасибо, - чуть ли не подпрыгнув от счастья, Том убрал в сумку мою визитку и, попрощавшись со мной, ушёл своей дорогой. И вот тут я зашёл в тупик: почему он так радуется? Вечером, когда я уже собирался ложиться спать, тишину моей комнаты нарушила трель телефонного звонка. Я бросился к столу, где лежал мой телефон и нажал на «принять». - Добрый вечер, - раздалось мягкое на том конце провода. Мне даже не стоило гадать, чтобы понять, кто посмел нарушить мой покой. Я даже улыбнулся, ибо было приятно, что он не забыл обо мне. - Добрый вечер, Том. - Ты быстро узнал, кто я, - парень звонко засмеялся. - Просто у меня память на голоса, - я присел на край кровати и сжал трубку телефона. - Билл, ты сейчас свободен? Нам ведь можно встретиться, ты обещал. - Да, я помню о своём обещании, но, понимаешь, я не могу сейчас идти в кафе… Только если дома… - прикусил нижнюю губу в волнении, но Том спокойно отозвался: - Хорошо. А ты мне скажи свой адрес - я на такси приеду. У меня сегодня родители все равно к знакомым ушли. Я продиктовал свой адрес и, взяв обещание с парня, что он не будет обманывать родителей, сбросил вызов. И только потом до меня дошло: а ему сколько лет?! *** И вот сейчас я словно в тумане: мне не стоило спрашивать его возраст, это не имело бы значения, мне не стоило бы сдаваться под его обожаемым взглядом. Я и не знал, что Том влюбился в меня сразу, что он весь день сходил с ума, боясь, что я могу передумать и не пригласить его в кафе. Я и не знал, что его отец сотрудник полиции, и что любой, кто притронется к его сыну окажется за решёткой. Том не хотел меня никому сдавать, несмотря на то, что он понял, кто я. Он понял, что мне нужно от него. Он понял, что любая из наших встреч могла оказаться последней. Но я не давил на него, не предлагал большего, пока он сам не попросил меня об этом… *** - Билл, - Том обвил руками мою шею, утягивая за собой на постель. Слишком желанный, слишком прекрасный. Сумасводящий. Не теряя и секунды, о минутах даже и разговора нет, я опрокинул юное тело на чёрную простыню своей кровати и навис над ним сверху. Что, малыш, захотел? Я уж думал не дождусь… - Прекрасный… - выдохнул разомлевшему парню на ухо и провёл по нему языком, плавно переходя на шею, изгибы которой я принялся запоминать языком. Том выгибался под моими ласками и требовательно потянул за край моего свитера. Оторвавшись от тела парня, я помог ему раздеть себя, а затем раздел и его. Не наклоняясь к нему и не притрагиваясь, я разглядывал ещё по-юношески угловатое тело и продолжал восхищаться тем, что мне достался такой любовник. Том свёл ноги вместе и прикрыл ладонью интимное место, смущаясь под моими взглядами. Положив руку на ладонь парня, я начал медленно сдвигать её, тем самым создавая трение, отчего юноша ещё больше начал возбуждаться. Стало жарко. Обоим. Щеки моего мальчика порозовели, а дыхание участилось от нахлынувших чувств, но я не торопился продолжать. - Сладкий, повернись ко мне спиной, - наклонившись, проговорил в розовые губки Тома и, подождав, пока он перевернётся, приподнял его за бёдра, поставив на четвереньки. - Билли, что ты делаешь? – юноша заглянул за плечо, но я лишь успокаивающе погладил его по бедру и мягко улыбнулся. - Тебе понравится, не переживай, - после этих слов, я развёл руками в стороны ягодицы парня и провёл языком между них, слегка надавливая на плотное колечко ануса. Терпкий вкус, желанное тело, страсть, которая управляла нами в тот момент унесла нас обоих в своё царство похоти и желания. Том прогнулся в спине, выпятив свой зад и томно застонал. Я же продолжал водить языком по заветному месту, мысленно представляя как он закатывает глаза от удовольствия и сжимает простыни. Мой член уже давно требовал к себе внимания, но я игнорировал его, обосновывая это тем, что для Тома я первый мужчина и не должен сделать больно. С ним я был другим: нежным, ласковым, заботливым, любящим, что было вообще на меня не похоже. В голове даже, порою, закрадывались мысли о том, что я влюбился в мальчишку, что вполне было возможно. Такого невозможно было не любить: добрый, отзывчивый, с открытой душой и любящим сердцем он привлекал к себе. Даже сейчас, когда я уже пробовал двигать в нём двумя пальцами, он терпел и изредка постанывал моё имя. Да-да, моё имя звучало, как стон. - Билли, сделай это… - тихо прошептал Том, повернув голову ко мне. Я убрал пальцы от его раскрасневшейся дырочки и встал на колени, приставив свой смазанный член к ней. Юноша сделал глубокий вдох и уткнулся лицом к подушку. Это было сигналом. Я