А если бы...

Нагато анализирует карту Дождя и ближайших деревень, отмечая на них крестом те места, где совсем недавно вспыхивали диверсионные конфликты вражеских шиноби, когда в комнату почти бесшумно входит Яхико. - Привет, - здоровается он, замирая на пороге комнаты ненадолго и быстро оглядывая помещение. Не заметив никого другого, кроме самого Нагато, он облегчённо выдыхает. - Сильно занят? - Нет, не то чтобы, - ведёт плечом Нагато, который теперь в упор всматривается в своего друга, который до сих пор стоит на пороге. - То, чем я занимаюсь, не слишком критично сейчас, потому это может и подождать. Яхико кивает быстро и резво, делает шаг в помещение и прикрывает за собой дверь. Спустя секунду раздумий, он оборачивается и плотно закрывает дверь, но не на замок. Нагато наблюдает за его действиями до того момента, пока Яхико не оборачивается к нему снова. У Яхико напряжённое выражение лица и озабоченный взгляд, в его руках - свиток с такой знакомой им обоим синей лентой. За почти год работы на Ханзо Яхико стал гораздо более подозрительным и осмотрительным - при ближайшем рассмотрении оказалось, что помимо огромной силы и любви к их родине в предводителе Дождя проглядывались и жадность - до власти в частности - и грязные методы, которые Яхико в принципе претили. Что закономерно, происходящее ему не особенно нравилось, потому что Яхико до сих пор свято верил в то, что они могут решать конфликты и другие проблемы без кровопролития и тех жёстких мер, которыми Ханзо буквально сорил. Акатсуки однажды даже попытались дать задание по убийству бунтовщиков и неугодных Ханзо в принципе, и это было... неприятно. Акатсуки отказались тогда - когда Конан и Яхико были растеряны и не знали, как реагировать на столь неожиданную просьбу от того, кем они восхищались, Нагато прохладно, но жёстко и уверенно говорил о том, что они защитники своего дома и страны, потому, да, они приструнят бунтовщиков; приструнят, но убивать никого не станут, потому что убийство не есть достойный способ защиты. Ханзо это тогда принял и больше к ним с такими запросами не обращался, что Акатсуки считали малой, но победой - ведь если Ханзо больше не говорил с ними о зачистках, то, значит, он признал их позицию, верно? Яхико потом очень долго распинался о том, что он до глубины души восхищён стойкостью и спокойствием Нагато, который терялся постоянно и говорил, что он просто повторил сказанное когда-то самим Яхико; если честно, Яхико не помнил, когда он вообще говорил нечто подобное, но у Нагато память была лучше. После отказа от задания, Акатсуки перестали поступать распоряжения Ханзо так часто, как до этого; большую часть времени Акатсуки приходилось коротать время или за тренировками, или за самовольными отлучками, которые включали в себя тихую и аккуратную помощь нуждающемуся населению страны. Конан предполагала, что Ханзо хотел отстранить их от обязанностей, потому что почувствовал то, что верность Акатсуки направлена не на него, а на Яхико, Нагато и их планы, что могло бы пошатнуть авторитет Ханзо как безоговорочного лидера. Яхико был с ней солидарен, и это даже пугало его самого - та вера, с которой он шёл навстречу Ханзо изначально, рассыпалась пылью после ближайшего рассмотрения. Это было плохо, на самом деле, но Яхико ничего не мог с собой поделать, потому что Конан была права, и это понимали все. Оттого становилось только тяжелее, а та пропасть между Ханзо и Акатсуки, что возникла между ними, только разрасталась. Конан тихо предполагала, что их и вовсе захотят убрать. С того момента же внутри Акатсуки начало нарастать недовольство и напряжение. Некоторые были недовольны тем, что их лидером руководил Ханзо с этими его жёсткими методами; некоторые считали, что Ханзо можно было и понять, потому что в послевоенное время нужна была жёсткая рука, и это постепенно выводило Акатсуки из равновесия - всё чаще начинали вспыхивать внутренние конфликты, которые не нравились ни Яхико, ни Нагато с Конан. Они нашли временный выход - разбивали группу на отряды и отправляли в разные горячие точки, чтобы они или помогали мирному населению, или пресекали переходы вражеских шиноби через границу их страны. Но это было временно, и из-за того, что спонсировал такие междоусобицы именно Ханзо со своей внутренней политикой, Яхико начинал терять веру в правильность его поступков. Из-за этого же он теперь с опасениями принимал каждое задание, и из-за этого видимо, он сейчас и был таким напряжённым. Единственное, что искренне радовало всех Акатсуки - за год работы на Ханзо и за целый год помощи их родине в сохранении хотя бы шаткого, но