Шесть месяцев спустя

Доктора Маккензи сложно было назвать скромной или тихой. Скорее, ей подходило слово «сдержанная»; однако, если бы кто-то додумался разозлить её или допустить при ней нелепейшую ошибку, он бы дорого за это поплатился. Не понижением уровня допуска, психическим спокойствием или физическим здоровьем, нет. Просто доктор Маккензи обладала способностью пригвождать людей к полу одним лишь только взглядом — и, кто знает, некоторые особенно злопамятные и некомпетентные личности утверждали, что это не просто метафора. В любом случае, пока что аномальных свойств за ней замечено не было. Впрочем, учитывая, как скоро совет О5 хотел видеть её на работе после того инцидента, даже если бы доктор Маккензи обладала какими-либо способностями, вряд ли она была смещена с должности. Про Айсберга писали, что «он слишком полезен там, где он есть». Про доктора Маккензи — «Она нужна нам, невредимая или нет». Иными словами, О5 были не слишком озабочены состоянием её психики, а потому ей лишь оставалось пройти контрольное собеседование у доктора Гласса, как одного из лучших специалистов-психологов Фонда, и она смогла бы приступить к работе. — Нервничаешь? Доктор Маккензи подняла голову. Доктор Райтс подпирала ногой стену, похоже, не желая присаживаться на стулья рядом с коллегой; впрочем, её все устраивало. — С чего бы мне нервничать? Я лишь попала в эпицентр катастрофы и получила травму, из-за которой меня отправили в принудительный отпуск на полгода, — ответила ей Маккензи. — У меня всего-то руки чешутся работать, но я вынуждена сидеть и ждать психологической экспертизы, которая, на самом деле, ничего не решает. Райтс печально покачала головой, а потом вдруг улыбнулась пожала плечами. — Но ведь отпуск пошёл тебе на пользу... — Я хочу работать. — Да и О5 вроде бы желают твоего скорейшего возвращения, — продолжила свою мысль Райтс, продолжая стучать каблуком о стену. Она-то не беспокоилась ни о чём: с доктором Глассом у нее отношения были хорошие, а потому её ежемесячная проверка не сулила никаких проблем. Маккензи поджала губы и поправила светлый локон, выпавший из-за уха, и её прическа снова стала идеальной. — Тебе ли не знать, что решили О5, — спокойной ответила она, пронизывающе смотря на Райтс. — Что-что? Та лишь продолжила мило улыбаться подруге, будто и не существовало того самого легендарного взгляда Маккензи. Ее силе воли многие могли позавидовать — потому что на самом деле даже самые умные доктора Фонда зачастую не видели за Райтс никого, кроме нимфоманки с неплохой фигурой да внезапно свалившимися на голову мозгами. Кроме доктора Маккензи, наверное, лишь доктор Гирс и ещё пара сотрудников понимали всю важность доктора Агаты Райтс для Организации. Это казалось Маккензи очевидным — а потому каждая улыбка Райтс, что она видела, становилась в её глазах лишь маскировкой. — Ничего, Агата, ничего, — так же мерно ответила ей Маккензи. Не распространяться же ей о довольно очевидном секрете подруги в коридоре Зоны, где установлено видеонаблюдение. В конце концов, Совет О5 потому и должен быть анонимным, чтобы его решения выполнялись беспрекословно, верно? Незримое начальство кажется могущественней. Дверь кабинета распахнулась, и доктор Гласс, проводив взглядом доктора Кондраки, нервно почесал переносицу планшетом и кивнул дамам: — Доктор Райтс, я жду вас. Райтс же оттолкнулась от стенки, мигом поправляя халат, и склонилась к Маккензи. Та просто смотрела на неё снизу вверх, не говоря ни слова, и лишь глаза её округлились, когда Райтс осторожно склонилась к ней и прошептала на ухо: — Это были лучшие шесть месяцев моей жизни, Рейчел, — а потом легко поцеловала её губы, голос повышая. — Давай после того, как Саймон подпишет все твои необходимые бумажки, мы сходим в суши-бар? Тот, куда ходили в самый первый раз. И Маккензи неловко улыбнулась. Если кто и мог растопить её сердце, так это Райтс, прекрасная и независимая леди, старающаяся казаться слишком простой и стереотипной женщиной всем окружающим ради общего блага. Всем — но Маккензи она провести не смогла. — Хорошо. — Отлично! — радостно хлопнула в ладоши Райтс и, резко встав, поцокала каблучками в кабинет доктора Гласса. Из всех сотрудников Фонда доктор Маккензи больше всего ценила себя. Но если бы её спросили, кто является вторым по важности для неё человеком, она бы ответила: доктор Агата Райтс.