Муж на час

— Тц… чёрт бы тебя побрал, Учиха! — рычит Сакура и в сердцах пинает груду обломков оставшихся от развалившегося шкафа. Детская книжка, которую она читала Сараде, когда та была совсем маленькая, отлетает, описывает широкую дугу и впечатывается в другую стену. Отскакивает и падает прямо на незамысловатую статуэтку то ли быка, то ли больного верблюда, разбивая её в дребезги. Ей всё равно. В груди клокочет ярость, лицо искажено гримасой гнева и скулы почти сводит судорогой от того, как сильно она сжимает зубы. Будь её воля она бы разобрала этот опостылевший, вечно пустующий дом по камушку (хотя он и так рассыпался на запчасти без чьих-либо усилий). Но увы и ах. Ипотека и долги. Дочь-подросток и «счастливый» до кислого привкуса во рту брак. Картинка её будущего, такая яркая, продуманная до малейшей детали и нафантазированная ею давным-давно, наложилась на отрезвляющую реальность. Теперь она напоминала ей мазню умалишенного под психотропными препаратами, а не сбывшуюся мечту. В последнее время Сакура всё чаще спрашивала саму себя: где же всё-таки были её глаза? Где был её хваленый ум? Сообразительность? Да хотя бы здравый смысл! — Дура. Господи, ты такая дура, — она бормочет вслух — всё равно никто не услышит. «Никто, кроме тебя, неудачница» — ядовито шепчет, отвечая, голос почти забытого альтер-эго. Сакура морщится и ещё раз обводит комнату взглядом, оценивая масштаб бедствия, к которому в этот раз она не имела никакого отношения. Шкаф давно пора было отремонтировать. Помнится, когда Саске в последний раз соизволил «вернуться», она говорила ему об этом. Когда же это было? Два? Три года назад? Не то чтобы она сама не могла этим заняться… Просто по глупости хотелось опять поверить, что не ей одной всё это важно. Что есть всё-таки плечо, на которое можно опереться, что она — жена, не мать-одиночка, а он… А он хотя бы в состоянии починить чёртов предмет мебели в их, на секундочку, общем доме. Как говорят, чтобы не разочаровываться — не очаровывайся. Саске конечно мог, но не выполнил просьбы. Нет, не забыл, не отложил на потом и не был срочно вызван на миссию, а именно не стал этого делать. Потому что ему было абсолютно наплевать. Так же, как и когда он женился на ней, не скрывая своей цели, так же, как и ей сейчас, ступающей по хрустящему стеклу, направляясь на кухню. Впрочем, а чего она ожидала? Саске был честен с ней с самого начала — большего чувства, чем товарищеская привязанность, он к ней не испытывал. Но это же было лучше, чем ничего? Сакура дождалась его. И когда он сделал предложение (больше деловое, чем романтическое), счастье показалось ей почти осязаемым. Настолько долгожданное, всепоглощающее… оно вновь надело на неё розовые очки. Тогда она впервые не прислушалась к совету Цунаде-шишо, повидавшей много чего на своём веку. Что уж говорить о собственной интуиции… А после того, как родилась Сарада, было уже слишком поздно: всё враз стало намного сложнее. Да, Саске хотел семью, но он всё же не до конца понимал, к чему это обязывает. И, к сожалению, так и не сумел понять. Или не захотел? Однако он по крайней мере старался искупить свои грехи: не переставал быть для Наруто лучшим другом, искренне любил дочку и трудился на благо Листа. Вот только всё это не делало его хорошим мужем. И затянувшаяся на десяток лет миссия этому точно не помогла. Он не смог полюбить её и не скрывал этого. В их отношениях не было лжи или неискренности с его стороны. Наверное, потому что просто не был способен на это. Сакура была единственной, кто врал уже который год. Самой себе. Она продолжала обманывать и обманывалась… и почти не винила его — всё ещё верила, что он хотя бы попытался. Сакура устало опускается на стул и обхватывает пальцами надколотую чашку с давно остывшим