***
Чимин периодически просыпается в течение всей ночи, всё по-прежнему неудобное, ведь ему слишком жарко, но каждый раз, когда он пытается вырваться из-под покрывал, тут как тут объятие крепких рук, удерживающее его на месте. Он думает, что слышит, как Чонгук говорит ему: — Тебе нужно пропотеть, чтобы жар спал. — Что для Чимина звучит смешно в этом чересчур горячем, почти кипящем состоянии, но мягкий шёпот Чонгука и успокаивающее поглаживания его волос всякий раз заставляют вновь провалиться в сон. Позже он просыпается оттого, что кто-то зовёт его по имени, и ему требуется несколько секунд, прежде чем понять: первое, что голос ему не снится, и, второе, что это Чонгук, который нависает над ним. Что при любых обстоятельствах странно, поскольку тот никогда не просыпается раньше него, так как он — ранняя пташка. Чимин сонно трёт свои глаза, а затем прижимается к ним подушечками ладоней, когда отмечает головную боль, которая пытается расколоть голову надвое. Не обращая внимания на пульсацию в голове, он медленно садится прямо и пытается сфокусироваться на Чонгуке. — Как ты? — спрашивает Чонгук и прижимается головой ко лбу Чимина. В то же мгновение он одобрительно хмыкает. Только теперь Чимин замечает, что солнечный свет проникает сквозь щёлочки жалюзи. Он позволяет взгляду пройтись по одежде Чонгука и резко останавливается. — Стой, сколько сейчас? — спрашивает он, рассматривая спортивные штаны и футболку Чонгука, которые тот иногда надевает на танцевальные репетиции. — Сейчас только 8 утра, хён. — Что? — встревожено пищит Чимин и тотчас пытается подняться с кровати. К счастью, Чонгук здесь, чтобы поймать его, когда комната вокруг него неизбежно начнёт вращаться, когда парень встаёт. — Чимин. — Чонгук велит ему сесть снова. — Остальные уже ушли? — спрашивает Чимин, не обращая внимания на беспокойство во взгляде напротив. — Да, — отвечает Чонгук. Его рука поднимается, чтобы вновь пройтись по волосам парня. — Я хотел проведать тебя до того, как уйду. — Ты меня не подождёшь? — спрашивает Чимин, не подумав, а затем тихо ругает себя. Чонгук не обязан ждать его, особенно из-за того что Чимин всегда опаздывает, поэтому парень имеет полное право уйти на репетицию без него. — Всё в порядке, — быстро говорит он. — Я буду там через полчаса. Мне просто нужно принять душ и… — Нет, — резко прерывает его Чонгук. — Ты никуда не пойдёшь. — Но я не могу пропустить репетицию, — настаивает Чимин. — Камбэк скоро, и нам нужно быть соверше… — Ты болеешь. Ты даже не можешь стоять, не испытывая головокружения. Чимин открывает рот, чтобы запротестовать, но взгляд Чонгука в его сторону душит слова, прежде чем те даже успевают выскользнуть. — Врач будет здесь в 10, попробуй ещё поспать до тех пор. Я проведаю тебя во время перерывов, и если тебе что-нибудь понадобится, просто позвони мне. Чимин побеждённо кивает. Как бы сильно он ни хотел пойти и попрактиковаться с остальными, он знает, что не сможет. Даже когда садится, он не чувствует в себе сил, чтобы встать. Не говоря уже о том, что Чонгук, возможно, привяжет его к кровати, если он попытается сделать это снова. — Я серьёзно. Пожалуйста, позвони, в случае чего, хорошо? — настойчиво повторяет Чонгук, но в его голосе забота, которая достигает Чимина. — Да, конечно, — успокаивающе говорит он, когда Чонгук подходит ближе и обнимает его за плечо, притягивая к груди. От него до сих пор до неудобного жарко, но Чимин отпускает лишь тогда, когда отстраняется Чонгук. — С тобой всё будет в порядке? — спрашивает