Личный Ад

Когда новая цель была обозначена, мы начали усиленно готовится, в том числе открывая наши новые возможности. В общей сложности, на это ушло с неделю, в том числе и на различные тренировки. Как оказалось, обретенных сил хватало не только на мощную ударную волну, но и на то, чтобы легко создать по желанию некоторые простые предметы. Стулья, кровать, различные запчасти. Эх, несколько лет назад было бы самое то, не пришлось бы устраивать забеги к Шурику с Электроником, чтобы успеть стыбзить нужные инструменты до того, как начнет надвигаться тьма. Таким же методом удалось воссоздать одежду и оружие, но, как показала практика, лишь то, что мы знали и могли сделать самостоятельно. Ножи, биты, кожаные куртки, арбалеты и заново изобрести велосипед — легко, но никаких огнестрелов, автомобилей и моторных лодок. С готовой едой та же штука — только ингредиенты, но даже это практически полностью развязало нам руки. А самое главное, что мы узнали (сильно при этом рискуя) — стало возможным сопротивляться тьме и расширить функционал и силу пузыря! Не надо было ограничивать вылазки с полной памятью и можно было действовать напрямик. Конечно, неизвестно, как на это отреагирует ОНА, но раз не вмешивалась раньше — то почему бы не попробовать и сейчас? Второе позволяло либо увеличить область действия аж на пару соседних домиков и значительную часть пляжа, либо сделать его самоподдерживающимся, что позволяло нам действовать вместе, не боясь надолго отлучаться из убежища. Вкупе с уже имеющейся информацией, это сильно изменило наш план, значительно сократив его реализацию. Вообще, информация, которую мы получали, добывалась двумя путями. Первый — это книги из библиотеки. Сделано ли это специально или же это был ЕЕ просчет, но там со временем появлялися новый ассортимент. Единственное место во всем лагере, где происходили изменения, которые не исчезали после временных откатов, самый долгий из которых длился максимум неделю. Было бы так еще со столовой... Далеко на одних котлетках с пюрешкой не уедешь, поэтому приходится изгаляться. Второй путь — это разговоры других сущностей лагеря, в том числе и «серых». Безликих пионеров, которые существуют на фоне и, фактически, редко когда влияют на окружающую действительность. Насколько мы поняли, это были безобидные «чужаки», образы посторонних людей, которые иногда могли сказать нечто новое или весьма важное об окружающем мире или самом «лагере». Например, те же слухи в недавнем заходе, что Алиса нашла бункер с отравой. Отрава, конечно же, едва ли могла там быть, а вот сам бункер существовал и периодически то появлялся, то исчезал. Входы в него можно было обнаружить в самых разных местах, которые не повторялись два раза подряд, поэтому порою найти его было весьма сложно. За время заходов я бывал там дважды и оба раза натыкался на НЕЕ. В первый раз в — угольных шахтах (и это при том, что в округе не было никакого иного входа в эту самую шахту, как и сопутствующего производства), а второй прямо на входе. То ли у нее там логово, то ли что-то еще, но после второго раза проверять возможное обиталище жуткой кошкодевочки не хотелось и в последствии я делал себе закладку в разуме, чтобы всячески избегать спуска в бункер. Но основный из недавнего была информация про остров — до этого Славяна не распространялась о своих любимых местах, а если уж остальные говорили нечто новое, то это было явно не зря. И пускай в обычной ситуации это остров как остров, если знать, за чем идешь, все могло измениться просто до неузнаваемости, породив лишь больше вопросов. Многое так и осталось для нас загадкой. Возможно, мы бы и смогли получить ответы или, правильнее сказать, задать нужные для себя вопросы, если бы у нас была возможность спокойно подумать куда раньше. Трижды наш мир становился на грани разрушения и каждый раз мы были к этому совершенно не готовы. К этому в принципе невозможно быть готовым сразу и до конца привыкнуть, ведь ты не знаешь, когда это произойдет и произойдет ли с тобой вообще. Ты можешь заниматься обыденными делами, а в это время начинаться нечто плохое. Ты можешь просто спокойно лечь спать, как