My fairy king

- Привет, Мэри. - Вау, - некоторое время она молчала, и Фредди просто слушал ее дыхание в трубке. - Я уже и не ждала. Он заторопился, перебросил поудобнее провод, обмотал его вокруг запястья: - Я боялся не застать тебя. - Я вечером всегда дома. - Я звонил… - Ты врешь, - сказала она, и Фредди не стал перебивать, потому что действительно врал. - Я дома, а ты где? В Америке, в Бразилии, в Германии? - В Германии, - эхом откликнулся Фредди. - В Мюнхене. - Я рада за тебя, - сказала она и положила трубку. Фредди осторожно размотал провод - оказывается, он успел затянуть его, и пальцы теперь не сгибались и не слушались. Чтобы прогнать это ощущение, он ударил по клавишам пианино. Застыл, долго слушая аккорд, словно пробуя, как безумно дорогое вино. А потом упал на кровать, подтянул к себе телефон и набрал номер снова. - Алло? - Не злись на меня. - Я не злюсь. - А теперь ты врешь. И Мэри тоже промолчала, потому что действительно врала. - Я скучаю по тебе, - сказал Фредди. За окном уже совсем стемнело. В лужах отражались фонари и окна. Фонарей было больше. Это был малонаселенный, но хорошо освещенный район. Жить здесь было светло, безопасно, и невыносимо скучно. - Знаешь, что мы сделаем? - спросил Фредди. - Что мы сделаем? - передразнила его Мэри. Фредди перевернулся на живот, подмял под себя подушку и улыбнулся. Он любил придумывать сказки. - Та забегаловка, в которую мы ходили за кофе, все еще работает? - Что? - Выгляни в окно. - Ну? - Вывеска, - Фредди зажмурился, представляя все таким, каким оно было каких-то три года назад: синий свет букв отражается в глазах у Мэри, она смеется, а стаканчик с кофе обжигает пальцы. А вокруг холодно и дождь, а у Мэри губы накрашенные и скользкие; можно целоваться, пока кофе не остынет, или пока не зазвучит музыка. - Что вывеска? - Она все еще светится? Синим? - Да. - Давай выпьем кофе. - Что? - Как раньше. Закажем по большому стакану, будем сидеть и вглядываться в ночь. - Фредди, - в голосе Мэри появились снисходительные интонации; она решила, что он пьян. - Что Фредди? - он даже на кровати приподнялся, вдохновленный собственной идеей. - Это же будет здорово! - Там дождь. - Ну естественно, это же Лондон, здесь всегда дождь! У тебя есть красивый зонтик, я помню! Мэри долго молчала. - Ты не одна? - спросил Фредди. - Одна, - поспешно отозвалась Мэри. - Так пойдем! Мы будем пить кофе в разных городах, но вместе, это же так романтично! Он представил, как Мэри будет сидеть за столиком, греть о картон замерзшие и покрасневшие ладони, вспоминать о нем, улыбаться и отражаться в стекле. Наверное, ей тоже покажется на какое-то мгновение, что все можно начать сначала, что не было этих безумных трех лет, когда жизнь уводила его все дальше - в Японию, в Америку, на вершины хит-парадов. Что можно просто пить кофе и ждать, что он сейчас тоже войдет, коротко звякнув колокольчиком на двери. - А потом вернемся домой, я тебе позвоню, и ты расскажешь, как это было! Дождь за окном лил все сильнее, и Фредди недовольно покосился на кроссовки у входа. Искать другую обувь среди чемоданов с концертными шмотками не было ни желания, ни сил. - Не безумствуй, Фредди. Ему всегда так говорили. Дома, в школе, в колледже, хотя тот был творческий, и там вроде бы, как раз полагалось безумствовать. Брайан до сих пор так говорит периодически, когда Фредди что-нибудь предлагает, правда сейчас, спустя три года успеха, кажется, понял, что у Фредди бывают хорошие идеи; поэтому Брайан говорит “не безумствуй”, но смотрит внимательно, готов слушать и, если что, - поддержать и подхватить. Фредди думал, что никогда не услышит этого от Мэри. Раньше его идеи не были для нее безумствами, и