Лето в Плесси (1667 год)

Каких только удовольствий не приготовил для парижских вельмож белоснежный Плесси! Прогулки в прохладе парковых аллей, беседы за чашечкой горячего шоколада на веранде, катания на лодках, качели в саду, танцы на лужайке, верховая езда, игра в мяч, музицирование по вечерам в перерывах между картами и ужином — ах, какой прекрасный голос у мадемуазель де Бриен! Сказочный замок околдовал всех. Жизнь в имении текла ровно и предсказуемо. Утром каждый гость располагал собой. Дамы подолгу нежились в постели, не спеша покидать альков, лениво завтракали в одиночестве или принимали подруг, щебетали, обсуждали планы на вечер, советовались по поводу нарядов, придирчиво рассматривая юбку или корсаж, что показывала горничная, справлялись о детях, те, у кого они были или читали любовные послания, те, кому их присылали. Наконец, к полудню трубили к обеду, общество спускалось в большую залу, чтобы отдать должное кулинарным изыскам. После, их ждали лесные поляны или речные заводи, бабочки или кувшинки, а однажды они даже ловили рыбу. К вечеру, отдохнув и придав себе приличествующий вид, все спускались в гостиную — малую, обитую зеленым шелком или большую, с деревянными панелями и алыми бархатными креслами, играли в карты, музицировали, читали вслух или просто вели приятную беседу. После чего, в семь часов снова трубил рог, созывая всех к столу, уставленному старинным серебром и хрустальными бокалами, где гостей каждый вечер ждало что-нибудь особенное, роскошно поданное и затейливо украшенное сообразно тонкому вкусу хозяйки. Засиживались допоздна, если погода благоприятствовала — выходили в освещенный факелами парк или танцевали в зеркальной зале, играли в карты, шахматы или шарады, и, наконец, утомившись, отправлялись спать — к себе или воспользовавшись любезным гостеприимством. Ночью наступало время для тайных свиданий, страстных признаний и дерзких вылазок любовников, но мы, подобно прекрасной хозяйке этих мест, не будем любопытны, а задуем свечу у одинокой постели, целомудренно смежим веки и отдадимся на волю сновидений. Изумрудные глаза очаровательной маркизы дю Плесси, таили в себе все сокровенные удовольствия «Зеленой Венеции», всю ее упоительную прелесть. Установившаяся в замке атмосфера легкого флирта, влюбленности, галантных манер и преклонения перед прекрасными дамами пьянила Анжелику и в то же время томила ее. Несмотря на радость, которую она испытывала, наблюдая, как беззаботно носятся по лужайкам Флоримон и Кантор, несмотря на ухаживания блистательных придворных, ее гостей, их комплименты и пылкие взоры, прекрасная маркиза испытывала неясную тоску, и ожидаемое прибытие мужа, только усиливало ее терзания. Что будет, когда хозяин белоснежного замка вернется в него? Филипп приехал в Плесси неожиданно, как и всегда. Анжелика навещала в этот день своего отца и задержалась в Монтелу до самого вечера. Узнав экипаж маркиза во дворе замка, молодая женщина почувствовала, как ее сердце забилось — от радости и тревоги одновременно. Как и в тот раз! Мужа она нашла в малой гостиной, в окружении гостей. Он слегка коснулся губами ее руки, осведомился о ее самочувствии и детях, и, казалось, больше не обращал на жену никакого внимания. Вместе с маркизом в Плесси приехали маркиз Пегилен де Лозен, граф де Бриенн со своей взбалмошной сестрой, и маркиз де Лавальер, появлению которого Анжелика была не слишком рада. Главной темой вечера, конечно же, стало положение на фронте. Деволюционная война, победоносно набиравшая обороты с конца мая 1667 года, и не думала заканчиваться. Король на некоторое время покинул расположение армии, чтобы присоединиться к королеве, оставив армию на Тюренна. Придворные потянулись вслед за ними, в надежде успеть немного передохнуть до начала сезона и провести пару недель в своих родовых поместьях. — Итак, дорогой маршал, — обратилась к хозяину замка мадам де Севинье, — каковы наши шансы на успех? В начале войны король брал крепости одну за другой, но в