он, и Чимин понимает, что тот волнуется даже больше, чем показывает, не решаясь оставить Чимина одного. — Ага. — Чимин улыбается ему и похлопывает его по бокам. — Я буду в порядке. Чонгук кивает. — Хорошо. Он разворачивается, чтобы уйти, но затем возвращается и прижимается мягким поцелуем ко лбу Чимина. — Увидимся позже. Спи. Пей много воды. Поправляйся. Чимин смеётся, несмотря на то, что от этого голова болит ещё сильнее. — Иди, — говорит он с улыбкой и отталкивает от себя Чонгука. — Ладно, ладно. — Чонгук смеётся и спиной шагает к двери. Прямо перед тем как переступить порог, он говорит: — Люблю тебя, Чимин, — а затем уходит. Они почти никогда не говорят эти слова, потому что настолько привыкли к простому проявлению привязанности, тем более, что Чонгуку до сих пор трудно выражать свои чувства вслух. Но он знает, когда Чимину необходимо их услышать, словно он может читать лицо парня как книгу, и от этого Чимину засыпается без Чонгука легче.***
Чимину до одури скучно. С тех пор как приходил доктор и прописал ему несколько таблеток, по большей части он не шевелился, просто потому что А) ему было велено оставаться в постели и Б) тут нечем особо заняться, кроме просмотра видео по телефону. Конечно же, когда он решает встать и заварить себе рамен, именно в этот момент остальные возвращаются с репетиции. Как только Джин видит, как он на кухне ставит кастрюлю с водой на плиту, он немедленно сматывается. — Ты должен отдыхать, — осуждающе высказывает тот, когда убирает всё, что Чимин вытащил из шкафчиков. — Мы заказываем доставку, — добавляет он, когда замечает надутое выражение лица Чимина. Не прошло даже секунды, как на его талии появилась пара рук, и его притянули назад к сильной груди. Чонгук оставляет мимолетный поцелуй на его шее, и Чимин улыбается. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, прежде чем Чимин успевает хотя бы сказать привет. — Лучше, — правдиво отвечает Чимин. Он может снова вставать, не чувствуя головокружения, и не горит всем телом, как было раньше. — Йа, не приближайся к нему! — Чонгуку делает выговор Джин. — Нам не хватает, чтобы ты тоже заболел. Чонгук, конечно, остаётся там, где стоит, даже когда заходит Намджун и повторяет то же самое, что сказал Джин. Иногда он слишком упрям для собственного же блага. Не то чтобы Чимин собирался жаловаться. Ему нравится, когда Чонгук уделяет ему так много внимания, даже если он чувствует себя дерьмово. Они заказывают еду из местечка, что не слишком далеко, и пока они ждут, каждый по очереди принимает душ. Чонгук предлагает Чимину присоединиться, и тот легко соглашается, зная, что похож на труп, и, вероятно, пахнет соответствующе, учитывая, как сильно он потел вчера ночью. Кроме того, душ с Чонгуком — это неизменно тот род занятий, которым Чимин безмерно наслаждается, ведь Чонгук любит мыть ему волосы, и он никогда не скажет «нет» бесплатному массажу головы. Не говоря уже о том, что они могут целоваться в ванной, чего не будут наблюдать и комментировать другие. Ещё не так поздно, когда, наконец, приезжает еда, но Чимин по-прежнему борется с сонливо закрывающимися глазами. Прямо в процессе размышлений сможет ли он съесть ещё один спринг ролл, не уронив его на пол по пути ко рту, внятно и отчётливо звучит Намджун: — Сегодня ты спишь в комнате Чонгука, — произносит тот, глядя на Чимина. — Ладно, хён, — попросту соглашается Чимин. Во всяком случае, не то чтобы он этого не планировал. — И ты, — добавляет он, указывая на Чонгука своими