Лишения

– Марстон! Марстон! – А, чего? – Ты уснул? Нам ещё ужин готовить, поднимай свой зад со спальника. – Мы договаривались, что сегодня ты следишь за мясом. – Тогда иди и приведи в порядок лошадей. – Это нам нужно себя в порядок приводить. Я думал, что тот медведь тебя завалит. Хорошо, что я успел. – Ага, спасибо тебе, Марстон, а теперь топай! В глубине души, но не очень глубоко, Морган надеялся, что Джон во время охоты заблудится в лесу и не вернется, однако тогда Артур получит по шапке и всё равно пойдёт его искать. Конечно, он всё ещё любит его. Глядя на это уставшее от жизни – в ссадинах и шрамах – вечно вздыхающее пугало, Морган чувствует, как у него сжимается сердце, но прекрасно понимает, что жалеть друга нельзя. Весь потенциал Джона кроется в действии, в борьбе с трудностями. Артур часто злится рядом с ним, старается относиться мягче, но всё равно злится, временами подкалывает Марстона и даже издевается. Потому, что иначе под зад его вообще никто не пнет. – Насколько ещё мы здесь задержимся? – Джон уселся у костра и принял из рук Артура чашку с чаем. – Думаю, что завтра уже можно будет ехать обратно. Мы добыли неплохих шкур, да и мяса для Пирсона достаточно. В ответ Марстон кивнул и осмотрел содержимое своей кружки. – Сейчас бы чего покрепче, честно говоря. – Могу долить заварки. – Знаешь что, Морган… Ночная тишина, густой сырой воздух, звёздное небо, тихий треск костра. Последние дилижансы давно проехали, следы их колес замело дорожной пылью. В низинах потихоньку собирается туман и темнота накрывает лес. Но какой прок от этого молчаливого спокойствия? Тяжело наслаждаться им, когда человек рядом до сих пор преисполнен тихой ненавистью к тебе. Всё это время Джон пытался убедить себя, что ему наплевать, что банда, его товарищи Хавьер и Билл поддержат в трудную минуту, но Морган… Почему-то в такие моменты именно он всегда оказывается рядом, ничего не говорит, только смотрит в костер да курит очередную сигарету. От этого въедливого запаха уже кружится голова. – Ты помнишь, как мы в молодости ездили на охоту с Датчем и Хозией? Артур закашлялся, явно не ожидая подобных слов от Джона. Он перевёл взгляд на него и прищурился, заставляя друга отвернуться. – Да, до нас ещё довязались, мол эти двое выглядят как супружеская пара, – внезапно ответил Артур. – Они до сих пор так выглядят, – Марстон выдохнул, когда получил на удивление мягкий ответ, но напряжение никуда не ушло. – Почему именно сейчас ты решил заговорить об этом? Я думал, что Джон Марстон уже давно не сын Датча Ван Дер Линда, а кто-то другой. – Я бы тебе за такие слова морду набил, Артур, – почти обиженно произнёс Джон, подсаживаясь чуть ближе. – Мне жаль, что так случилось. Я не хотел сбегать, но мне нужно было подумать… – Ты струсил, Марстон, вот что! – Артур свёл брови и затянулся сигаретой, после чего кинул её в костер. – Мы были семьёй, а ты бросил нас. – Мне жаль, слышишь? Я был ублюдком, Артур, но я… хочу оставить это в прошлом. – Некоторые вещи в прошлом не оставишь, партнёр. Ты это прекрасно знаешь. – Знаю, – брюнет хрипло прокашлялся и посмотрел на друга в упор, но ответного взгляда не встретил. – Я виноват перед всей бандой, перед Датчем и Хозией, но ты… почему-то именно у тебя я хочу просить прощения за всё содеянное. – Ты уже это сделал и я тебя простил, Джон. – Я вижу, – с грустной усмешкой ответил Марстон и, сдавшись, отстранился. Артур покосился на него. В первый раз за эти несколько месяцев он видел на лице брюнета не усталость, а боль. – Я очень хочу простить тебя по-настоящему, но пока плохо выходит. Не знаю почему, не знаю, как выбить всё это из головы. Какое-то время я пытался записывать все свои обиды в дневник, но даже это не помогает, уже нет. – Зачем тебе твой дневник, если есть я? – Джон, с тех пор, как мы выговаривались друг другу прошло около десяти лет, – не без удивления ответил Артур. – Сейчас явно не то время, когда можно возобновлять наши отношения. – А как по мне, так в самый раз, – не дожидаясь ответа, Марстон вцепился в плечи Артура и прижался своими губами к уголку его рта. От неожиданности Морган дернулся назад и Джон повалился на него. – Черт бы тебя побрал, Артур! – Он подтянулся обратно и встретился с ним взглядом. На этот раз Морган сам притянул Джона к себе, ухватив его за бока и буквально сажая к себе на колени. Их поцелуи никогда не отличались нежностью, они любили бороться за первенство даже в этих делах, особенно в юности, но сейчас… сейчас это даже на поцелуй не было похоже. Они кусали друг друга, цеплялись за губы, за язык, а потом вдруг прекратили, чуть отстранились, пытаясь отдышаться. Морган крепко прижимал брюнета к себе, ладонью одной руки придерживая его за поясницу, а вторую устроив на бедре. Он чувствовал тёплые ладони Джона на своём лице, чувствовал, как шершавые пальцы оглаживают его скулы и челюсть, как большой палец проходит вдоль нижней губы. Артуру вдруг захотелось хоть что-то сказать, но Марстон не позволил. На этот раз брюнет поддался и отдал партнёру первенство. Тот не стал медлить и прижал Джона ещё ближе к себе, заставляя выгнуться и упереться ладонями Артуру в грудь. – Я скучал по тебе, – выдохнул Морган, оставляя на шее брюнета поцелуи. – Пока не очень заметно. Голос Джона хрипел, его голос чуть срывался, изо рта у обоих шёл пар, но холода они не замечали. – Ты что, испытываешь меня? – Всю свою жизнь это делаю. С первыми лучами солнца они собрались и выехали из лагеря. Пирсон был рад получить столько провизии за одну вылазку, а потому почти сразу же принялся за работу, отправив охотников на заслуженный отдых. Артур и Джон больше никогда не разговаривали о том, что случилось тогда вечером, но изменения в их отношениях заметили все, даже малыш Джек, который впредь не слышал их ругани и ссор. Что уж говорить о Хозии и Датче? Они оба видели, что их сыновья снова вместе и обоим было наплевать, каким именно образом эти двое примирились. Главное, что семья начинает потихоньку воссоединяться, оправляться от вечного страха за свою жизнь, оставляя лишения и боль позади.