в любой другой день, а проснутся от шума и криков, не понимания, что делать, в панике метаясь из угла в угол, а после, когда уже все произошло и прошло, годами бояться засыпать и спать беспокойно, подрываясь от малейшего звука на улицу — проверять, все ли в порядке? Кто знает, может это и к лучшему, что я забыл это и вспомнил лишь спустя годы, когда впервые воссоединился с Ульяной? Едва ли я смог бы вновь пережить это даже в виде воспоминаний один. В любом случае, пора прекратить этот затянувшийся сон, пока он окончательно не превратился в безумный кошмар. Операцию запланировали на следующее утро. Подготовили комплект одежды с кучей карманов и разгрузкой, надувную лодку с веслами, а так-же арбалет (который решила забрать себе Ульяна), а я взял топор и мачете, не говоря уже о паре скрытых на каждого. А сегодняшний день просто посвятили тому, что бездельничали и дурачились, в коем то веки сумев воссоздать нормальный столик для тенниса. Потом думали, какие новые игры мы откладывали на потом за неимением инвентаря. Возможно, таким образом мы старались поменьше думать о том, кого мы идем устранять. Может, виной скопившееся напряжение и новые впечатления. А может и то и другое. Сон не шел, несмотря на насыщенный день и усталость. В голове роились мысли, воспоминания, сожаления и вопросы. Вопросы вопросы вопросы… Вся жизнь — сплошные вопросы без легких ответов. — Не спишь? — спросила Ульяна, прижимаясь ко мне. — Не сплю, — согласился я, — Вот за что нам ВСЁ это? — А кто его знает. Просто не повезло, наверное. Но ведь самое главное, что мы все же выкрутились и теперь вместе? — промурлыкала она, водя пальцем по моей груди. Некоторое время мы просто молчали, а потом заговорила Ульяна: — Я тоже много думала об этом. И о Славе сейчас — тоже. Мне тоже не хотелось бы этого делать, но ведь умом понимаешь, что надо. Иначе все. Тупик. Конец. Надо делать порою очень неприятные и тяжелые вещи, чтобы перестать быть пленником в собственном разуме. Мы столько мечтали об этом, столько сделали и уже просто не можем остановится, когда впереди маячит развязка. В любом случае, так будет лучше для нас, а Славя — это просто образ, который существует только в нашем воображении. Стало стыдно. Ульяна, сложись у нее такая же ситуация, едва ли бы начала сомневаться, если бы выбор стал между мной и ком либо еще. И то, что она чувствует часть моей боли и сомнений, делает и ей неприятно тоже. От этой мысли я мотнул головой, окончательно выбрасывая внезапную хандру и мысли о Славяне в сторону. Я сделал свой выбор и не пристало в ответственный момент распускать сопли. Ульяна почувствовала смену моего настроя, после чего облегченно вздохнула. Ее рука опустилась чуть ниже. — Хочешь? — игриво спросила она, а я кивнул, позволив ей сесть сверху, скинув с себя трусы и лифчик. Закончили мы где-то ближе к полуночи, крепко прижавшись друг к другу обнаженными телами и жадно глотая воздух. Дурацкие мысли будто ветром вынесло из головы, оставив лишь самых важных людей — друг друга. И через какое-то время мы практически одновременно уснули. — Готова? Ульяна кивнула, поправляя арбалет. Я оттолкнулся от берега и, напоследок взглянув на столь родное убежище, взялся за весла. Пузырь легко пропустил нас наружу и практически сразу появилась тьма. Однако, в десяти метрах от лодки она остановилась, начала кружится и поняв, что не может пройти дальше, принялась кружится вокруг, пока не смазалась в серое марево, сквозь которое просвечивало посеревшее солнце и виднелось мутное окружение. Я налег на весла. Тьмаа двигалась следом, с неохотой пропускай вперед. Ульяна приготовила арбалет, но пока ничего не происходило. Мы медленно и планомерно плыли в сторону острова. В середине пути Ульяна начала бросать настороженные взгляда в воду, а я заметил, что она стала темнеть. Когда мы начали приближаться к нужному острову, вода окончательно стала черной и вязкой, словно нефть, мне приходилось с трудом махать веслами, чтобы плыть дальше. Когда мы уже подплывали к острову, Ульяна сделала первый выстрел. Нечто протяжно зашипело за моей спиной. — Давай, поднажми, тут какая-то хрень начала лезть