она любила их заранее, как любила его. - Ну пожалуйста, - сказал Фредди. - Давай сделаем это. Мэри вздохнула. - Ладно, - она помолчала немного и спросила: - А ты сможешь сделать заказ по-немецки? Фредди рассмеялся: - Ткну пальцем в картинку, если что. - Хорошо. - Я буду думать о тебе. - Я тоже, - сказала Мэри и повесила трубку. Фредди перевернулся на спину и широко раскинул руки. Он не ожидал, что Мэри придется уговаривать. За эти три года он привык совсем к другому. Но это же Мэри. Она помнит его разным. Он для нее - настоящий, живой и теплый, не идол с плаката и не парень из журнальной статьи. Она знает не только, как он блестит на сцене, но и сколько раз он репетирует перед зеркалом последний поклон, и как плачет пьяный, уверенный, что что-то не получилось. Она все знает и все понимает. И несмотря на то, что эти три года его носило везде и всюду, она все ещё отвечает по старому телефонному номеру, а значит - ждет его. Пока он шел до такси, кроссовки предсказуемо промокли насквозь. Он назвал адрес и улыбнулся, прислоняясь лбом к холодному и мокрому - с другой стороны, - стеклу. Это Лондон, здесь всегда дождь. Мэри войдет в кафе, стряхивая капли со своего красивого зонтика, недовольно поморщится, думая, что Фредди, как всегда, совсем о ней не подумал, когда просил выйти из дома в эти промозглые сумерки. Она не сразу узнает его, он будет сидеть к ней спиной; очередной​ беженец из теплых стран, таких в Лондоне все больше, они часто греются по ночам в подобных забегаловках, где круглосуточно горит свет, а Фредди в Мюнхене, далеко. Потом он обернется, и она не поверит своим глазам. Фредди любил придумывать сказки. Вывеска действительно по-прежнему освещала синим всю улицу. Здесь ничего не изменилось за прошедшее время; то же наполовину написанное от руки меню, те же пластиковые красные стулья, тот же Саид, тот же звук дверного колокольчика, то же приветствие: - Фаррух! - Саид был единственным, исключая родителей, кто так называл Фредди; когда они знакомились, он долго пожимал Фредди руку и заглядывал в глаза, а потом все-таки спросил, как же его зовут на самом деле. И хотя обычно Фредди демонстративно “не понимал” такие вопросы, Саиду он ответил и ни разу его не поправил потом; больше чувствовал, чем понимал, что для этого плохо говорящего по-английски парня, его имя - словно привет оттуда, с далекой и теплой родины, по которой сам Фредди никогда не умел и не любил скучать. - Привет! - Фредди приобнял его, перегнувшись через стойку, с удовольствием огляделся по сторонам. - А это место все хорошеет! - В этом году даже все налоги заплатил, - похвастался Саид. - А вы почему так долго не приходили? - он уже молол кофе, свежий, густо пахнущий кофе; помнил, что именно любит Фредди. - Я думал, вы переехали, не попрощались. Фредди вскинул брови. - Да так, - сказал он. - Я очень занят сейчас. Свари два стакана, дорогой, Мэри вот-вот подойдет. - Чем это ты занят? - поинтересовался Саид. - Все музыку пишешь? Фредди растерянно улыбнулся. Все эти безумные три года они гремели, кажется, везде; были и на Би-би-си, и в эфире всех радиостанций, их лица болтались на заборах и на футболках подростков, их слова пели даже те, кто ни слова не понимал по-английски. - Да, - наконец ответил он. - Пишу. Саид улыбнулся, кажется, снисходительно. - И что? - спросил он. - Неужели на это можно жить? Фредди представил, сколько забегаловок Саида можно было купить на ту сумму, которую он тратил ежемесячно только на алкоголь. - Можно вообще-то, - сказал он. - Мы пару пластинок записали, они продаются… - Знаешь что, Фаррух, - Саид подвинул к нему стакан и принялся варить кофе для Мэри. - Тебе уже за тридцать, я тебе