мира, народ принял их. Акатсуки теперь встречали как защитников и героев в каждой мелкой деревеньке, расположенной на территории Дождя; люди принимали их и с охотой предлагали свою искреннюю и безвозмездную помощь - говорили, что хотят отплатить Акатсуки за их труды хотя бы так. Признание людей было неожиданным и крайне приятным бонусом, который Акатсуки получили за следование своим идеалам, и это было одним из тех, что стало мотивацией для Яхико двигаться дальше, а для остальных - следовать за ним до сих пор, не смотря на внутренние разногласия. - Что именно случилось? - спрашивает Нагато, который откладывает карту чуть в сторону, освобождая место на столе, и смотрит теперь прямо на Яхико, который стремительно, хоть и не то чтобы торопливо, подходит ближе к Нагато и протягивает ему тот самый свиток, что он до сих пор крепко сжимал в собственных пальцах. Только сейчас Нагато замечает, что символическая голубая лента повязана лишь на один узелок. - Прочти это, - просит Яхико, а после поджимает губы. - У меня плохое предчувствие. Нагато кивает, а внутри у него всё замирает и дрожит, как натянутая струна. У Яхико, на самом деле, просто фантастической точности интуиция, которая вместе с его врождённой сообразительностью не раз вытаскивали Акатсуки из кризисных ситуаций. И раз сейчас она говорила Яхико о том, что тут что-то не так... Не желая плавать в бессмысленных догадках, Нагато просто развязывает одним быстрым движением голубую ленту, разворачивает свиток и впивается взглядом в ровные строки, выведенные рукой Ханзо. Сухость его писем всё так же была при нём, краткость - тоже, и сам Нагато, если честно, не чувствовал никакой разницы в структуре письма - что это, что сотни других письменных приказов и поручений были одинаковыми. Может быть, необычным стоило считать тот факт, что Ханзо хочет встретиться с главой Акатсуки - читай, Яхико - для личной встречи и, соответственно, передачи плана с глазу на глаз, но в остальном всё было также. Но. Нагато доверял чутью Яхико больше, чем самому себе и собственным ощущениям - Нагато замечал и в себе совсем уж детскую наивность и веру в людей, да и его интуиция была не столь сильна, если дело не казалось битв и сражений. И если Яхико чувствует, что что-то не так, то Нагато поддержит его. Потому что кто, если не Нагато? Конан со своими волнениями Яхико не стал бы дёргать, особенно если он не уверен в том, имеют ли они вообще хоть какую-то почву. Так что, да, Яхико безоговорочно доверял Нагато и рассказывал ему всё, что его беспокоило. Разве не для этого и существуют лучшие друзья? - Что именно тебя беспокоит? - серьёзно спрашивает Нагато. Яхико на это несколько неопределённо пожимает плечами. - Сам толком понять не могу, - признаётся он, а после обеспокоенно смотрит на Нагато. - Но я никак не могу отделаться от ощущения, что эта встреча плохо кончится. - Думаешь, Ханзо откажется от помощи Акатсуки? - осторожно предполагает Нагато. Яхико на это вздыхает сначала, качает головой, а после - почти болезненно жмурится и зарывается ладонью в свои волосы. - Не знаю, - сокрушённо повторяет Яхико, опуская голову. - Может быть. Или сегодня Ханзо скажет нам о том, что больше не нуждается в услугах Акатсуки, или на нас нападут шиноби других деревень, или... Чёрт, да я даже не знаю, что ещё может случиться, от чего у меня внутри всё так скрутило. Нагато хмурится сильнее и задумчиво смотрит на свиток, что до сих пор сжимали его пальцы. Беспокойство и волнение Яхико, как простуда, передались и ему, и теперь ему тоже казалось, что это всё кончится далеко не лучшим образом. И, вместо того, чтобы успокоиться самому или начать успокаивать Яхико, Нагато делает совсем другое: - Тогда нам стоит придумать план на каждый возможный вариант развития событий, - говорит он, убирая послание Ханзо в одну сторону к карте Дождя и усаживаясь на стул, стоящий у стола. Кивком головы Нагато предлагает Яхико сесть тоже. - Чтобы мы были уверены, что всё точно будет в порядке, даже если твоё предчувствие окажется верным. Яхико садится на предложенный стул напротив Нагато и благодарно ему улыбается - впервые, с начала этого разговора. По его взгляду Нагато более чем ясно читает - "Спасибо, это то, что мне было нужно". Только лишь на секунду он замирает, неуверенный, размышляя о чём-то; Нагато на это улыбается краем губ и и качает головой, поднимаясь со своего места вновь. - Если мы будем строить планы, то нам необходимо позвать Конан, - говорит он, а Яхико сразу же вскидывает голову и быстро кивает, теперь сверкая. Кажется, ему больше всех в этом мире повезло с друзьями.

