Просто друзья...

      Да… Ирка, сука ещё та.       — Ой, Гле-еб, ты хотел посмотреть на меня во всей красе? Можно было выбрать не такое людное место, — сказала Машка. Они вместе с Иркой могли бы сделать тот ещё дуэт.       Всем видно, что они втюрились в Глеба, и, как мне показалось, даже эта мелкая стеснительная новенькая влюбилась в него.       — Бля, Маш, я же тебе говорила, что Глеб мне уже рассказывал, какая ты. Хватит себя позорить. Или ты мазохистка? — произнесла я, уже толком не помня, кому я это говорила, Ирке или Машке?..       — Фу, какой ужас. Глебушка, и как ты с этой крысой дружишь? — спросила Маша.       Не, ну наверное, она хочет получить от меня по щам. Я уже хотела к ней подойти, как Глеб меня остановил, схватив за запястье.       — Я эту крысу просто обожаю. А вот с тобой… эм-м… я даже не знаю, как тебя назвать. Дружить вообще невозможно, ведь ты только в трусы и лезешь, — сказал он и потянул меня к выходу из раздевалки.       Когда я проходила мимо Маши, я показала ей язык, а она лишь цокнула. В общем, как всегда.       Глеб вытащил меня из зала, и мы отправились на следующий урок.       Дальше всё было скучно и нудно, только иголка на учительском стуле заставила нас с Глебом чуть-чуть повеселиться. Правда, нас потом за это долго отчитывал учитель, но это того стоило.       После уроков мы пошли домой. По дороге Глеб закурил сигарету.       — Не хочешь? — поинтересовался парень, намекая на сигарету.       — Не. Отец может спалить.       — Ну ничего, — сказал Глеб и впился мне в губы, выпуская дым из своего рта в мой. Я не стала ему противиться, инстинктивно разомкнув губы.       Спустя какое-то время он отцепился от моего рта и, посмотрев в мои глаза, отодвинулся в сторону.       Но в этот раз не так всё быстро. Я взяла его за перед куртки и, слегка наклонив Глеба, чтобы его голова была на уровне моей, выпустила дым прямо ему в лицо, а потом спокойно добавила:       — Я же сказала: отец спалить может, а он мне потом такую тираду устроит.       Всё-таки сигаретный дым меня сильно успокаивает, ведь если б не он, я бы наорала на Глеба.       — Ну я же видел, что ты хотела сижку, — сказал Глеб и ухмыльнулся. Я ещё держала его за воротник, но в конце концов отпустила.       — Блять, хочется-перехочется.       Я двинулась дальше, пока Глеб стоял на месте. Но уже через мгновение он шёл рядом со мной.       Мы шагали в тишине. Но эта тишина не казалась угнетающей или гробовой — она была простая спокойная и комфортная. Мы всегда, когда идем домой с Глебом, молчим. Причину этому никто не знает — ни я, ни Глеб, а уж тем более — другие люди.       Мы уже подошли к парку, и настало время расставаться с Глебом.       — Ладно, пока. Завтра не опаздывай.       — Ты куда?       — В смысле "куда"? Домой.       — Ты обещала послушать мой новый трек.       — Бля, а обязательно сегодня?       — Да, обязательно.       — Ладно, пойдём, — резко согласившись, при этом закатив глаза, я развернулась и пошла в сторону дома Глеба. Мой дружок пошёл за мной. А куда бы он ещё делся, всё равно к нему домой идём.       Уф… чувствую, влетит мне от отца. Он и так меня недолюбливает, так ещё я по его мнению «хрен знает где шляюсь». Но ничего, я уже привыкла.       — Куда ты так бежишь?!       — Что? — я остановилась.       — Сука, Миша, я тебя зову, зову, а ты не отзываешься!       — Да задумалась я! — сказала я и, подождав, пока Глеб наконец-то догонит меня, пошла дальше.       Шли мы недолго, минут пять. Мы зашли в засраный подъезд и отправились по лестнице на второй этаж.       Дойдя до двери, Глеб достал из кармана ключи и, спустя три щелчка, дверь открылась. Глеб прямо в обуви прошёл в квартиру, оглядываясь по сторонам.       Я же, как истинная «леди», соизволила снять с себя обувь и повесить верхнюю одежду на крючок в коридоре.       С кухни послышался шум разбившейся посуды.       — Блять, сука-а! Миша, ты что так долго?!       — Как я поняла, твоих родителей дома нет? — крикнула я с коридора.       — Правильно сечёшь!       Ну конечно, как бы он тогда ходил дома в обуви, так ещё и матом ругался, если бы его родители дома были.       Я прошла на кухню, где Глеб заваривал чай, а на полу валялись осколки и сахар в придачу.       — Гле-еб, ты такой рукожоп, — я помотала головой и сложила руки на груди, делая вид, что осуждаю его.       — Вот только не надо мне тут мою маму строить.       — Бе-бе-бе, — рассмеялась я и села за столик. Глеб обернулся на меня и, слегка нахмурив брови, сказал:       — Эй, ты чего расслабилась, иди помогай сахар убирать.       — Ты его даже убирать не начал. Иди сначала одежду сними, а потом уже и уберём.       Глеб ухмыльнулся и с нотками шлюхи в голосе сказал:       — То есть, вот мы как заговорили. Мы вроде бы недавно познакомились, а уже одежду снимай. Миша, какая ты развратница… — Глеб опустил взгляд в пол и сделал грустное лицо. Я усмехнулась.       — Хватит стебаться, иди ботинки снимай.       Глеб, недовольно цокнув, поставил чашки с чаем на стол и отправился в коридор.       Тем временем, я стала пить чай. Но как попробовала, тут же скривилась и начала кашлять. Сука, не в то горло попало, так ещё этот чай горячий и совсем не сладкий!       — Сучка-Глеб!       — Да что там уже случилось? — прокричал он с коридора.       — Ты разве не мог меня предупредить, что в чае нету сахара! Я думала, ты успел его положить!       — А-х-а-х-а… ну, как видишь, я не положил!       — Да это я уже и так поняла! — сказала я и, встав со стула, подошла к раковине.       Включила холодную воду и начала набирать её в рот, чтобы хоть как-то избавиться от небольшой жгучей боли в языке.       Это у меня удалось благополучно. Я выключила воду и перепрыгнула через осколки с сахаром обратно к своему месту. Только вот приземлилась я неудачно — на маленький осколок.       — С-у-у-к-а-а… — прошептала я.       Допрыгав на одной ноге до стула, я села на него. Сука, как больно! Я приподняла ногу и начала разглядывать ступню, чтобы понять, где же этот долбаный милипиздрический осколок. Повезло, что носки были белыми, и я уже успела их немного засрать, поэтому найти белый осколок мне не составило труда.       Я взяла этот маленький осколочек и положила его на стол. Бля, теперь ещё и красное пятно останется… сука, такой маленький кусочек, а хуярит, как будто ты упала на кактус. Ну ладно, это я, может быть, преувеличиваю…       Услышав шаги в сторону кухни, я закинула ногу на ногу, как это, по-моему, делают только секретарши, и с совершенно спокойным, даже можно сказать слишком, лицом, положила руки к себе на коленку и выпрямила спину.       — У меня где-то был сахар в пакетиках, который мы с тобой всегда с той кафешки возле школы таскаем, — сказал Глеб, шарясь в верхнем шкафчике.       — О! Я нашёл! — воскликнул Глеб и повернулся ко мне вместе с четырьмя маленькими пакетиками в руках с какими-то маленькими рисунками. — Та-ак. Что ты опять уже успела натворить? — спросил Глеб, как только увидел моё, слишком уж спокойное лицо.       — Ничего, — соврала я.       — Да блять, ты всегда сидишь с таким спокойным лицом, когда что-то натворила.       — Этот случай исключение.       — Ага, конечно, — Глеб подошёл ко мне и, взяв за руки, потянул меня на себя, поставив меня на ноги,.       — Ай, блять… — процедила я сквозь, когда одна из ног коснулась пола. Это долбаная ступня болит. Я слегка приподняла одну ногу, чтобы Глеб не заметил.       — Та-ак, — протянул блондин и теперь, наоборот, посадил меня на стул. Он присел на корточки и, взяв мою ногу, начал рассматривать ступню, — блять, ну Миша.       Глеб направился в ванную, где всегда находилась аптечка. Хм… всё-таки он заметил.       — Ну Гле-еб… не надо! — проныла я с кухни.       Вот нахуя мне обрабатывать ногу? И так всё хорошо. Немного поболит и перестанет. Но Глеб есть Глеб…       На удивление, он быстро нашёл аптечку, хотя обычно это занимает подольше времени, и принёс её на кухню. Он с грохотом поставил её на стол.       Я начала прожигать Глеба жалостливым взглядом, но он, сука, вообще не смотрит на меня, а только ищет в этом тупом ящике перекись…       Когда он всё-таки нашёл эту чёртову баночку со спиртом, нагло улыбнулся.       — Бля, Глеб, нахуя ты это принёс? — спросила я парня, на что он лишь резко поднял мою раненую ногу и положил её на свои коленки.       Он ловким движением руки стянул мой носок и сказал:       — Сейчас будет больно.       — Уже… ай… — не успела я договорить, как спиртная жидкость уже полилась на мою рану.       После этой больной процедуры, он наклеил на мою ранку пластырь.       — Ой, вот только не надо тут рожи корчить. Не так уж и больно было, — сказал Глеб, когда увидел моё лицо.       — Ага, конечно, не больно, это же ты не себе лил перекись на рану… — сказала я обиженным тоном Глебу, но так как он ушел в ванную, я думаю, он меня не услышал.       Спустя минуту он пришёл обратно на кухню. Парень сначала посмотрел на меня безнадёжным взглядом, а потом полез что-то искать в верхнем шкафчике, откуда ранее достал сахар. Я всё так же смотрела на Глеба обиженным взглядом.       — О!       Внезапно воскликнул он и достал из шкафчика шоколадную конфету.