Everybody Wants To Rule The World

There's a room where the light won't find you Holding hands while the walls come tumbling down When they do I'll be right behind you

Сплевывая сгусток алой крови на грязный кафель, она улыбается своей самой безумной улыбкой, не смотря на то, что за это до одури простое действие вновь получит удар по изрядно побитому лицу. Она скалиться, хитро прищуривая глаза, громко выкрикивает ругательства и немо просит помощи. Она не сдастся, только не сегодня. Только не тогда, когда от нее зависит жизнь сотни людей, которые пошли за ней на это сражение, что с самого начала было запрограммировано на провал, ведь схватка с Михаилом — верная смерть, от которой ты не сбежишь ни в один уголок вселенной. Она терпит еще один удар, что напоминает о себе адским пламенем на нежной коже и следом от сильной грубой ладони на женской щеке. Молчит даже тогда, когда грубо хватают за огненно-рыжие волосы и ставят на колени все на том же забрызганном кровью и грязью кафеле. Осколки ранее разбитого окна впиваются в колени, провоцируя новые порезы, которые пачкают алой субстанцией уже до умопомрачения измазанную поверхность. — Еще раз спрашиваю: где лагерь повстанцев? — голос ангела, в котором отчетливо слышно стальные нотки и щепотку раздражения, вновь повторяет один и тот же вопрос. — Еще раз повторяю: пошел ты! — и громко смеется, сдерживая хриплый кашель, что рвется наружу, царапая глотку изнутри, будто стальным лезвием. В глазах серафима отчетливо видно злость и языки пламени, что затмили небесно-голубую радужку и пританцовывают танго со смертью, на шаг от которой сейчас находиться Чарли. Он заносит руку для очередного удара, а Брэдбери вновь жмуриться, ожидая новой порции боли, но не чувствует ничего. Буквально ничего. Не спешит открывать глаза, сдерживает непрошеные слезы, что являются неслыханной роскошью для такой как она, и чувствует озноб из-за появившегося, будто из неоткуда, потока холодного воздуха. — Дальше я сам, — и пока ангелы стояли, будто приклеенные к полу, не понимая причину по которой сам архистратиг спустился к пленнице, тот с еще большей суровостью в голосе добавил: Убирайтесь, я сказал! Делая мелкие шаги, что громким эхом отдавались в просторной комнате с единственным проблеском света, он ни на секунду не стирал эту приторную ухмылку с вечно самодовольного лица. Он смаковал каждый миг очередной победы над девушкой с ярко-рыжими волосами, упивался своим, ни капли не скрываемым, превосходством и тешил свое, без того раздутое, эго. Почему он еще не убил ее, как остальных жалких людишек, что встречались на его пути? Почему не разрешает сделать этого своим ангелам, которые бы с удовольствием выполнили приказ командира? Почему он отпускает ее каждый чертов раз, и каждый чертов раз ловит, как впервые? Подходит вплотную и грубо хватает за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть на причину всех своих бедствий и страданий. Брэдбери нехотя подчиняется, сама не понимая, что творит, но также совершает нелепые попытки отвести испуганный олений взгляд, что не ускользает от Михаила, и он сильнее сжимает челюсть девушки, ловя тихий вскрик из покусанных губ. И как только получает желаемое, ухмыляется более дико, чем раньше, и немного ослабляет стальную хватку. Поддаваясь внезапно появившемуся порыву, проводит шершавой ладонью по девичьей щеке, чуть размазывая еще не засохшую кровь. Усмехается, когда замечает мелкую дрожь, которую Чарли даже не пытается скрыть. — Предлагаю пари, — неожиданно даже для самого себя отвечает Михаил. — И в чем оно заключается, — как можно уверенней спрашивает девушка, хотя ломающийся голос выдает ее с потрохами. Глупая девчонка. Если бы Михаил хотел ее убить, он бы сделал это давно. — Все предельно просто: поцелуй меня, — смотря на оцепеневшую Брэдбери, внутри он заливается смехом, но снаружи остается не меняющаяся маска безразличия и жестокости, — если ты выполнишь это простое действие, я отпущу тебя. — А если нет? — Еще проще, чем в первом случае. Ты остаешься тут, и Захария вытягивает из тебя информацию с точными координатами лагеря. А потом… Не давая архистратигу договорить, Чарли поднимается на носочки и касается своими губами губ архангела. Теперь его очередь оцепенеть. Он никак не ожидал такого действия от рыжеволосой, но видимо чувство долга перед остальными намного сильнее, нежели ненависть к Михаилу, который является эпицентром всего плохого, что происходит сейчас. Не давая ей отстраниться, крепко держит за хрупкую талию и прижимает к себе, второй рукой зарываясь в огненные волосы, и вдыхая их запах хвойного леса, в котором, скорее всего, и расположено убежище повстанцев, которые решили бороться, нежели преклонить колени. Его не смущает, что их в их поцелуе чувствуется металлический привкус свежей крови. Или то, что она его ненавидит всеми фибрами души. Плевать. Чертова Чарли Брэдбери сводит с ума. Захлестывает с головой в свой рыжий омут, не давая даже шанса на спасение. Она может ненавидеть его сколько захочет, но, даже не смотря на то количество страданий, которые архангел принес человечеству, девушка с пламенными волосами все равно встанет на его сторону. Потом. Не сейчас. Михаил никуда не спешит. У него есть целая вечность, терпение, которому можно позавидовать, и решимость, присущая только сильнейшему небесному воину. Он умеет ждать. Он всегда получает то, что хочет. А сейчас он хочет именно чертову Чарли Брэдбери.