Похищение с пристрастием..?

Ньют не помнил, как попал сюда. От слова совсем. Просто однажды он был там, за этими монолитными стенами на свободе, заботился о своих тварях, много путешествовал, делал добрые дела... И вдруг оказался здесь. То ли шёл на поезд, то ли повздорил с аврорами, то ли ещё что... Это, собственно, уже и не важно. Факт остаётся фактом – он здесь. Нет, как бы можно подумать о побеге из этой клетки, но... Как это всегда случается, есть одно но. Огромное но. Скамандер не имеет ни малейшего представления, где он находится. Просто как-то однажды, открыв глаза, он обнаружил себя в подвале. Прикованным к стене. Цепями. Запястья стиснули тяжёлые металлические наручники, которые, кажется, блокировали всё его волшебство и не давали нормально циркулировать крови, из-за чего руки уже по локоть отнимались, а перед глазами плыли разноцветные круги. И с этого момента началась точка отсчёта его персонального ада. Пришла боль. Невероятная, сжигающая дотла, пожирающая остатки его и так довольно хлипкого и совершенно непрочного душевного здоровья. По крайней мере, Ньют так думал. Этот человек приходил каждый день. Каждый, Мордред его подери, день. Он стоял и смотрел на него этими тёмными провалами глаз, с сальной усмешкой касался его тела и пытал. О, он не думал, что бывает так отвратительно, так... Мерзостно выносить всё это. Этот человек, низковатый полный мужчина, не применял ни Круцио, ни Империо, однако то, что он делал, было хуже в сто крат. Палач брал скальпель и с нажимом проводил по нежной коже магозоолога, усыпанной золотистыми веснушками, которые, казалось, жили собственной жизнью и с радостью обосновались на щеках, плечах, груди и даже ягодицах парня. Кажется, парочка нашлась даже на острых коленках. Чёрно-алая кровь стекала неровными подтёками, пачкая эту белую кожу, но затуманившиеся глаза палача, казалось, только наслаждались этим. Скамандер зажмурился так сильно, что перед глазами завихрились разноцветные мушки, прикушенная губа была готова вот-вот закровоточить снова, но Ньют не проронил ни звука. Он гордый. Нет, это не пустая гордыня, отравляющая жизнь многим людям, нет, это по-настоящему заслуженная гордость, которую он уж точно имел право испытывать. Заслужил. Заслужил тем, что не спал ночами, выкармливая очередного лунтелёнка и залечивая раны сносорогу. Тем, что действительно имел право гордиться собой, как и любой сильный, чистокровный волшебник из древнего рода. И хотя Скамандер не кичился, он отлично это понимал, и сего было достаточно с головой. Хотя порой становилось так стыдно, что он не оправдал надежды предков. Разочаровал. Кажется, этот ад длится бесконечно... Тихий стон наждачкой резанул по ушам. Всё-таки не сдержался. Палач рассмеялся и, набрав полную горсть какой-то серовато-зелёной смеси, со всей силы размазал по телу Ньюта эту гадость. Он с жутким, пугающим восторгом принялся наблюдать за тем, как на коже, куда попали ядовитые капли, взбухают волдыри, а на свежих порезах кровь мгновенно чернеет, сворачиваясь и принося с собой дикую, просто нечеловеческую боль. Скамандер тихо заскулил и бессильно повис на цепях. Интересно, сможет ли он выбраться отсюда живым? Как жаль, что его животные погибнут без него... В глазах потемнело. Его мама, Тесей и даже Тина... О, Тина. Она должна была ждать его с поезда! А он не приехал. Так стыдно. Снова. Сознание начало уплывать, а окружающий мир стал терять свои очертания. Нюхль, Пикетт, Дугал... Он лишь надеялся, что предприимчивый демимаска найдёт способ сообщить Дамблдору о его, Ньюта, пропаже. Как жаль... Пощёчина отрезвила. — Нет, куколка, рано засыпать, нам предстоит ещё много всего... Противный голос палача вторгся в уши, звуча как будто сквозь толщу воды, и маг еле-еле смог опознать слова, сказанные с отвратным предвкушением. Ньюта передёрнуло. Послышались перестук шагов и слабое эхо голосов, доносившееся из-за стены. Кажется, он попытался что-то сказать, но вышел лишь бессвязный хрип. Он получил ещё одну пощёчину. Незнакомцы остановились напротив дверного проёма, потом один из них явно ушёл. Скамандер воспрянул духом. Может, это то, что ему нужно, то, что спасёт его..? Громкий скрежет открывающейся двери нарушил царящий в камере полумрак одинокой полоской жёлтого света, метнувшейся к ногам полуобнажённого мага, повисшего на цепях. — Herr Grindewald, meine Ehrfurcht, aber ich habe nicht