***

Ханзо уже стоит на поле, когда пребывают Яхико с его спутниками. Он хмурится, когда видит их, и Яхико кажется, что он даже кривит губы, но этого за привычным респиратором не видно, разумеется; можно разглядеть только то, как медленно и почти величественно поднимается с камня, на котором он до сих пор восседал, нынешний глава страны Дождя. - Вы опоздали. - жёстко говорит Ханзо, скрестив руки на груди и сверху вниз глядя на только что прибывших. Яхико коротко кивает ему в знак приветствия, и этот жест подхватывают идущие на шаг позади едва заметная напряжённая Конан и скрывший глаза своей чёлкой Нагато, чей Риннеган сейчас всё равно спал. - Просим нас простить. - почти виновато извиняется Яхико за всех троих, но больше ничего не говорит. Никаких оправданий - это то, чем Яхико руководствуется всю жизнь, потому что его существование научило его отвечать за свои поступки без лишних слов со стороны себя самого. Ханзо ещё секунду ждёт, когда Яхико снова начнёт говорить, но когда этого не следует, глухо хмыкает и кивает. - Ясно, - говорит он, а в его взгляде мелькает поначалу скупое и сухое сожаление, секундой позже - закрепляется холодная уверенность. - Я перейду сразу к делу. Яхико напряжённо кивает, а Нагато пользуется тем, что на него - как и на стоящую за спиной Яхико Конан - не обращают внимания, активирует Риннеган. Пространство тут же вспыхивает, а Нагато начинает видеть. За камнями, в ближайшей сухой рощице и в близ располагающихся мелких оврагах так и фонит клубившейся чакрой; даже не смотря на то, что Риннеган не способен видеть сквозь предметы, Нагато всё равно более чем чётко видит нити чакры, сплетающихся и резонирующих между собой. Осознание приходит мгновенно, и Нагато тут же вскидывает руки, не удосужившись сложить даже элементарные печати - ситуация не та, чтобы размениваться мелочёвкой вроде стихийных техник. - Шинра Тенсей! Пространство точно взрывается - Путь Дэвы волной прокатывается по всему полю битвы, беря своё начало в пяти метрах от Нагато: Конан и Яхико выброс огромнейшего гравитационного давления не касается. Зато чакру, сплетённую вокруг и образующую огромных сил технику, сметает подчистую вместе с шиноби, сидящими в засаде. Узор чакры, который тонкими нитями оплетал всё поле, исчезает без должной концентрации её пользователей. Нагато выдыхает - он прервал чужую атаку, пойдя на опережение. А ещё - предчувствие Яхико его не обмануло, хотя теперь всё было гораздо, гораздо хуже того, что они могли бы представить. Ханзо отбрасывает вместе с остальными, но в его глазах Яхико замечает удивление и осознание; Нагато никогда не показывал ему свой Риннеган, предпочитая оставлять тайну о своём доудзюцу лишь между ним и Яхико с Конан, да с членами Акатсуки. Потому Риннеган - их козырная карта, которую Нагато только что использовал. - Засада, - громогласно заключает Нагато, который даже не выглядит удивлённым. На его слова Конан и Яхико реагируют мгновенно - за спиной Конан, точно бутоны цветов, распускаются бумажные крылья. Яхико же одним движением достаёт из ножен под плащём свою катану, выставляя её вперёд и делая шаг назад - ради того, что встать наравне с Нагато. Конан же взмывает вверх. - Они ждали нас, готовили технику для разового использования и гарантированного убийства. - Вот как, - протягивает Ханзо, твёрдо вставая на ноги и заинтересованного глядя прямо в глаза Нагато. А как же иначе: Риннеган - редчайшее в этом мире доудзюцу, и