Скамейка

      Славка не верил ни в Бога, ни в чёрта. Не говоря уже про всякие гадания, привороты-отвороты и прочую так любимую женщинами ерунду. Но тут припёрло. Припёрло так, хоть вешайся. Вот и стал он прислушиваться, о чём девчонки в отделе перешёптываются.       Оказалось, в городе появилась новая достопримечательность. Не музей, не ресторан, не скульптура какая-нибудь, а обыкновенная скамейка в парке. Вернее, сама скамейка появилась давно, а вот о волшебном её действии стало известно буквально пару лет назад.       Кто пустил легенду гулять в народ — было неведомо, но она прижилась, обросла слухами и «неопровержимыми» доказательствами, и теперь к старой скамейке, стоявшей где-то в парке — Славка как-то раньше не особо интересовался её местоположением, — вела вытоптанная сотней, а то и тысячей ног дорожка.       — Да я тебе говорю — сбывается! — горячо доказывала менеджер Ира менеджеру Лене. — Помнишь Верку из логистики?       — Ну, — флегматично кивнула Лена.       — Она родить не могла долго. А сходила в парк, на скамейке своё желание написала, и как только её запись исчезла — сразу забеременела!       — Ой, да ладно, совпало просто, — отмахнулась Лена.       — И ничего не совпало! — повысила голос Ира. — Наша соседка, тёть Наташа, тоже не верила, а когда муж у неё заболел — побежала как миленькая!       — И?       — Выздоровел! — Ира выпятила свою не очень большую грудь, как будто в выздоровлении мужа соседки была и её заслуга. — Да знаешь, сколько людей тебе подтвердят, что это правда! — запальчиво воскликнула она, не обращая внимания на навострившего уши Славу.       — Я вот шубку хочу и колечко с бриллиантиком… — задумчиво протянула Лена, постукивая наманикюренным пальчиком по столу. — А ещё…       — Нет, такое не прокатывает! — охладила разгорающуюся жадность подруги Ира. — Скамейка исполняет только те желания, которые от души идут, из сердца. Что-то нематериальное.       — Фу, ну и зачем она нужна? Вот если бы шубку…       На этом разговор утих, а Славка задумался.       Уж его желание шло точно из самого сердца! И исполнения его он желал всей душой. Потому что один олень — любимый, но до ужаса закомплексованный! — душу эту вымотал так, что Славику и жизнь стала не мила.       Валентин был старше, намного, и почему-то не верил, что Славка может любить его искренне. Вбил в свою седеющую голову, что тот обязательно встретит кого-то помоложе и уйдёт, бросит его.       — Лучше разорвать всё сейчас, когда ещё не так глубоко проросло, — сказал он ему два месяца назад. — Не приходи больше, Совёныш, не надо.       Спорить было бесполезно, и Славка ушёл, однако не смирился. Злился поначалу, призывал все кары небесные на голову Валентина, но тут же пугался и отмахивался от собственных мыслей. Валентин нужен ему был живой и здоровый.       Злости хватило на неделю примерно, а потом напала такая тоска, хоть волком вой. И лекарство от неё имелось только одно: Славке жизненно необходимо было хотя бы мельком увидеть Валентина. Вот и повадился он по вечерам приходить к дому, в котором провёл столько счастливых вечеров, и наблюдать, спрятавшись в кустах, за окнами на третьем этаже.       Что он хотел там увидеть, кроме знакомого силуэта, и сам не знал. Может быть, убедиться, что Валя прогнал его совсем не из благородных побуждений, а банально нашёл кого-то более подходящего? Или что его олень тоже страдает, как и Славка? В любом случае Слава надеялся, что вскоре его отпустит, но — увы.       Да и не так просто было отказаться от двух лет тесного — очень-очень тесного — общения. Слава не понимал, что и когда пошло не так. Когда в голове Валентина родилась, а затем и окрепла эта уверенность, что Славка его бросит. И почему не верил? Ведь Слава поводов не давал, наоборот, намекал, что неплохо бы съехаться, а то несерьёзно как-то — изучили друг друга вдоль и поперёк, и в глубину, и в ширину, а всё о свиданиях договариваются. Но Валентин сначала делал вид, что его всё устраивает, а потом вот, выдумал...       Как бы там ни было, но сдаваться так просто Слава не собирался. Не шёл нахрапом, желая убедить упёртого любовника в своих чувствах, а тщательно продумывал стратегию.       На помощь притянул единственного человека, которому мог довериться, друга детства Серёгу. Тот, выслушав Славкины жалобы, долго молчал, а потом сказал то, за что Слава готов был его прибить:       — А может, прав твой Валентин? Ну ты сам подумай, сколько лет ему и сколько тебе. Он же через десяточку в старика превратится.       — Да какой старик?! — возмутился Славка, вспомнив тело, которому любой молодой позавидует. — Я потом, когда тебе слегка за пятьдесят будет, припомню твои же слова!       — Слушай, ну сходи к психологу, что ли, вдруг что путёвое посоветует. Лиза говорит…       — Я знаю, что говорит твоя Лиза! — перебил друга Славка, зная, что о своей ненаглядной Лизе Серёга может словоблудить бесконечно. — Мне не психолог нужен, а совет! Вот ты когда с Лизкой собачишься — как миритесь потом?       — Не, ну ты сравнил! — теперь уже возмутился друг.       — Да я не про то! Вот когда ты знаешь, что не виноват, а она всё равно тебя винит — что ты делаешь?       — Ну-у-у… — задумался Серёга. — Покупаю ей что-нибудь в подарок.       — Не, не прокатит, Валентин сам что хочешь купить может, — грустно вздохнул Славик. — Серёг, ну что мне делать, а?       — А давай я тебе по башке настучу? — радостно предложил старый друг.       — Зачем это? — с подозрением покосился на него Слава и на всякий случай отодвинулся подальше.       — Ну или забудешь своего Валентина в результате травмы, или он тебя избитого увидит и пожалеет.       — Да уж, Серый, не знал я, что вызываю у тебя такие нездоровые желания! А всё другом притворялся!       — Я же как лучше хочу, — оправдывался Серёга. — Сил смотреть на твою кислую рожу уже нет!       Закончили они дружеский консилиум, так и не придя ни к какому решению и напившись в зюзю.       Кажется, именно Серёга первый и обмолвился об этой самой скамейке. Или это была Лиза, которая явилась забирать своего ненаглядного из грязных Славкиных лап?       А потом, словно все вокруг сговорились, Слава чуть ли не каждый день слышал всю эту хрень про сбывшиеся желания то от одного, то от другого.       И сегодняшний разговор стал последней каплей. Слава решил: была не была, всё равно он так ничего и не придумал. Скоро Новый год, и хотелось встретить его, как и предыдущие два, в объятиях Валентина. Пить шампанское, целоваться, кормить друг друга мандаринами, а потом слизывать сладкий сок с пальцев…       — Ир, — тихонько позвал Слава девушку, — а как надпись-то исчезает? Если её нацарапать…       — Ты что! — замахала та на него руками. — Нельзя царапать, надо писать — мелком или ручкой. А сейчас вообще на снегу можно написать — моментально сбудется.       И все трое посмотрели в окно, за которым падали редкие пока снежинки, обещавшие к вечеру превратиться в настоящий снегопад.       К вылазке Слава готовился как заправский диверсант: перерыл весь шкаф в поисках подходящей одежды, в которой его точно никто не узнает. Найдя старую куртку, сохранившуюся ещё со студенчества, обрадовался — высокий ворот вполне подходил для того, чтобы спрятать лицо, и шарфом обматываться не надо.       Из дома вышел уже затемно, когда на улице почти никого не было видно — город готовился к новому рабочему дню. До парка от Славкиной квартиры было всего ничего, и он добежал за пять минут, а вот там уже пришлось поплутать — снег засыпал все дорожки и следы, а Слава не удосужился спросить у Иры, где стоит эта чёртова лавка.       Что он хочет написать конкретно, Славка так и не придумал. В поисках заветного волшебного места в голове родилась целая петиция, и скамейки для неё маловато будет. Правильнее было бы высказать всё в глаза Валентину, а не доверять свои мысли старой парковой недвижимости, да только разве станет он слушать!       «А почему бы и нет? — подумалось вдруг. — Вот сейчас пойду и всё ему скажу! Если что, пригрожу, что разбужу соседей — обязательно в дом впустит, а там буду уже смотреть по обстоятельствам...»       И Слава решительно свернул на широкую дорожку, ведущую к старому выходу из парка — как раз в той стороне жил и Валентин.       Пользуясь безлюдьем и тишиной, он вслух проговаривал свою речь, быстро, почти бегом двигаясь в намеченном направлении, и не сразу заметил впереди в пелене снегопада знакомую фигуру, отходящую от старой покосившейся скамейки.       «Да неужели?! — мысленно воскликнул Славка. — Ну погоди у меня!» — пригрозил то ли скамейке, то ли ничего не замечающему Валентину.       Он уже почти пробежал мимо лавочки, но всё же решил посмотреть, что же делал здесь этот олень. Неужели выходил посидеть перед сном на свежем воздухе?       На широкой спинке большими буквами было написано слово, которое Славка повторял почти каждый день.       «Любишь, значит… И кого же? Вот сейчас и выясним!»       — А ну, стоять! — крикнул он вслед Валентину. Тот вздрогнул, но не остановился и даже не обернулся. — Стоять, кому сказал! — прорычал Славка, догоняя сгорбленную фигуру.       — Совёныш? — Валентин выглядел так, словно увидел привидение. — Ты что здесь делаешь? И без шапки! — Чем больше он убеждался, что Славка ему не привиделся, тем увереннее становился голос, плечи распрямлялись, а взгляд становился тем самым, от которого у Славы в голове пустело напрочь. — Простыть хочешь?!       — А тебе не всё ли равно, — собрав остатки воли в кулак, прошипел Славка. — Я же теперь не твоя забота!       — Не говори ерунды! — вскинулся Валентин. — Я никогда не желал тебе зла!       — Желал! — И вот этим жалобным голоском он собирался доказывать что-то? Славка прокашлялся и попытался вспомнить заготовленную речь, но слова бесследно вылетели из головы.       — Дурачок. Совёныш, какой же ты дурачок, — вздохнул Валентин и, не выдержав, обнял Славу и крепко прижал к себе. — Я же хочу, чтобы тебе лучше было.       — А меня спросить?.. — пропыхтел Славка, удобнее устраиваясь в объятьях и обнимая Валентина в ответ. — Решил он… Да я чуть не сдох! И вообще, пойдём домой, замёрз я.

***

      Как же хорошо идти обнявшись и не бояться, что кто-нибудь увидит. И целоваться, ловя губами тёплое дыхание друг друга. Нет, ничего Слава не станет доказывать, просто будет рядом, а Валентин сам поймёт, что никуда ему не деться!       И обязательно надо купить побольше мандаринов к празднику! А ещё — подгадать под следующий снегопад и вернуться к скамейке. Теперь Славка точно знал, что напишет, и проследит, чтобы его желание засыпало поскорее, а можно же немножко, самую малость, сжульничать — ведь если хочешь чего-то от чистого сердца, это же тоже засчитывается! Какое желание? А вот этого он не скажет — вдруг не сбудется!