«Не нравится».
Акутагава идёт, а если точнее, бредёт по набережной уставшим псом, отбегавшим весь день без остановок на отдых. Луна, какая обычно освещает портовый город, сегодня видится Рюноске тусклой, красновато-ржавой, а ещё до содрогания души лживой. Какой-то странный был прошедший день, да и вечер, в общем-то, тоже. Какими-то странными мыслями занимал себя мафиози.«Абсолютно не нравится!»
Он шагает вдоль моря, смотрит куда-то настолько вдаль, что временами глаза его теряют фокус. Акутагава кажется разбитым вдребезги. Он потерпел поражение на миссии? Нет? Быть может, снова столкнулся с Дазай-саном, как-никак, они живут в одном городе и вероятность столкнуться велика ужасно. Но если же нет, то что?«Точно не в моем вкусе…»
Рюноске останавливается под фонарем, облокачивается на перила чёрного, чугунного забора и, наконец, закуривает. Да, ему вредно. Противопоказано. Попросту нельзя. Но события минувших часов вынуждают. И пусть спокойствие от ядовитого дыма задержится с мафиози не надолго, пусть в его лёгких, окутанных болезнью, вновь лопнут сосуды, пусть кровь вырвется наружу вместе с мокрым кашлем. Все это так или иначе неизбежно. Предрасположено. Акутагава всего лишь обречён умереть не от старости. Рюноске вспоминает. Переулок, по законам жанра, темный, пустой и сырой. Иначе в портовом городе, коим является Йокогама, быть не может. Во мрачном месте стоит некто, похожий на своеобразный идеал, кто-то не настолько высокий, чтобы быть хоть на сантиметр выше Акутагавы, не настолько наивный и глупый, чтобы находиться в переулке без оружия. Человек, выкуривающий тонкую женскую сигаретку, выпускающий табачный дым изящно, очаровательно красиво. Временный союзник. Обмен информацией. Какие ещё могут пригодись объяснения, чтобы понять: перед Акутагавой стоит Накаджима. В глазах вольным ветром сквозит надменность, смешанная с недоверием. Было ли в тот момент у неё превосходство над Акутагавой? Разумеется, нет. Рюноске может сколько угодно задаваться вопросом: почему в наших с ней встречах так много интима и личности? Почему она так уверена, что я её не трону? В какую игру мы играем уже так долго? Выпущенный прямо в лицо дым казался невероятно манящим, как и глаза, как и губы, приоткрытые, порозовевшие. Рюноске вспоминает. Нет, он определенно помнит. Серовато-белые, ажурные узоры, блестящие каким-то гадством глаза, ухоженные пальчики, держащие источник узоров и вопрос: — Нравится? Ему до головокружения понравилось. Акутагава, как старшеклассница, прикасается к своим губам, прокручивая в голове момент, когда он поддался вперёд и сквозь поцелуй вдохнул ядовитого дыма. Как давно он встречается с этим временным союзником в том переулке, Рюноске уже не вспомнит, однако каждый раз он помнит привкус сладковато-горьких женских сигарет, чрезмерную самоуверенность и собственную слабость перед дурманящим ароматом.