Перебирая пряди волос

Уютный вечер и взгляд в сторону, и город, что вымощенный золотом, ведь это там где нас нет. Даня любуется Кириллом, перебирая прядки волос на его голове, пока тот спит в пьяном угаре. Это было бы так по-домашнему и даже чуточку романтично, если бы не какая-то девка, спящая недалеко от Кира. И что-то колет внутри, такое острое и резкое. Даня не ревнует, что вы. Внутри все распирает, выламывает от мазохизма и самокопания. Это не ревность, ни в коем случае, а чистого рода зависть. Ведь на деле, завидовать есть чему. Этой даме можно прикасаться к Кириллу где угодно и сколько угодно, интересоваться им, изучать до мельчайших подробностей. Ей не нужно бегать, как няньке за ним, чтобы он по-пьяне не сотворил глупостей. Не нужно вытягивать Анатольева из передряг и дотаскивать до дома. Не нужно делать все это, чтобы просто быть рядом и касаться его. А на утро Кирилл вряд ли вспомнит того, благодаря кому добрался целехоньким домой. А если и вспомнит, то выдаст сухое с похмелья: «Дань, спасибо, братан». Только легче от этого не становится. Даня, вместо того, чтобы устраивать свою личную жизнь, все время тратит на Анатольева. А когда-то любимая девушка орет что-то громко в трубку, когда Киреев в очередной раз говорит, что не приедет домой ночевать, полностью занятой Киром.  — Тебе вообще на меня наплевать! Если ты с ним так возишься, все время пропадаешь, так давай ты с ним сразу и жить будешь! И встречаться, и целоваться, и трахаться тоже, давай, а?! Если бы он только мог, то давно бы его манатки в квартирке Кирилла только и сверкали бы. Но Кир убежденный гетеросексуал, что, кстати, неоднократно доказывал, придумывая вордплэи и панчи на тему склеивания девчонок. А особенно усердно, свою позицию демонстрировал в недавней трансляции, когда целовался мокро и долго на камеру. Без стеснений. В чем Даня был уверен точно, без толики сомнений, так это в верности Анатольева к его верной спутнице жизни на протяжении многих лет — выпивке. Киреев мрачно усмехается. Если Кирилл и дальше будет поглощать алкоголь в таких масштабах, то отметку 'дожить хотя бы до тридцати' можно смело заменить на: 'не сдохнуть в двадцать'. Но он гордится Киром, который обещал Мирону подзавязать, взаправду держит слово. Да, не юный трезвенник, конечно, но зато бухает только по выходным, а раньше было 24/7. Это уже прогресс. И Данька поражается своему извечному оптимизму. Кирилл будто и не спит, сквозь сон перебирается с подушки на колени Дани, мурлыча что-то счастливое и нечленораздельное себе под нос. В угаре пьяном. Хоть бы тебе потом, идиот, плохо не было. Даня точно не упустит возможности кинуть что-то едкое, может, хоть так Кир станет пить в пределах разумного. Но он не станет. И это ясно. Анатольев мурлычет от заботливых пальцев в своих волосах. Его-то девушка так точно не делает. Даня уверен в этом и почти без злобы подмечает. Киреев бы и рад бросить все на самотёк, забить на блядскую и вездесущую привязанность, быть может, что одностороннюю. Да только не может. Думает об этом все время, переживает. А желание отыскать и увидеть Анатольева лишь сильнее. И оправдания-причины, чтобы остаться дома, по типу, что Кир сейчас во Владимире, — он занят, далеко, — не работают, они оба в ебучем Питере. И от этого тяжесть в груди возрастает. По ощущениям, тебе на шею вешают камни, не меньше, что так любезно утащат тебя на дно, предоставив уникальную возможность захлебнуться. И каждая причина, каждое действие, осмысления в голове Киреева — это камень. Камень, что тянет на промозглое дно. В последнее время, Даня общается с Киром лишь подобным образом. А Кирилл, в последнее время, слишком пьян, слишком много и слишком часто пьян, даже для самого себя. Рассуждения в голове, взгляд в одну точку, расфокус, перебирая волосы. Тёплое тело и голова Анатольева на коленях, лишь усиливают желание размышлять. Предрасполагают. И как в раундах не говорить о том, что тебя волнует и грызёт? Нет, не так. Парит и ебет мозг ежесекундно? Как можно писать тексты по разбору оппонента, если ты отвлечься от мыслей не можешь ни секунды? Как? Даня искренне не понимает. Под размеренное сопение Кира и мягкие пряди сквозь пальцы, думается лучше. Тот опять начинает что-то бурчать и слегка елозить головой, умостившись поудобнее. Подобные жесты, неловкие, самые что ни на есть случайные, ценнее всего того, что с осмыслением сказано. На губах мягкая улыбка. — Дань? — сонный голос. А внутри как-то все застывает в абсолютном и безмятежном спокойствии, как и весь Киреев, в ступоре, что с поличным был пойман. — Мм? — а голос ведь не дрогнул?.. — Спасибо тебе за все, — сонно так, алкоголь вроде ещё не выветрился из крови. И это какая-то новая форма уюта, что доселе не была известна. Внутри тепло по венам, из груди, из сердца прямо.  — Я ведь помню, что ты меня постоянно вытаскивал из дерьма, — Кирилл едва шевелит губами, а глаза и вовсе прикрыты. Волны тепла, что в каждую клеточку проникли, наполняются липким страхом. От последующих слов. От неизвестности. От того, что уже, быть может, пути к отступлению, «все, как раньше», уже не будет. Дыхание на губах застывает, так же, как и рука подрагивающая в волосах. На подобное Анатольев протестующе замычал.  — Не давал уйти в запой и положить хуй на фрешку, — сердце пропускает удар, пальцы стали подрагивать чуть сильнее, — чуть сильнее, чем всегда от нервов дрожали, — Даня судорожно выдохнул. Комок нервов нужно было выплеснуть хоть как-то, хоть куда-то. Киреев руку вновь в волосы чужие запустил, автоматически и дергано. Только вот заботы (нежности) от этого не меньше. Киря, тем временем, глаза лениво и сонно размыкает, глядя на Даню снизу-вверх. В упор. Пристально. — Помню, как каждый раз отрубался бухой, засыпая от кайфа твоих рук. Взгляд сразу же переведен был вниз, весь к Киру прикованный. Даня ожидает увидеть привычное пьяное бормотание, чтобы ресницы чуть подрагивали, милое и ничего не соображающее тело, но вместо этого взор изучающий. Внимательный. И не заспанный, не пьяный. Пугающе трезвый и полностью осознающий происходящее. Гляделки продолжаются, а рука Дани медленно переходит на висок, после поглаживая скулу. Чуть грубые, с ворохом трепета пальцы; Кирилл утыкается в теплую ладонь щекой. — Спасибо тебе, Дань. Улыбается так искренне и счастливо, так, что Даня сдержаться не в силах. По щеке чужой лениво губами. До мурашек волнительно. — Может я буду приходить к тебе и без твоего алкогольного опьянения? — сипло, с теплом солнечным. — Можешь и не уходить. Кирилл в ответ губами тянется.