палочками и заставляя Чонгука посмотреть на себя большими глазами, — спишь на кровати Чимина. Я не хочу, чтобы ты тоже заболел. Чонгук кивает, когда заговаривает Тэхён, его слова едва можно разобрать из-за всей той еды в его рту: — Они уже делили душ. Намджун разбито вздыхает и смотрит на потолок. — Почему я здесь единственный здравомыслящий? — Вопрос ни к кому в особенности не относящийся. Джин похлопывает его по спине. — Ты же знаешь, какие они дети, — говорит он, и Чимин чувствует себя немного виноватым. Но затем он вспоминает, что Чонгук бы лип к нему, даже если все они пытались бы их разлучить, поэтому он уже не чувствует себя настолько плохо. Ужин заканчивается не слишком поздно, и Чимин едва вспоминает почистить зубы, прежде чем упасть на кровать. Он только краем глаза замечает, что кто-то поменял простыни — возможно, когда они с Чонгуком были в душе — перед тем, как уютно устраивается под одеялом и закрывает глаза. Однако, несмотря на то, что он чувствует себя сонливо и измотано, он знает, что не сможет заснуть. Ему не хочется признаваться, что Чонгук прав, но он действительно ужасно нуждается в эмоциональной поддержке, когда болеет, и в этот момент он чувствует себя чересчур маленьким и одиноким на большой кровати Чонгука. Словно прочитав его мысли, Чонгук заходит в комнату. Он останавливается перед кроватью и наклоняется вниз, чтобы поцеловать Чимина в лоб. — Я прокрадусь и присоединюсь к тебе после того, как другие заснут, — шепчет он, и на этот раз целует Чимина по-настоящему. — Ага, — неуверенно отвечает Чимин и хватает руки смеющегося Чонгука. — Попозже, — обещает он и уходит, закрывая за собой дверь. Попозже, как выясняется, требуется больше времени, чем ожидалось. Чимин догадывается, что другие хотят лишний раз убедиться, что Чонгук не прошмыгнёт к Чимину. По какой именно причине, он не знает, потому что это обязательно должно произойти в любом случае, и все знают, что остальные их с Чонгуком не остановят, как бы им ни хотелось думать, что их влияния достаточно. Чимин засыпал и просыпался несколько раз, когда Чонгук, наконец, проскользнул в постель рядом с ним. Он и без того вымотан, несмотря на то, что весь день лежал в постели, и головная боль вернулась с новой силой, поэтому лишь стонет, когда Чонгук что-то шепчет ему на ухо. — Тихо, — бормочет Чимин в ответ, но жмётся ближе к Чонгуку, забрасывая ногу на Чонгуковы. — Хочешь Ибупрофен? — спрашивает Чонгук, явно менее громко, и его рука немедленно поднимается к руке Чимина. Тот мычит в знак согласия, но сожалеет о своём решении в тот момент, когда Чонгук осторожно поднимает его ногу и выскальзывает из постели. Когда он через минуту возвращается, то убедительно просит Чимина сесть, чтобы парень смог проглотить таблетки. Как только он справляется, Чонгук возвращается под одеяло, а Чимин кладёт голову ему на грудь, нога возвращается туда, где была раньше. — Такой приставучий, — мягко дразнит Чонгук, его рука играет с краем рубашки Чимина. Тот без энтузиазма шлёпает его, но не отрицает. В конце концов, Чонгук больше, чем прав, и тот факт, что он знает, когда Чимин в нём нуждается больше всего и не думает дважды перед тем, как обнять больного Чимина, прижимая ближе, заставляет слёзы на глаза наворачиваться. Он не думает, что заслуживает всю ту любовь, что Чонгук к нему питает, что проявляется в его очевидной заботе и том, что он из штанов готов выпрыгнуть, чтобы убедиться, что Чимин всегда счастлив и доволен, даже если это означает, что он поставит себя