so früh auf Sie gewartet... Палач склонился в поклоне заискивающе глядя на... на... Геллерта Гриндевальда, того самого, которого Ньют разоблачил в Америке и которого, судя по "правдивым" новостям, увела МАКУСА. Надежда развеялась окончательно. Всё. Капут. Ему не уйти. Это конец. Судорожный вздох вырвался против воли, и Ньют упрямо сжал зубы, готовый обороняться, держать мыслещит до самого конца. Что бы они не спросили, он ничего не скажет, не расколется! Даже веритасерум не подействует, если они вдруг вздумают напоить его этой дрянью. Скамандер как предчувствовал, поэтому на протяжении пары месяцев принимал по капле этого зелья, пытаясь выработать иммунитет к его сводящим с ума свойствам, которые порабощают мозг мага. И вполне успешно, как он мог надеяться. Взгляд разноцветных глаз метнулся к пленнику, и они удивлённо расширились, а в следующую секунду точёные черты аристократичного лица закаменели, а ноздри затрепетали в негодовании. — Was ist hier Los? Вкрадчивый шёпот пробирал до самых костей, заставляя съёжиться, забиться в угол и трястись в первобытном ужасе, мечтая лишь о том, чтобы незавидная участь прошла мимо. Пожалуйста, мимо... Но Ньют только вздрогнул и попытался расправить плечи. Бок прострелило жгучей болью, и маг зашипел, прижавшись к стене. Взгляд этих разноцветных глаз вновь был обращён на него. — Герр Гриндевальд, я... Прислужника прервал холодный голос, который, кажется, мог заморозить сам мировой океан. — Ещё раз повторяю, что здесь происходит?! — Я... — Ты ослушался моего приказа и будешь казнён. Сказал как отрезал Геллерт, даже не посмотрев на слугу. Его глаза всё ещё были обращены на Ньюта, но тот, не поверив своим ушам, всё ещё сверлил Гриндевальда ненавидящим взглядом сквозь чёлку. — Милорд, я... Человек взвизгнул от ужаса и метнулся под ноги магу, что-то шепча и ползая на коленях перед ним. Геллерт поморщился. — Немедленно. Неясный жест рукой, и по комнате пронёсся лёгкий сквозняк. Несостоявшийся палач захрипел, прижимая свои руки к разорванному горлу и пытаясь зажать артерию, из которой толчками вырывалась чёрная кровь, растекаясь по полу огромной лужей, в которой отражалось тусклое пламя свечей. Скамандер в ужасе смотрел на всё это. И пусть ему было плевать на человеческую жизнь, это было жестоко. Личная боль не волновала Ньюта ни в коей мере, но на чужую смотреть было просто невыносимо... Неправильно. Противно. В нос ударил запах железа. С огромным усилием оторвав взгляд от алых искр, он перевёл его на человека, державшего в страхе целый мир волшебников. Тот всё ещё смотрел на Ньюта. Жутко. Тряхнув головой, как будто отгоняя лишние мысли, Геллерт щёлкнул пальцами, и цепи, сковывающие запястья Скамандера всё это время, распались. — Это моя вина. Недоглядел. Тихий баритон Гриндевальда отдался тяжёлым эхом в груди, Ньют пошатнулся и начал заваливаться вперёд, грозясь сломать ещё и нос, помимо знатно покорёженной психики. Но раздался тихий шорох и магозоолог вдруг оказался подхваченным на руки злым и страшным Тёмным Лордом. Забавно. Он сам приказал, наверняка, пытать Скамандера, а сейчас пытается выставить себя белым и пушистым? Угу, ещё скажите, что котёнком... Ньют хмыкнул. — Что смешного я сказал? Упс. Он что-то сказал? Скамандер растерянно посмотрел на Гриндевальда, всё ещё держащего его на руках, и виновато опустил глаза, где тут же наткнулся взглядом на жуткие ожоги и кровоподтёки. Рот удивлённо приоткрылся. Ньютон не думал, что всё так плохо... Но почему же он не чувствует боли? — Об этом я и говорил. Мне пришлось наложить обезболивающее заклятие, иначе до утра ты бы просто не дотянул. Ну а пока тебе нужно отдохнуть, — маг замолчал, однако уже через секунду ворчливо забубнил, — Мордредов Грэг. Говорил же, что трогать пленников без моего позволения запрещено... А ещё главный палач... Сознание начало уплывать, и последней мыслью, мелькнувшей в усталом мозгу, было беспокойство о том, всё ли в порядке с его тварями..? *** — Какое право ты имеешь удерживать меня здесь?! Возмущённо пыхтя и излучая просто волны праведности, Скамандер пытался выбраться из этой паутины словесных кружев. Надоело! Гриндевальд мог бы пробовать манипулировать им, только если бы у него был его, Ньюта, кейс. И поскольку любимых тварей нет под рукой, а магозоолог просто сгорает от беспокойства за них, то он пытается слить охватившее его напряжение в окружающий