последнее время нет никаких известий о новых победах… — Первым победам, мадам, способствовало то, что испанцы не могли перевезти свои части во Фландрию по морю из-за плачевного состояния их флота. Главной целью короля был Лилль, прекрасно укрепленная крепость — 27 бастионов, около двух тысяч солдат гарнизона. Когда мы раскололи этот крепкий орешек, Фландрия почти перешла в руки французской короны. Сейчас на полях сражений некоторое затишье, но это не значит, что наше положение ухудшилось. Маршала засыпали вопросами: — Голландия подписала мир с Англией. Всем известно, что сильная Испания им не нужна, ходят слухи о переговорах и даже о создании Тройственного союза между Англией, Голландией и Швецией. Они перетянули на свою сторону и Швецию! Правда это или нет? Насколько положение дел опасно? Что говорит об этом король? Филипп успокаивающим жестом поднял руку: — Разумеется, Его Величество беспокоят переговоры между Испанией и этими странами. Но не думаю, что Голландия, Англия и Швеция образуют союз до конца этого года — им слишком сложно договориться. Пожалуй, единственное, что нас подкосило, это шлюзы. Успев их открыть, испанцы превратили равнины около Дандермонда в болото, в котором мы увязли по уши. Но, в остальном, везение нас не покидает. Вмешались дамы. Их больше интересовали вопросы не политики, а фаворитизма: — Армией всё еще командует маршал Тюренн? А как же принц Конде? — Дамы! Нашей армией командует Его Величество. Что касается монсеньора принца, нет сомнений, что король еще призовет его — впереди война за Франш-Конте. И я уверен, мы ее выиграем. — Да здравствует король! — воскликнул Пегилен, чтобы завершить обсуждение военных баталий. — Да здравствует король! — грянул дружный хор собравшихся. Отдав дань патриотизму и войне, гости перешли к обсуждению не менее занимательных новостей. Тем более в Париже, что не месяц, происходили весьма выдающиеся события. Маркиз де Лавальер поведал благородному собранию о невиданном случае. Знаменитый врач и астролог Жан-Батист Дени перелил 15-летнему мальчику кровь овцы. Да-да, овцы! И, как утверждают, пациент всё еще жив. — Я надеюсь, — не удержался и вставил Лозен, — мальчик не начал блеять? Гости рассмеялись, а скептически настроенная Ортанс заверила собравшихся: — Я уверена, это всё противозаконно. Или в скором времени будет признано противозаконным. Скрещивать овцу с человеком — видано ли дело! Пусть упражняются на мышах! — Но, моя дорогая, их не скрещивают, а лишь добавляют человеку недостающую кровь, и берут ее у овцы. Подумайте, это может помочь раненым на войне! — Некоторым нашим знакомым, — вполголоса заметил де Лавальер, сидящему рядом Филиппу, — больше подошла бы кровь козла. — Или свиньи. Я знаю и таких, — в тон маркизу ответил хозяин замка. Анжелика, слышавшая их диалог, но, улыбнувшись, смолчала. Разговор плавно перетекал с одной темы на другую: недавнее создание парижской обсерватории, полицейская магистратура, новая прогулочная аллея Гранд Кур, начинающаяся прямо от Тюильри — Ленотр как всегда на высоте. Постепенно беседа разделилась, часть мужчин вернулись к обсуждению военной диспозиции, дамы увлеклись слухами о взлете мадам де Монтеспан и ненадежности королевской любви. Ухитряясь поддерживать светскую болтовню, Анжелика время от времени бросала испытывающие взгляды на мужа. Они не виделись со времени той любовной схватки на сене в последнюю военную кампанию, о которой она не могла вспоминать без трепета. И вот они встретились. Встретились так, как будто ничего не произошло. Невозможно представить его столь холодного и невозмутимого теперь, тем неистовым солдатом, с которым она боролась в жаркой темноте сарая. Что скрывается за непроницаемостью его лица? Почему он так спокоен, глядя на нее? Анжелике казалось, что ее чувства разбиваются о невидимые латы, как тогда ее кулачки о его кирасу. Неужели он и не вспоминает? Нет, не может быть. Ведь его рука еще должна была хранить памятный знак об их сражении. С чем он приехал? Надолго