из воды, — сказала она, заряжая арбалет. На последних метрах мы просто спрыгнули с лодки на берег, стараясь не вступать в воду. Я наконец-то оглянулся — их черной воды тянулись такие черные костлявые руки, которые тут-же схватились за лодку и потащили ее от берега, а затем потопили, утянув за собой на дно. Лодку мы, в принципе, могли итак создать заново, хоть и потратим на это силы, но как плыть обратно по такой вот воде? Потом узнаем, сейчас главное найти Славяну. — Идем, будь начеку. И не разделяемся, — сказал я, на ходу доставая топор и выдвигаясь в лес. Следом за мной, прижавшись спина к спине, шла Ульяна, выцеливая из арбалета подозрительные кустики. Что-то явно изменилось за то время, что меня не было. Мы уже должны были выйти на другой берег, а лес все не кончался. Более того, появились непонятные кусты с огромными шипами, не похожие на те, с которых когда-то рвал вкусные ягодки. И чем глубже — тем больше их становилось. Шипастые стебли опутали деревья, стелились под ногами и будто тянулись в нашу сторону. Мы их старательно избегали, пока впереди на появились ворота. Вернее, их подобие из колючих ветвей, переходящих в живую изгородь высотой в несколько метров. — Приготовься, — кивнул я Ульяне и, замахнувшись, ударил по решетке. Стебль оказался очень прочным и топор просто отскочил от него, а после началось движение. Жуткая картина извивающихся, словно змей, стеблей, вызвала секундную заминку, после чего я, сменив топор на мачете и вложив в него побольше силы и желания прорубить путь, ударил вновь. На этот раз удалось отрезать одну решетку, от чего оставшиеся стебли угрожающе зашелестели и попытались ударить в ответ. Я увернулся, на ходу обрубая один из них, а сзади раздался щелчок из арбалета. — Поперли! Ну и уроды же! Я быстро оглянулся назад. Странное существо, будто сплетенное из лиан и веток, барахталось на границе с темнотой, пытаясь вытащить буквально сжигающий его болт, а следом уже вышло новое. — Давай быстрее! — Ульяна бросила арбалет, создавая лук, а я, решив не мелочится и, напрягшись, создал канистру с бензином. Такая поливка пришлась им явно не по душе, поэтому под конец я просто бросил полупустую канистру с остатками топлива в беснующиеся стебли и, отойдя подальше и оттянув за собой Ульяну, которая уже успела настрелять с десяток тварей, призвал и бросил факел. Вспыхнуло ярко, почувствовав жар, зашипели и остальные стебли, стараясь отодвинуться подальше от источника жара. — Давай, сейчас! — крикнул я, видя, что образовался просвет. Едва не поджарившись, мы проскочили сквозь ворота. За ними уже столпилось несколько лесных тварей, но близко подходить не решались. Ульяна приготовила лук и в этот момент те просто развернулись и ушли, а проем достаточно быстро протух и вновь затянулся стеблями. — Фух, что за чертовщина. Никогда ведь раньше такого не было! Артем? Артем, ты чего молчишь? — обернулась Ульяна и замерла вместе со мной. Мы попали на небольшую поляну, окруженную зеленой стеной. В самом центре на своеобразном ложе из колючих стеблей лежал открытый гроб. А в нем… Кукла в человеческий рост, одетая в вечернее платье. И в которой угадывалась никто иная, как Славяна. — Что за… — практически одновременно выдохнули мы. Что за чертовщина?! Мы ожидали всякого, но гроб с куклой? — Что-то мне совсем не хочется к ней подходить. А надо. Помня, насколько эффективным оказался бензин, мы создали еще несколько канистр, изрядно потратив внутренний резерв, после чего расставили по разным концам поляны. Теперь точно в случае чего встретим опасность с огоньком. Главное не перестараться, чтобы все это не рвануло и не сгорело вместе с нами — Я сейчас подойду к гробу, а ты будь внимательна и гляди по сторонам, даже под ноги — кто его знает, откуда может прорости очередная хрень, — сказал я Ульяне и медленно стал подходить к центру. Чем ближе, тем больше мне становилось не по себе от вида куклы — слишком уж с одной стороны она казалась настоящей, но с другой, похожей на труп. Я подошел практически вплотную и… Ничего не произошло. Я осторожно обошел ложе по кругу, осмотрел стебли и встал сбоку от гроба. Бррр… Набравшись