Пролог финала

Первое впечатление от лорда Беккета осталось несколько неопределенным. С одной стороны, Джеймсу в какой-то мере даже понравился этот «деловой подход»: практический склад такого ума можно было понять. С другой же… В этом человеке чувствовалась угроза. Норрингтон понимал: перед ним тот самый тип людей, который умеет лишь использовать; как только кто-то станет помехой его планов, он избавится от своего недавнего союзника с невероятной легкостью. Иными словами, бывший командор уловил полное отсутствие законов чести и моральных устоев. Но столь щедрое предложение и восстановление положения затуманило все; перед глазами пронеслась невероятная картина. Та мечта, которая грезилась мужчине в грязном кабаке Тортуги, воплотилась. Вот она, реальность, и Джеймс с трудом мог в нее поверить. Он был доволен. До определенного момента. Конечно, поначалу все шло весьма неплохо: Норрингтон как никогда чувствовал возвращение к прежней жизни. Нельзя осознать счастье возвышения, не упав до этого на самое, так сказать, дно. Прежний дом, положение, сама возможность стать самим собой… Это дорогого стоит. Правда, был один существенный минус, о котором Норрингтон старался не думать, каждый раз отгоняя возникающий вопрос куда-нибудь подальше. Теперь ему предстоит подчиняться новой власти. Не слишком афиширующей себя, но официальной, и за которой скрывается лишь одно лицо. По прошествии нескольких дней адмирал Норрингтон был вызван в офис компании, точнее, в кабинет Беккета. Кажется, Джеймс пришел слишком рано – лорда еще не было. Мужчина решил подождать. Поначалу он присел, но однообразное сидение очень быстро наскучило; адмирал принялся шагами мерить расстояние, изредка останавливаясь около каких-то занимательных предметов: карты, картины или, как сейчас, полки с книгами. Джеймс слышал краем уха, что Беккет имел юридическое образование и ожидал увидеть книги в основном этой тематики, но нет. Здесь, конечно, имелись и правовые тома, но также присутствовали философские сочинения, романы известных классиков, даже зарубежная проза и поэзия. Норрингтон, заинтересовавшись, вынул книгу поэта с самой, на его взгляд, необычной фамилией. Открыв на произвольной странице, адмирал задумчиво нахмурился и прочитал вслух следующее: – Я свет дневной, и я же тьма ночная. Песчинка я и океан без края. Витаю в небе, по земле блуждая. Ищу свой рай, из рая убегая. Смеюсь сквозь слезы и грущу сквозь смех, Сдираю кожу, падая на мех. Бьюсь о преграды, не найдя помех. Ищу кого-то. Нахожу не тех. Весь на виду – загадочен для всех. Грешу, чужой замаливая грех. – Вот я, я весь в ладонях ваших, – раздался спокойный и все же чуть насмешливый голос. Катлер с нескрываемым любопытством наблюдал за плохо скрываемым смущением адмирала. Беккет хотел было поинтересоваться, с каким пор Норрингтона привлекают книги, но передумал; его едва заметная улыбка говорила и без того слишком выразительно. – Франсуа Вийон, на редкость удивительная личность, – лорд вел разговор тем самым голосом, словно ничего и не произошло. Он медленно обогнул кабинет и расположился за столом, сделав приглашающий жест. Джеймс, помедлив, сел в кресло напротив. – Он, прямо как наш общий друг, капитан Воробей, множество раз ускользал из лап смерти и закона. Даже дата его смерти неизвестна, что, пожалуй, несколько обидно. Ведь интересно было бы узнать, к какому концу ведет столь… веселая жизнь. Под пристальным взглядом этих серых глаз Норрингтон ощутил себя неуютно. Казалось бы, чего ему бояться? Однако некая неловкость им все же ощущалась; Беккет словно намекал, что сам адмирал вел такую же жизнь, из которой для приличного человека выход только один – покончить с собой. Или связаться с теми, для кого закон гарантирует пеньковые галстуки… – Вы ведь позвали меня, чтоб обсудить деловые вопросы? – не держал Джеймс, и лорд едва заметно улыбнулся: – Разумеется. Я хотел, чтобы вы, адмирал Норрингтон, встали во главе нашего флота… Видите ли, я осведомлен о причинах вашей… Отставки, – мягко заметил Катлер, замечая, как при этих словах побелело лицо собеседника. – Вы потратили немало усилий, чтобы разыскать Джека Воробья и отправить его на виселицу. Теперь вам будет предоставлен такой шанс, но только тогда, когда я сам отдам такой приказ. Ну что, вы согласны? Мужчина коротко кивнул. Он хорошо помнил величественный образ «Летучего голландца», который отныне подчиняется компании. Теперь грязной работы станет больше… Беккет займется уничтожением пиратов и на суше, и на море. Но чем все это обернется? Джеймс помнил, что Элизабет все еще находится на одном из пиратских кораблей; вероятно, Катлер тоже это знал. Но даже если это так, как ему поступить? На самом деле, выбора больше не существовало. Ему не было места на «Жемчужине», как, например, мисс Суонн. Это воспоминание не стерлось, как полагал мужчина… Напротив, боль от всех событий пришла с новой силой. Но стоило стряхнуть с себя давно минувшие дни: он вернул свое настоящее не для того, чтобы сомневаться. Джеймс, как и раньше, станет защищать закон и порядок в городе, пусть и под руководством Ост-Индской компании в лице Беккета – человека, мотивы которого Норрингтон так и не мог разгадать.