Подколол

Тихо… Мёртвая тишина царила здесь почти постоянно, не считая посторонних звуков со сторон чернильных монстров, и не только монстров. Это место давно опустело. Придя сюда совершенно не зная что было до этого, можно было бы сказать что это кладбище. Именно… кладбище. Там так же тихо и жутко. Для кого-то это был конец, а кто-то вылез из могилы, но уже в совершенно другой оболочке. Можно сказать переродился. Но, увы, такой возможности доставалось не всем, и дело тут не только в твоих заслугах в прошлом, а в том, счастливчик ли ты от природы. Хотя, посмотрев на судьбу «переродившихся» можно сказать, что они давно не обречены на счастье. Скорее наоборот. Им буквально приходится гнить здесь. Возможно, смерть была бы для них сейчас подарком. А может, подарком была бы надежда. Надежда на освобождение. На свободу… Казалось бы, из этой чернильной клетки не сбежать, но он верил. У него, в отличии от других, была надежда. То, чего возможно не хватало другим. То, что спасает от тяжкой депрессии здесь. Он — безумный композитор, или просто Сэмми Лоуренс. День за днём, тот надеется на свободу. И не просто так, а на свободу подаренную его Лордом. Конечно, это такая ещё затея поклоняться кому-то, кто может тебя убить, но это не останавливало его. Один человек (или уже не человек) считал это довольно странным. Такой же переродившейся, но ему было ещё хуже. Мало ему было остановиться в таком месте, да и в придачу он остановился с тем, с кем у них были далеко не тёплые отношения. Норман Полк. Так звали этого «давнего друга». И хоть сейчас прошло уже довольно много времени, они всё ещё не очень ладят с друг другом. Точнее, он один не ладит. У композитора давно отпал этот негатив, ведь ссорится было не из-за чего. А в гневе, ох, а в гневе он страшен. Так что, на счастье Норману, ссор практически не происходило. Но всё же, несмотря на редкость, они были. Иногда, Сэмми мог подколоть Нормана ради веселья. Никакого злого умысла, просто шутки. Шутки, что доводили Полка до белой ручки. Ему, конечно, было приятно внимание композитора, по некоторым причинам, но подколы были довольно жёсткие. Иногда, он мог вести себя, простите, как педик. Обычный среднестатистический педик. Подлизывается, всячески шутит на эти темы. И это реально бесило. Иногда, киномеханик может хорошенько врезать композитору, но не сильно. Но, к сожалению или к счастью, тот не останавливается. Иногда это было аккуратно и совсем безобидно, но иногда это переходило все границы.

*** - Сэмми, господи, прекрати — сказал Норман, вновь выслушивая от безумного композитора его «шутки». На лице Полка можно было бы увидеть румянец, не будь бы его лицо спрятано за большим прожектором, который был на его голове. — Хах, да ладно Норми, разве ты не хочешь получить поцелуйчик от своего давнего друга? ~ — улыбаясь до ушей провопил музыкант, после чего запрыгнул на спину к напарнику, и потянулся к его присособлению на голове, дабы снять его. — - Сэмми, твою мать, не трогай, ты же знаешь, что я в любой момент могу тебе врезать. И вновь румянец. Пидорские шутки от Сэма были для него довольно большим эмоциональным напряжением. И дело даже не в стрессе, а скорее в том какие чувства он испытает от этого. Эти «шутки» обычно заканчивались для него промыванием лица в чернилах, дабы снять покраснение, или вовсе тяжёлой одышкой. Но это было далеко не самым ужасным. Иногда Лоуренсу удавалось доводить друга до возбуждения. Это, конечно, он делал специально, зная как напарнику будет тяжело с этим справится. И никогда не извинялся, за что тот его чертовски ненавидел. — Всё равно, сильнее Лорда ты точно ударить не сможешь, — запустив свои пальцы под низ прожектора, тот аккуратно снял его и положил на пол, небрежно бросив с маленькой высоты. — Значит так ты как заговорил… — Норман схватил руки Сэма, и, повернувшись лицом к тому, опрокинул на пол. Сказать что ситуация была неловкой — ничего не сказать. Теперь уж было наглядно видно, как Полк натерпелся этих подколов от Семми, и, к несчастью, было это видно отчётливо. На сероватой, потускневшей от недостатка света коже был довольно заметен яркий румянец, что даже чёлкой не закроешь. Придя немного в себя, Лоуренс решил продолжить свою шутку, и ткнул пальцем в щеку тому. — Эй… — протянул Полк, постепенно ослабляя хватку. — Не думал, что могу довести тебя до такого состояния. Если бы это тебя бесило, ты бы не краснел — с ухмылкой сказал композитор, после чего приблизился к лицу киномеханика. — Ну хорошо, давай продолжим~ — Продолжим что? — постепенно отстраняясь от Сэмми произнёс Норман, пытаясь сохранять спокойствие. — Так, стой на месте — с этими словами Лоуренс положил на шею парня руку, после чего поцеловал в щёку. — Ты… Хорошо, решил поиграть? Норман приблизился к лицу композитора тоже поцеловав его в щёку. — Хах, а они мягкие… — прикрыв глаза, парень стал постепенно приближаться к губам напарника, немного приподняв уголки рта. — Так, Сэмми, я понимаю что ты хотел пошутить, но это уже перебор — киномеханик положил ладонь на губы музыканта чуть оттолкнув их от своих. — Ох, на самом интересном моменте… — обиженно отвернулся Лоуренс и надул щёки. Конечно, всё это было провокацией для Полка, что бы выдавить у него хоть капельку сожаления. — Ты как маленький ребёнок, честно. — чуть улыбнувшись сказал Полк, проведя рукой по волосам композитора. — - Неужели ты и вправду хочешь этого? — Ну не полезу же я к ворчливому старику целоваться ради шутки — ухмыльнувшись, сказал тот посмотрев на киномеханика. — А вот это обидно было… — фыркнув, сказал парень, после чего схватил подбородок музыканта, приблизив его лицо к своему — Только потом не жалуйся. Сказав это, киномеханик завлёк в его быстрый, но нежный поцелуй. Сэмми был довольно удивлён этому, ведь зная своего друга уже лет так 30 никогда не ожидал, что такой зануда как Норман решится сделать такой шаг, пускай даже шутя. — Доволен? Не дождавшись ответа, киномеханик встал и ушёл, прихватив с собой прожектор, оставив музыканта наедине со своими мыслями.