чаем. Старается утихомирить злость и отчаяние, плещущиеся внутри, однако выходит из рук вон плохо. На столе, рядом с остальным мелким хламом, лежит, покрываясь третьим слоем пыли, фотография команды Сарады, которую она так и не повесила на стену. Из открытого окна доносится поскрипывание ржавых петель калитки, движимой малейшим дуновением ветра. А протекающий кран, раздражающее стучит каплями по металлу раковины и, кажется, что и по мозгам. Она ненавидит этот дом, со всем царящим бардаком в придачу. Он сошел бы за ехидную аллегорию всей её жизни. Находясь в нём, становилось ещё горше. Но что ей теперь остается? Только вконец смириться: продолжать улыбаться, работать, растить дочку и носить проклятый веер на негнущейся спине. На веру в чудо сил не осталось. Ей на глаза попадается цветастая газета, на треть скрытая под курткой, неряшливо брошенной Сарадой, и она безразлично вчитывается в объявления, стараясь отвлечься. Спустя пару минут, уже почти потеряв к ним интерес, в самом конце страницы она едва разбирает «муж на час», напечатанное жирным, но почему-то слишком мелким шрифтом. Сакура хмыкнув, аккуратно отрывает уголок, чтобы рассмотреть его поближе — от постоянной работы с документами в последнее время стало ухудшаться зрение. Она никогда не слышала о подобной услуге и мало представляла в чём, та заключается. Никакой дополнительной информации, кроме номера телефона, указано не было. «У меня уже лет как пятнадцать такой муж» — криво ухмыляется она собственной мысли, но признает, что заинтригована. В конце концов, ей терять нечего, а шкаф сам себя не починит. Оставив сообщение на автоответчике фирмы, и надеясь, что это не окажется эскортом, Сакура решает немного прибраться. На всякий случай.

***

Противная трель звонка, раздается намного раньше, чем она того ожидала. Сакура спешит со второго этажа, перепрыгивая через ступеньки, пораженная такой оперативностью. Ведь она всего каких-то полчаса назад оставила им свой адрес! Не скрывая энтузиазма, она открывает входную дверь… — Йо! — Какаши вскидывает руку в своем привычном жесте и не менее привычно улыбается одними глазами. Весь её ажиотаж вмиг улетучивается. Она озадаченно хмурится. — Это что? Какая-то шутка? — М-м? — он удивленно приподнимает брови, осторожно делая шаг назад. Какаши не раз видел, что бывает, когда его бывшая ученица встала не с той ноги. Сакура смотрит испытывающее и не дождавшись ответа, тяжело вздыхает: захлопнуть дверь перед его носом было бы слишком неприлично. Да и какая ей вообще разница, кем этот «муж» оказался? Просто… такая резкая смена профессии обескураживает. Он никогда об этом не упоминал и она была уверена, что в этот самый момент он должен был нежиться на горячих источниках где-нибудь… в Стране Горячих Источников. От Хокаге до мастера на все руки в сомнительной конторе? Чем чёрт не шутит. Тут уже не скажешь, что был молод, и нужны были деньги. Логичнее предположить, что у их одинокого сенсея появилось слишком много свободного времени после отставки. Ему скучно, вот он и нашел себе хобби. Теперь она окидывает его любопытным, оценивающим взглядом. Видимо особой униформы у них не было. На нём были надеты свободные чёрные штаны, больше похожие на домашние, и обычная футболка с символом Конохи, которая продавалась на каждом углу. Маска, естественно, тоже присутствовала. «И как ему в ней не жарко? Лето ведь в самом разгаре,» — непроизвольно проносится у неё в голове. — Ладно, раз уж вы пришли… — Сакура мысленно пробегает по списку поломок, — думаю, можете начать с самого важного — починки шкафа. Какаши заинтересованно наклоняет голову набок. — А больше тебе ничего не надо? — звучит в ответ насмешливо. — Вы планируете сделать всё за раз? — она абсолютно не обращает внимания на тон. — Ещё