try?

Всё его тело было напряжено, я прекрасно это видел. Я знал, что в такой ситуации он не сможет расслабиться ни на секунду, я хотел, чтобы он был напряжён и ждал моих действий. Я так сильно хотел к нему прикоснуться, я желал этого, но понимал, сейчас это будет не к месту. Он был для меня чем-то большим, нежели знакомым. Я сказал ему это. Я сказал ему это ровно 3 недели назад. «Мы не друзья, Марк» Он прекрасно это услышал, но лишь улыбнулся и сказал нам встретиться немного позже, а когда я ему крикнул вслед, что он мне нравится, то он просто ушёл. И сейчас он сидит в моей комнате. На моей кровати. Он смотрит на стену, где висят плакаты Майкла Джексона и разных девчачьих групп. Он много думает. Я вот нет. Не думаю совсем, я просто смотрел, любовался и запоминал. Я совру, если скажу, что не считал эту встречу последней. Я хотел обнять его как всегда, сжать его руку и прошептать это почти всегда неуместное «Марки». Я лишь тяжело вздохнул и предложил колу, после решительного кивка, пошел на кухню. Взяв два стакана и бутылку, возвращаюсь обратно, и он выглядит как-то более расслабленно. Захожу и вижу, что он смотрит на меня как-то отчаянно, с такой отчаянной мольбой: «Скажи, что это твоя очередная шутка, просто скажи, что это ложь, не усложняй. Ты всё обо мне знаешь, ты знаешь слишком многое, чтобы вот так поступать». Да, я знал. Я знал всё это, но по-другому не могу просто, я обманывал себя, сваливал всё это на подростковый возраст, на гормоны, на то, что ты просто нечто новое в моей жизни, но так и не смог всё это пропустить через себя. Я дал ему стакан. Мы всё ещё сидим в тишине. Он так и не смог отпустить прошлое, он так и не смог этого сделать. Он будет цепляться за него и отчаянно не хотеть его отпускать. Он очень много думает именно сейчас. Я, вдыхая, хочу, наконец, сказать, что он может забыть об этом; что это всё шутка, ложь, розыгрыш, пранк, - что угодно, но только не… –Донхёк, я понимаю тебя, – его голос дрожит так сильно, как никогда раньше во время докладов или публичных выступлений, – я понимаю твои и чувства и я правда постараюсь их принять. –Нет, нет, нет, пожалуйста, только не делай это из жалости, – я чувствую, как начинает дрожать нижняя губа и оставляю стакан на столе, продолжая все так же стоять на расстоянии. –Это не так, и ты знаешь, что я не смог бы так поступить, – да, знаю, но что ты скажешь мне, тому неуверенному мальчику, что сидит глубоко внутри, – я попытаюсь их принять и сделать всё так, что то, что я чувствую, стало похожим на твои чувства, и мы поняли наконец друг друга и приняли. –А вот сейчас мне хочется спросить тебя: это шутка, да? – дыхание рваное, я стараюсь выровнять его и не реветь как последняя, черт возьми, сучка. –Нет, нет конечно, – ты опять глупо машешь головой в знак отрицания, как всегда. –Ох, ну тогда, может ознакомительный секс? Первый день, все дела, – я лопну сейчас от смеха, если ты не перестанешь делать такое странно-смешное лицо. Подхожу, наконец, к нему и сажусь рядом. –Ч-что? –Я пошутил, но давай хотя бы просто поговорим о чем-нибудь, как обычно, м? –Нет, как обычно, типа в статусе друзей, мы не сможем разговаривать уже никогда, так что давай посмотрим фильм, который ты недавно вспоминал. –Он про геев, и ты тогда кричал, что это мерзко. –Я был глупцом, – говоришь ты и берешь мою руку в свою. –Д-давай, там что-то про Саймона, сейчас напишу Чону, и он скажет точное название, он мне его скидывал, – жутко краснею и, боже, в моей голове только фраза Юкхея: "Что будет делать уверенный гей наедине с паникующим геем?". И вот мы поменялись ролями. –Хорошо, пошли тогда за снеками сходим в тот круглосуточный на углу. –Ага, пошли быстрее, – вскакиваю я и несусь к двери, – ты можешь поторопиться? – кричу я улыбающемуся тебе. Боже. Пролетает в моих мыслях только это. Боже. Я уверовал. Я начну ходить в церковь или куда там надо. Но точно буду. Боже, спасибо. Я сейчас очень счастлив, и впереди нас ждёт очень многое, и «Марки» это прекрасно знает, как и я.