самого в неудобное положение. — Чонгуки, — выдыхает Чимин, и тот дёргается, словно находится на грани того, чтобы уснуть, а парень будит его. — Да? — спрашивает он огрубевшим голосом. — Спасибо тебе, — искренне произносит Чимин, неосознанно усиливая хватку рукой и ногой на Чонгуке. — За то, что заботишься обо мне. — Не за что, — тут же говорит Чонгук. Чимин может почувствовать, как дыхание Чонгука легонько касается собственных волос, и он радостно вздыхает. — Я знаю, просто, — отвечает он, пытаясь дать понять Чонгуку, сколь многое это для него значит. — Спасибо тебе, за всё, — закрепляет он, надеясь, что на этот раз Чонгук осознает, что он имеет в виду. Мгновение проходит в молчании, прежде чем Чонгук произносит: — Всегда пожалуйста. — Его голос хриплый от волнения. Он немного ёрзает и мягко целует Чимина в лоб. — Теперь спи, — добавляет он после, и голос его даже мягче поцелуя. И всё же Чимину требуется время, чтобы уснуть, в отличие от Чонгука, который дрыхнет как убитый через несколько секунд. Прежде чем заснуть самому, Чимин пытается в точности запомнить ощущения от тепла его тела под собой, от его хватки на рубашке Чимина, что во сне становится крепче, как его дыхание ускоряется, когда Чимин трётся носом о его подбородок. Он знает, что у него впереди бесчисленные ночи этих ощущений — с надеждой, что они оба будут здоровы, — но ему важно всё запомнить, просто чтобы проникнуться тем, что у него есть, и не считать это чем-то само собой разумеющимся. Он знает, что ему очень повезло, что рядом с ним есть кто-то такой, как Чонгук. Тот, кто заботится о нём и также позволяет позаботиться о себе. Тот, кто любит Чимина больше всего на свете, и ради него планету перевернёт при необходимости, потому что если уж Чимину и известно что-то о Чонгуке, то это то, что он никогда не делает ничего вполсилы, это же касается и любви.***
На следующий день Чимин просыпается со звуками чужого кашля. Он стонет и тихонько приоткрывает глаза, только чтобы увидеть, как Чонгук сел прямо и наклонился, кашляя в свою руку. Когда он наконец прекращает, то смотрит на Чимина виноватыми глазами. — Сюрприз? — хрипит он, его голос едва слышен. Отлично. Чимину следовало бы знать, что это произойдёт. Ну, он знал, что это может произойти. Но он надеялся, что такого не будет. Даже не через секунду Джин врывается в комнату, Намджун заходит вслед за ним. — Я говорил тебе, что ты заболеешь! — восклицает Джин, бросая в голову Чонгука упаковку таблеток от кашля. — Но ты когда-нибудь прислушивался ко мне? Нет! Чонгук робко улыбается. — Прости, хён? — Айщ! — Джин поднимает руки и уходит без единого слова. Намджун смотрит на них секунду. Затем качает головой и что-то бормочет, прежде чем последовать за Джином. Чонгук борется с упаковкой, почти разрывая её пополам, поэтому Чимин забирает её у него из рук и вытаскивает одну из таблеток из блистера. Чонгук послушно открывает рот и театрально вытаскивает свой язык, чтобы Чимин положил её туда. Когда он начинает рассасывать, происходит ещё один приступ кашля, и Чимин мягко гладит ему спину, пока тот не кончится, хотя знает, что это ничем не поможет. Когда всё утихает, Чонгук поворачивается к нему с широкой улыбкой. — Позаботишься обо мне? — говорит он дерзко, заставляя Чимина громко рассмеяться. — Всегда, — отвечает Чимин с улыбкой, что по-прежнему на губах, когда он облокачивается на Чонгуково плечо. Сколько бы Чонгук ни заботился о нём, Чимин планирует в ответ вечно благодарить десятикратно, до конца их дней.