решимости, я прикоснулся ему кончиком пальца. В ушах пронесся шепот, мелькнул смутно знакомый образ. Воспоминания? Кукла хранит воспоминания? Предчувствие подсказало, что нужно взяться покрепче и желательно за руку куклы. — Приготовься, — крикнул я Ульяне и, преодолев секундную заминку, взял ладонь куклы в свою. Вспышка, подобная взрыву. Ноги предательски задрожали, я с хрипом облокотился на край гроба. Ульяна, судя по вскрику, испытала то же самое и сейчас пыталась не рухнуть на коленки. Но я продолжал держать руку куклы, не в силах оторваться от того, что видел. Видел снова. Я видел… Себя. Реального себя. В реальном мире. Который, спустя долгие годы, наконец-то перестал давить. Сменилась обстановка. Наступил долгожданный покой. Впервые за долгие годы молчаливого презрения и ненависти к окружающим, впервые за годы страха и недоверия, я смог вздохнуть. Неуверенно, робко, непривычно. Такое не забывается за пару дней, людям требуются годы, чтобы поменять привычный уклад жизни. Но мне тогда кое-что помогло. Впервые за очень долгое время я влюбился. И, казалось, что чувство это было взаимным. Чувство, что вновь возвращало желание жить, побуждало меняться. Несколько лет показались по сравнению с прошлыми раем на земле. Вот только… Постепенно все начало меняться. Может, просто изменила свое мнение обо мне. Может, придумала себе какую-то глупость. Кто знает… В тот момент просто стоило отпустить ее. Принять внезапный отказ, смену отношения. Но… Я не смог. Я слишком долго пробыл во тьме и цеплялся за малейший лучик света. Я был слишком настойчив, чем окончательно испортил ее отношение к себе, но вместе с этим, она не спешила рвать связи. Со стороны было ясно видно, что в некоторых моментах она просто пользовалась мной. Но я тогда этого не замечал, думая, что она передумала и просто запуталась в себе. Но единственный, кто запутался в себе, был я. Так прошло еще несколько лет, до того самого дня. Дня, когда она просто не исчезла из моей жизни, предварительно плюнув в душу и растоптав все, что можно было. — Я был очень зол. Я ненавидел ее в тот момент больше, чем кого бы то ни было в своей жизни. И не мог выплеснуть свой гнев ей прямо в лицо, от чего просто доводил себя до исступления мыслью о предательстве. Вот только было ли оно таковым? Смотря на это со стороны, я понимал, что она никогда не была моей. Никем моей. Ни нормальным другом, ни хорошим знакомым, ни тем более девушкой. Друзья так не поступают. Но я тогда отказывался это принять. Но что самое главное, через некоторое время она вновь вышла на связь. Вновь не решила до конца рвать отношения. А что было дальше… Стало мерзко за самого себя. Торг. Каждый пытался переложить вину на другого, каждый пытался выторговать для себя возвращение все «как было» с выгодными для себя условиями. Тогда я впервые за долгое время осознал, что все идет не так. Что это надо прекратить. И оборвал связь сам. Однако, именно в этот момент появилась Славя. Все самое хорошее, что ассоциировалось с тем человеком. Созданный мною же образ, к которому я раз за разом возвращался, чтобы излить тоску. И чтобы осознать, что так нельзя, что это не дает мне ничего и закопать ее в этом гробу. И откопать снова. И снова закопать. И снова, и снова, и снова… Я зациклился на образе. Я не мог ни окончательно порвать с этим чувством, ни найти ему замену. Сюсюкался с этой куклой, носил ее с собой, после чего, устыдившись, прятал, как нашкодивший мальчишка. Чтобы через некоторое время с безумными глазами начать откапывать снова. Эмоциональная некрофилия во всей красе. И примерно то же самое происходило и в реальности. То я старался уже окончательно бросить ее, то, придумав очередные оправдания и истосковавшись, вновь искал ее общества. И судя по всему, она периодически начала испытывать нечто подобное. Куда слабее, куда хуже. Но это была не любовь. Это были мытарства двух моральных инвалидов, один из которых не любил себя и слишком растворился в другом человеке, а другой не любил никого кроме себя. Сейчас ему это казалось настолько тупым и стыдным… Но ведь кто он сейчас? Фактически, новая личность, которая не помнит