сломан кран на кухне, нужно забить пару гвоздей для картин, в одном месте протекает крыша, окно в комнате Сарады неплотно закрывается, в подвале поменять бы лампочку и… ах да, неплохо было бы смазать все двери. Какаши недоверчиво щурится, улыбка окончательно сползает с его лица, и он чешет затылок, переводя взгляд с Харуно на дом и обратно. — Ты… сейчас серьезно? — Знаю, что работы накопилось много, но я одна уже с этим никак не справлюсь. А помочь, как вы сами знаете, некому, — Сакура зачем-то оправдывается и от этого чувствует себя неловко. — Хм… В другой ситуации она бы ни за что не обратилась бы с этим к нему. Не потому, что он не помог бы, а потому что она не хотела никого беспокоить по таким вопросам. Особенно знакомых. Зачем ей в который раз выслушивать сочувствующие и «понимающие» комментарии? Какаши, слава богу, не имел привычки лезть в душу и за это Сакура была ему признательна. Сейчас он лишь напряженно обдумывал что-то. Глубокая морщина прорезала его лоб, выдавая его возраст. «Составляет план действий» — предположила Сакура. — Что ж… хорошо, — продолжил он после минутной заминки, — где у тебя лежат инструменты? — А у вас разве нет с собой? — удивилась она. — Выпали из кармана, когда снимал котенка с дерева, — отшучивается Какаши и лукаво подмигивает ей, быстро возвращаясь в своё обычное настроение. Сакура улыбается, думая, что горбатого только могила исправит и отходит в сторону, приглашающе махнув рукой вглубь прихожей.

***

Её сердце предательски пропускает пару ударов, когда она, закончив нарезать лимоны, поворачивается, чтобы посмотреть, как продвигается починка крана. Какаши, согнувшись, по плечи залез в шкафчик и был… без футболки. Она невольно скользит взглядом по его натренированной спине вниз по выступающим позвонкам до ямочек на его пояснице, про себя считая каждый белеющий шрам. От любого малейшего движения рук или поворота головы, его мышцы перекатываются под упругой кожей, покрытой мелкими капельками пота, и это кажется ей невероятно… сексуальным. «Какого… Совсем с ума сошла?» — в ужасе одергивает она себя и, нервно сглотнув, прокашливается. Это был первый раз за много лет, когда она подумала о ком-то кроме Саске в таком ключе. — Это обязательно? Он с нескрываемым раздражением высовывается из-под раковины и потирает ладонью затекшую шею. Ему не нравилось, когда его отвлекали от поставленной задачи. — Вообще-то да. Я хотел проверить трубы на наличие трещин и перед тем, как разбирать любой смеситель, нужно перекрыть воду. — Нет, — Сакура немного краснеет и смущенно отводит глаза, — раздеваться было обязательно? Какаши медленно вскидывает бровь, к собственному удивлению, польщенный её реакцией и молчит, наблюдая как она неуклюже переминается на месте. Сакура слишком поздно осознала, что вляпалась. — Ну… — он ухмыляется, — если ты хочешь, чтобы я испачкал одежду по твоей вине… Ещё можно и шта… Она с демонстративно громким стуком ставит запотевший кувшин с холодным лимонадом на стол, этим обрывая его на полуслове. — Как вам будет удобнее! — бросает она через плечо, усаживаясь на табурет спиной к нему. «Господи, ну неужели нельзя было заткнуться?» Она в смятении сжимает край своей майки и больно закусывает изнутри щёку, радуясь, что он не может сейчас видеть её лицо. Почему такое обычное, можно даже сказать незначительное, происшествие на неё возымело подобный эффект, а его — лишь позабавило? Во время войны, она часто слышала про себя разные сплетни, но всегда отмахивалась от них, как от надоедливой мухи. Кого только ей не приписывали в женихи… даже Майто Гай каким-то неизвестным образом затесался в том списке. Большего бреда в жизни не придумать — она всегда верно смотрела вслед лишь одному человеку. «А тут вдруг… и такое… идиотка, это же Какаши! Да