резко вошёл в него до середины и остановился, давая привыкнуть. - Ты как? - ласково погладил по спине Тома. Тот ничего не ответил, а лишь шире расставил ноги, и я вошёл в него до конца. Непередаваемые ощущения, когда твой член сжимает плотное кольцо мышц и не даёт дальше двигаться. - Чёрт, - Том поднял голову и облизнул пересохшие губы, - Билли, продолжай, всё хорошо… - Умничка, - склонившись над парнем, поцеловал его в плечо и начал медленные движения в нём. Нас уносило в море блаженства и наслаждения. Хотелось, чтобы это продолжалось вечность. Том выгибался подо мной и вскрикивал моё имя, словно находясь в забытье. Я всё быстрее и быстрее двигался в нём, стараясь задеть чувствительную точку внутри. - Билли…Ах… Я люблю тебя, - громко простонал парень и излился на простынь. Я сделал ещё несколько движений и кончил за ним, сразу же выходя из него и обессилено падая на кровать. - Иди ко мне… - обнял своего мальчика и поцеловал в щёку. Зачем ты это сказал? Тебе же ведь хуже будет… Но, как ни странно, желания убить не последовало. Том остался живым, целым и невредимым, каждый день радуя меня хорошими оценками из школы и конфетами, которые он покупал по дороге ко мне. Я перестал обращать внимания на других подростков, детей. Для меня существовал лишь Том. Мне хотелось его зацеловывать, обнимать, ласкать, любить нежно, в постели… Том сам с трудом уходил от меня домой, а даже если и удавалось его проводить, он за вечер умудрялся раз по десять звонить, говоря ни о чём. Я не злился, меня это радовало. Я стал нужен кому-то. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец… В один из вечеров, когда Том обещался придти ровно в семь, я долго ждал его. И даже когда стрелки на часах показали ровно девять вечера, я всё равно ждал. Наконец, когда зазвонил звонок, я ринулся открывать дверь, но был тут же повален на пол, а мои руки оказались закреплены наручниками. И тут я понял: это был конец. Конец всему, чему меня жизнь научила, конец нашей любви. Отец Тома не слушал никого. Он посадил меня в тюрьму, приписав ещё несколько убийств, которые и вовсе мне не принадлежали, а так же приписал развращение малолетних. Да, знаю, всё было по заслугам, вот только поздно меня уже посадили. Я исправился, я стал другой, но меня никто не слушал. Отец Тома напрочь отказался пускать ко мне парня. Я видел его лишь один раз после того случая, когда меня выводили из здания суда, а он рвался ко мне: кричал, умолял, просил, чтобы меня отпустили, ведь он меня любит, но его крик заглушил грохот выстрела в небо и шум отдаляющейся машины, в которой сидел я. Меня приговорили на пожизненно, а вчера сообщили о том, что завтра в полдень меня расстреляют: нашли ещё множество преступлений, которые якобы принадлежат мне. Что ж, мне теперь всё равно. Да и дневник этот, в котором я сейчас пишу свою историю, мне надоел. Его я передам Тому, чтобы он понял, что я его не забыл и не забуду. Память всё равно продолжает отчётливо рисовать мне его силуэт, а самое главное - глаза… В которых отражалась любовь ко мне, в которых я нашёл спасение и из-за которых я теперь пишу эти строки. Прости, Томми, мой любимый мальчик. Ты для меня навсегда останешься единственным и неповторимым…» Ровная и красивая роспись украсила последнюю страницу дневника молодого мужчины, затем послышался резкий звук затвора замка в двери. Пришли. За ним. - Билл Зальцманн? – в тюремную камеру вошёл мужчина средних лет в служебной форме. - Да, это я, - Билл поднялся с пола и медленным шагом подошёл к мужчине, протягивая дневник, - Передайте это ему и не говорите о завтрашнем, прошу… Он сам узнает, но не от твоих слов... - Хорошо, будет сделано, - грубовато отозвался мужчина, но, когда Зальцманн отвернулся для того, чтобы вернуться на своё прежнее место, он резко схватил его за руку. - Билл, постой… - Что ещё? – нервно отозвался заключённый. - Сынок, он скучает по тебе, я видел его, но сюда его не пускают… Прости меня за всё. Это ведь я тогда подсказал отцу парнишки, где ты живёшь, я надеялся на то, что это тебе поможет. Я не знал, что тем самым я направлю тебя на гибель. - Знаешь, отец, что я тебе скажу, - Билл с улыбающимся лицом повернулся к мужчине, - Это моя судьба, значит, не стоит спорить с ней. Иди и прощай… - Но, Билл? – всё ещё пытался возразить мужчина, только Зальцманн приложил палец к его губам, заставляя замолчать. - Прощай, пап… Дверь камеры закрылась, а вместе с ней закончилась и история молодого человека, который поздно понял, что такое любовь, жизнь, чувства и понятие «нужен». КОНЕЦ