его любому бы хотелось заполучить. - Значит, лидером был ты. - Нет, - жёстко и уверенно говорит Нагато, готовясь складывать печати для призыва. - Лидер - Яхико, а я всего лишь его правая рука. Ханзо на это ничего не отвечает, лишь вскидывает руки и быстрыми, отточенными движениями складывает печати призыва. Нагато, почувствовавший ощутимую угрозу, делает это синхронно с Ханзо, потому на поле появляются двое огромных животных разом: могучая и всем известная Саламандра Ибуса, которая опасно открывает рот и шумно выдыхает, и огромных размеров многоножка с идущими характерной рябью глазами. Она воет и скрежещет, а её глаза смотрят прямо на Саламандру, которая теперь бьёт хвостом по земле. - Акатсуки, - громко и почти грозно грохочет голос Ханзо. - Дождь больше не нуждается в ваших услугах, потому как вы считаетесь угрозой для мира и порядка нашей страны! Уцелевшие после использования Пути Дэвы шиноби Ханзо поднимаются с земли, и в их глазах Яхико видит решимость и уверенность; это заставляет его горько усмехнуться и скосить взгляд на Нагато. - Надо же, это наихудший вариант развития событий, какой мы предполагали. - У нас есть план, - со слабой, но уверенной улыбкой говорит Нагато, который отнимает правую ладонь от земли и медленно сжимает руки в кулаки. - Так что мы прорвёмся, не волнуйся. В эту же секунду многоножка срывается с места, начиная лентой виться по земле и стремительно приближаться к саламандре, которая скалится и пружинит лапы, чтобы развернуться и атаковать чужой призыв. Нагато больше не обращает на двух зверей внимания - он просто надеется, что его призыв хоть ненадолго, но сдержит ядовитую Ибусу, что дало бы им какую-никакую, а фору. Это не совсем по плану, но всё же Нагато вскидывает голову вверх и смотрит прямо на парящую в небе Конан. Конан над их головами ловит чужой взгляд и одобрительно улыбается, с готовностью вскидывая руки и готовясь прикрыть Нагато и Яхико в любую секунду. Заметивший это Нагато опускает глаза, начиная копить чакру в своих ладонях; Яхико следует его примеру спустя мгновение, когда он крепко вонзает свою катану в землю под своими ногами. Шиноби тоже это замечают и вытаскивают из своих подсумок сюрикены, которые они тут же отправляют в полёт; ни одно из орудий не долетает до двух шиноби хотя бы на расстояние пяти метров - всю сталь в полёте сбивает сложенная в вид кунаев бумага. Это даёт Нагато и Яхико достаточно времени на то, чтобы сложить нужные печати. - Стихия воды, техника Водяного Града! - Стихия ветра, удар циклона. Комбинированная атака, направленная на широкий радиус, сносит половину шиноби за раз - ускоренные потоком ветра плотные водяные капли проходят насквозь через чужие сухожилия и плоть, заставляя людей Ханзо падать, вопя от боли и хватаясь за свои раны. Конан с высоты полёта смотрит на них с сожалением, но без жалости - сейчас в своём сердце место жалости она просто не находит. В противовес ей на них с грустью смотрит Яхико, который всё равно снова подхватывает катану и наставляет её на Ханзо. - За то, что ты предаёшь идеалы нашей страны и стремишься к власти, а не к миру, клянусь, мы одолеем тебя. Ханзо ничего не говорит и лишь глухо хмыкает сквозь свой респиратор, взмахивая рукой; битва, что давно должна была случится и что была предначертана судьбой, начиналась. И от этой битвы, Яхико уверен, зависит судьба всего Дождя. Может быть, с натяжкой - всего мира. И он даже не представляет, насколько он прав.