и вообще… он же на работе!» — Сакура корит себя, всё глубже погружаясь в собственные мысли вперемешку с угрызениями совести. И совершенно не замечает его приближения: теряет бдительность, а может просто не думает, что от него может исходить какая-либо угроза. — А как же поухаживать за своим старым немощным сенсеем? — по-мальчишески хитро тянет Какаши прямо возле её уха. За долю секунды каждый маленький волосок у неё на затылке поднимается от его низкого тембра. Сакура, позорно взвизгнув от неожиданности, подпрыгивает и слишком резко оборачивается. Они бы непременно столкнулись носами, если бы он вовремя не увернулся. Она рефлекторно сжимает кулак, сосредотачивая в нём чакру и с трудом сдерживается, чтобы не сломать ему пару рёбер за такую наглость. «Что на него нашло?!». — Не дождётесь, — цедит она сквозь зубы, мгновенно вспыхивая, почувствовав, как зашкаливает её пульс, — вы и сами в состоянии себя обслужить. Как маленький, ей богу. Вы, мужчины, вообще никогда не взрослеете? Вам что, больше заняться нечем? Какаши смеётся и примирительно поднимает руки, явно боясь схлопотать. — Ярэ-ярэ, не злись ты так, я не хотел тебя пугать… и, кстати, я уже сделал всё из списка, — про кран он предусмотрительно молчит. Сакура продолжает рассерженно сверлить его взглядом снизу вверх, но в итоге всё же делает глубокий вдох и сдается. Не убивать же его из-за глупости? Причём её собственной. А он, увидев, что гнев был сменен на милость, облегченно садится напротив и по-хозяйски разливает лимонад по стаканам. Сначала ей, а потом уже себе. Её внимание притягивает к этому будничному действию, как магнитом. Ей кажется, что от него буквально веет уютом, так не хватающим этому дому. — Ты могла бы и раньше попросить помочь. Всегда проще сразу что-то починить и не пришлось бы тратить весь день, — замечает Какаши лениво. Сегодня он действительно поработал на славу. Она прикидывает количество часов, за которые придется заплатить и едва ли не морщится. Её счёт в банке сейчас больше напоминал древнюю и вечно пустую лягушку-кошелек Наруто. «Интересно, можно ли сделать это частями?». — Эм, если бы я знала, что вы… — Сакура пытается подобрать правильные слова, — всё умеете, то обратилась бы, не думая. Хотя у вас наверное очень плотный график. Она была очень благодарна ему и не хотела показаться невежливой. Прежде всего он был одним из самых близких ей людей, а то, что сегодня ему фактически пришлось работать на неё, было лишь неловким стечением обстоятельств. — Да не особо, после отставки и в мирное время… В любом случае для тебя я бы нашел время. Сакура почти физически, каждой клеточкой, ощущает исходящую от него заботу и понимает, что всё-таки слишком много всего на себя взвалила. «Как же глупо было тащить всё в одиночку на протяжении стольких лет». Камень, лежащий у неё на душе, неожиданно становится чуть полегче. — Спасибо вам. — Сакура… — мягко начинает он. Однако в эту же секунду громко звонит её телефон, разрушая момент. — Да, слушаю, — номер был ей незнаком. — Здравствуйте, Сакура-сан, мы получили ваше сообщение. Завтра утром, в районе девяти, к вам придет один из наших мастеров. Вы будете дома? Она заторможенно переваривает сказанное и удивленно поднимает глаза на Какаши. Мысли лихорадочно скачут с одной догадки на другую, пока Сакура наконец-то не понимает… и ей вдруг становится смешно. — Сакура-сан? — Нет, — её лицо расплывается в широкой улыбке, — простите, но я передумала. Большое спасибо, всего доброго. — С больницы? Всё хорошо? — спрашивает Какаши, когда она вешает трубку. Она качает головой, не прекращая улыбаться. — Так, пустяки… — Сакура беззаботно приглаживает волосы, чувствуя себя очень счастливо, и в один миг всё для себя решает. — Какаши-сенсей, не хотите остаться на ужин?