мир, источая негатив направо и налево. — Замолкни, драккл тебя раздери... Достал! Геллерт вздохнул и, поморщившись, устало потёр переносицу пальцами. Откинулся на спинку кресла, стоявшего напротив кровати Ньюта. Ещё раз тяжело вздохнул. — Поскольку ты оказался здесь по моей вине... Не в моих принципах бросать тех, кто находится под моей ответственностью, на произвол судьбы. — Надо же, у великого тёмного мага есть принципы! — Рад, что ты заметил, — равнодушно произнёс Гриндевальд и посмотрел в окно, — Тем не менее, желаешь ты это признавать или нет, я действительно пытаюсь помочь. — Да подавись ты своей помощью! Этого Геллерт уже стерпеть не мог. Он тягуче, словно горный мёд, поднялся и одним слитным движением метнулся к Ньюту, хватая того за горло. — Ты выпьешь эти зелья или я силой залью их тебе в глотку, — шипел сквозь зубы Гриндевальд, глядя в полные ужаса глаза. Сжал руку чуть сильнее и, насладившись хрипом Скамандера, разжал пальцы. Отошёл. Хмыкнул. И на тумбочке в ряд выстроились стройные колбы. — Надеюсь на твоё благоразумие, — едко процедил маг и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Из-за двери приглушённо донеслось: — Хотя можешь не лечиться. Сдохнешь быстрее – мне меньше мороки. И ушёл. Тишина просто оглушила, а Ньют всё продолжал смотреть на дверь, как будто ожидая, что Тёмный маг вернётся и окончательно прикончит того, кто так неожиданно ворвался в его жизнь. Выдохнул. Похоже, действительно ушёл. Откинувшись на подушки, Скамандер облегчённо рассмеялся. Наконец-то выдалась хоть парочка свободных минуточек, а то, очнувшись, Ньют только и делал, что видел этого белобрысого. Пф, много чести... Но зелья действительно придётся выпить, потому что, несмотря на то, что Гриндевальд залечил порезы и насколько смог обезболил страшные ожоги от зелий, он залечить их магией так и не смог. Морщась и растирая ноющие запястья, Ньют приподнялся и с неожиданным вскриком повалился обратно на кровать. Резкая боль пронзила внутренности, будто раздирая кожу на части. Мордред и Моргана... Кажется, перед глазами расцвели яркие круги и запорхали бабочки. Как же больно. К горлу подкатила тошнота, и Скамандер попытался дышать глубже, сильно стиснув зубы и вдыхая через раз с нехорошим присвистом. Мееерлииин... Ньют свернулся в клубок, прижимая колени к груди и тихо поскуливая. Где-то вдалеке хлопнула дверь и раздались быстрые шаги. — Что же ты беспомощней котёнка-то, — и как рявкнет, — Скамандер! Открой рот! Ньют протестующе застонал, не желая принимать хоть каплю помощи от преступника. На лбу выступила испарина, послышался тяжёлый вздох. — По-другому не хочешь, да? Магозоолог почувствовал, как горячие руки надавили на его плечи, заставляя распрямиться и вскинуть голову. — Открой рот, — почти ласково приказал Гриндевальд и убийственно посмотрел на Ньюта. Он подчинился. Потому что это такая боль, когда ты можешь запросто разодрать себе грудь ногтями, лишь бы чуть-чуть, хоть немножко облегчить её... Выцарапать из самой подкорки сознания. Тогда не до гордости, не до упрямства. — Вот и молодец, хороший мальчик, — Геллерт поощрительно кивнул и один за другим влил содержимое флаконов Ньюту в рот. Тот задёргался. Жечь начало не только в груди, но и в пищеводе. Жар медленно распространялся по венам, будто пытаясь вылезти наружу, покрыть всего мага целиком, словно кокон, и сжечь его в пепел. Уничтожить. И когда, уже, кажется, спустя вечность, Скамандер почувствовал хотя бы толику облегчения, он заметил свои пальцы, судорожно вцепившиеся в руки Гриндевальда, всё ещё державшего его за плечи. Широко раскрыв глаза, он до боли всматривался в замкнутое лицо тёмного мага и пытался понять... Понять, зачем. Зачем он помог Ньюту, когда сам же взял его в плен, сам же приказал пытать, да ещё и его твари... Неужели он..? — Можешь отпускать, Ньютон. Уже всё закончилось, — мягко вернул его в реальность тот, делая попытки отцепить его руки от своих, впрочем, безуспешно. — Вы..? — прохрипел Скамандер и судорожно закашлялся, дыша с неприятным сипением, — Почему? — Ты всё ещё слаб, — глухо ответил Гриндевальд, отворачиваясь и позвякивая колбочками на высокой тумбе. Ньют хотел ещё о многом спросить, но не смог выдавить и звука, забывшись тревожным сном. Он не видел, как сверкнули разноцветные глаза, и не слышал, как тихий шёпот разнёсся по комнате. — Я никогда не отпускаю то, что принадлежит мне...