честно скажу - пора бросать это все, найти работу и жениться. Фредди рассмеялся в ароматный пар. Сейчас, когда он уже знал, что его успех как музыканта - это не случайность, а настоящее признание, подобные советы веселили его куда больше, чем злили когда-то. - Я думаю над этим, - ответил он почти серьезно. - Добавь Мэри в кофе какого-нибудь любовного зелья, чтоб выгорело, будь добр. Саид подмигнул и насыпал в стакан Мэри всего лишь корицы - но Фредди все равно поверил, что это волшебство, и что оно обязательно сработает. - Спасибо, - сказал он. Забрал со стойки стаканы и ушел с ними за самый дальний столик и сел спиной к двери. Сосредоточенно, как ребенок Санта Клауса, стал ждать звонка колокольчика. Он успел выпить половину своего стакана и выучить наизусть две трети меню, когда колокольчик, наконец, звякнул. И Фредди обернулся на этот звон, совершенно забыв, что собирался прятаться от Мэри до последнего мгновения. Обернулся, готовый бежать навстречу и падать в объятия. Это была не Мэри. Какой-то человек заглянул в дверь, чтобы спросить, можно ли здесь купить сигареты. Фредди разозлился на него и рявкнул “нет!” так решительно, что колокольчик тут же звякнул еще раз, и дверь закрылась. Саид ничего не сказал, только внимательно посмотрел, и Фредди отвернулся от него, уставился на собственное отражение в окне. Он ждал до тех пор, пока кофе в стаканах не подернулся остывшей молочной пленкой, а потом посмотрел на часы и увидел,что ждет уже полтора часа. - Пойду, поищу телефон, - сказал он Саиду. И открыл дверь - медленно и осторожно, чтобы колокольчик не заметил, что он ушел. Как ни странно, телефон нашелся только через дорогу, как раз напротив дома Мэри. Напротив их дома. Фредди остановился и привычно отсчитал окна на третьем этаже. За плотно задернутыми красными шторами, которые он сам когда-то вешал, опасно балансируя на стуле и стопке учебных пособий, горел свет. Он зашел в будку, припер спиной дверь и набрал номер. Мэри сняла трубку почти сразу же: - Слушаю, - сказала она. - Это я. - Уже вернулся? - она была очень приветливой; Фредди не хотелось думать о том, что виноватой. - Как немецкий кофе? Сегодня утром, когда самолет снижался над Лондоном, описывая широкие круги, Фредди страдал от похмелья и обещал себе, что встретится сегодня с Мэри - и больше никогда не будет ей врать. - Как и все немецкое, качественно и скучно, - соврал он. - А ты? Ты выходила? - Да! - с поспешной готовностью отозвалась Мэри. - Думала обо мне? - Ты же знаешь, я о тебе всегда думаю. Фредди перекинул через руку телефонный провод, обмотал им запястье. - И как? - спросил он, стараясь быть все таким же непринужденно-веселым. - Саид все ещё там работает? Мэри задумалась на какое-то мгновение. - Нет, - сказала она. - Там новые хозяева. Все поменялось. - Все поменялось, - повторил Фредди. - будешь ложиться спать? - Да. - Надеюсь, кофе не помешает тебе заснуть? - Не переживай, - рассмеялась Мэри. - Я скучаю по тебе. - Я тоже по тебе скучаю. - Спокойной ночи​, Мэри. - Спокойной ночи, Фредди. Он распутал провод и вернул трубку на рычаг. Потряс ладонью, разгоняя кровь. Вышел из будки и долго стоял напротив закрытого красными шторами окна - до тех пор, пока в нем не погас свет. - Спокойной ночи, Мэри. - повторил он. Потом развернулся и зашагал обратно, туда, где вывеска освещала улицу синим светом. Внутри было тепло, светло и пусто. Столик, за которым он ждал Мэри, был недавно протерт, и в нем отражались лампочки с потолка. Саид поднял глаза на звон колокольчика. Фаррух, я думал, ты уже не вернешься… Сварить еще кофе? Он помотал головой. - И запомни, - сказал он Саиду, - запомни, наконец, меня зовут Фредди Меркьюри!