всей картины и не воспринимает ее на свой счет. Не чувствуют многой из той боли, ведь это сделал прошлый «я», а сейчас есть нынешний. Относительно целый, а не трижды сломанный об колено в области ментального хребта. В момент, когда воспоминания закончились и я смог прийти в себя, я четко осознал, что должен сделать. Бесполезно хоронить так, что можно легко откопать. Поэтому надо… — Сжечь, — прошипел я сквозь зубы, с трудом поднимаясь на ноги. Прошлого не вернуть и не исправить. Нужно перестать за него цепляться и направить взор в настоящее и будущее. Не оставить и следа от былых чувств. Перестать выяснять, кто был прав больше, а кто меньше. Просто развеять пепел сожалений, чтобы спасти самого себя от их отравы, а не играться с хладным трупом. — Ульяна! — Да, я знаю… — отдышалась девушка, которая пережила все вместе со мной, — Стаскиваем канистры в центр. Облив ложе бензином и расставив рядом открытые канистры, мы отошли в противоположный угол, вплотную к зеленой ограде. Ульяна вскинула лук с горящей стрелой, но я остановил ее, протянув руку. — Это должен сделать я. Она кивнула, передав его мне. Я натянул тетиву, прицелился. В последний момент мелькнула мысль, что, может, есть другой способ и может не надо, но я тут же выстрелил, не давая сомнениям завладеть мною. Стрела, прочертив в воздухе дымовой шлейф, попала точно в грудь кукле, после чего рвануло. Ревущий столб пламени рванулся вверх, к плотно сомкнутым ветвям. Первое время ничего не происходило, однако затем раздался пронзительный, искаженный визг, а в центре костра закрутилась воронка, всасывая в себя пламя и горящие ветки. Следом за ними неожиданно потянулись колючие стебли со всей округи, ужасающие твари и, что самое главное, тьма. Словно черная дыра, она всасывала в себя окружающее нас пространство, очищая его. Когда последний монстр из колючих стеблей скрылся в воронке, она схлопнулась, оставив нас посреди девственно чистой зеленой поляны, которую тут же залило солнце. Мы шокировано молчали, смотря в ту сторону. — Было бы чем — обосрался бы, — вырвался у меня нервный смешок, а отмершая Ульяна беззлобно тыкнула меня кулачком в плечо. А я почувствовал, будто с души упала целая гора, которую раньше не замечал. Пропали усталость и дрожь. Но вместе с тем, проносились мысли касательно весьма пугающей закономерности. Алиса пропала без пыли и шума. Славяна устроила леденящий душу звездец, хотя, по факту, больше напугала. От мыслей, что могла учудить Лена, становилось неуютно. Ну ничего, на всех найдем управу. И до кошатины доберемся, которая сейчас почему-то не вызывала такого трепета, как раньше. Кошатина как кошатина, а не ОНА. Пф. Кстати… — Темнота то пропала. Пойдем проверим берег. На берег мы вышли достаточно быстро, хотя вот до этого весьма долго добирались до центра леса. И все кардинально изменилось в лучшую сторону. Светило яркое солнце, дул легкий ветерок, а в озере была обычная вода, а не черные сопли. Лагерь было хорошо видно с этого берега и выглядел он таким… Обычным. Мирным. Спокойным. И вместе с тем чувствовалось, что по сравнению с прошлым разом это спокойствие совершенно иное, будто в мире что-то кардинально изменилось, но что — неясно. — Как ты смотришь на то, чтобы навестить пару знакомых? Что-то мне подсказывает, что сейчас самое время, — ухмыльнулся я. — Уверен? Ну, думаю, давай попробуем. Сейчас, только лодку… — не успела Ульяна договорить, как я сделал пару шагов в сторону воды. И еще пару. И еще. После чего повернулся, самодовольно взглянув на ее вытаращенные глаза. А то, не каждый день перед тобой люди ходят по воде. — Я так думаю, в этом больше нет необходимости. Я понял, что изменилось — наша сила снова возросла. Ты разве не чувствуешь этого? Давай, иди сюда. Ульяна неуверенно вступила на воду, которая сначала намочила ее ботинки, однако второй шаг встретил твердую поверхность. Неуверенно сделав пару шагов, она по детски улыбнулась и попрыгала на месте, вызвав небольшие брызги. — Уиии! Прикольно! — и принялась носится вокруг меня, вовсю развлекаясь с новой возможностью. И мы направились в сторону пристани. Пора задать кое-кому пару вопросов.