ли? Как ей вести себя с ним? Их взгляды на мгновение встретились, и ее щеки вспыхнули, как от огня. Филипп смотрел на нее как-то странно. Против воли она мысленно перенеслась в тот миг, когда там, на сене, сдалась на милость победителя и позволила ему владеть собой. Ночь вступала в свои права. Ее теплое дыхание проникло сквозь раскрытые двери гостиной стрекотанием кузнечиков и шелестом листвы. Оно колебало огонь свечей, рисуя причудливые тени на лицах. Ночь таила в себе загадку случайных взглядов, невидимых рукопожатий, многозначительных улыбок: «Я очарован Вами, графиня!», «Сжальтесь, мадам, я у Ваших ног!», «Я жду Вас сегодня в моей спальне, барон!», «Я шлю Вам тысячу поцелуев!», — шептала, умоляла, завлекала летняя ночь. И только прекрасная маркиза не слышала ее шепота. Она сидела в кресле, совершенная в своей красоте, словно принцесса в башне из слоновой кости, терзаемая сомнениями. «Как это несправедливо», — думала Анжелика, — «всё вокруг наполнено любовью, и только от меня она отвернулась, только мои надежды предала». Из задумчивости ее вывел голос маркиза: — Я хотел напомнить Вам, мадам, что в самое ближайшее время нас навестит монсеньор принц. Анжелика вздрогнула, только сейчас она заметила, что комната опустела — гости разошлись, пожелав хозяевам приятных снов. — Да-да, я помню, Филипп. И … и это всё, что Вы хотите мне сказать? Казалось, он не понял ее вопроса. Сдержанно поклонившись, маркиз вышел из гостиной, оставив жену наедине со своими мыслями и летней ночью.

***

Затихли звуки, догорели свечи, всё дышит покоем. В опустившейся темноте белоснежный Плесси замер, словно кувшинка посреди пруда. Сельская идиллия. Но нам негоже предаваться сну. За мной, мой друг, за мной! С дуновеньем ночного ветерка, проникнем в потайные места, заглянем в окна, развеем занавеси над альковом, прислушаемся к тихим вздохам. Вот, при свете ночника не может заснуть молодая маркиза, нынешняя хозяйка замка. Ее взор скользит по резной мебели, мелочам в стеклянной витрине, черно-белым плитам пола. Она думает о том, почему сказочная комната из ее детства потеряла свое волшебное очарование, почему мечты о первой брачной ночи под белыми башенками посреди Ньельского леса так и остались мечтами. Что ж, оставим красавицу-маркизу предаваться размышлениям, и устремимся дальше. Вот еще комната, наполненная вздохами любви и взаимных клятв. Месье де Лозен не теряет времени даром, стремясь вкусить чувственных удовольствий. Кто та нимфа, дарующая их придворному Дон Жуану? Будем скромны, и не подымем полог. В соседней спальне мадам Фалло де Сансе пытается читать модный среди жеманниц роман. Какой смелый слог, какие нетривиальные мысли! Она будет во всеоружии, когда в салоне у мадам де Альбре кто-то захочет узнать ее мнение. Ах, если бы не страстные вздохи ее соседей! Неужели, ей придется закрыть окно? Еще дальше, тоже не спят, то мадам де Севинье пишет в ночи своей дочери, остроумно описывая свою жизнь в Зеленой Венеции. А вот и детская спаленка. Флоримон и Кантор шалят, еле дождавшись ухода наставников. Непременно стоит поискать клад в лесу или эльфов. Начинается спор, но шуметь нельзя, проснется их маленький братец Шарль-Анри, а еще хуже Барба. Верная служанка молится у своей кровати, прося у Господа мира и спокойствия в их семействе. Чу! Кажется, кто-то крадется к замку по садовой дорожке. Ах, это бывший воришка из Двора Чудес, а ныне лакей мадам маркизы, неунывающий Флипо. Его карманы полны тем, что плохо лежало, а губы еще хранят вкус украденных поцелуев хорошенькой крестьяночки. Жизнь — чертовки приятная штука! Но где же хозяин этих мест? Маршал Франции, молодой маркиз дю Плесси-Бельер? В бывшей спальне своего отца, не зажигая свечей, он лежит без сна на старинной кровати. Куда устремлен его взгляд? Отчего улыбка смягчает его губы? Полная желтая луна настойчиво заглядывает под полог, словно стремясь выведать его тайны, и не дает уснуть. О чем он думает? Мечтает ли? Боюсь, этого никому не узнать.