Лето в Плесси (1667 год)

С самого утра Анжелика раздумывала, что же ей предпринять. Успела ли свекровь встретиться вчера с Филиппом? И, если да, то что наговорила? Или она, подобно дикому зверю, затаилась перед атакой? Стоит ли попытаться встретиться с ней или же нужно действовать на опережение? Сейчас, данное сгоряча обещание — выгнать интриганку из Плесси, если она посмеет явиться — выглядело мало выполнимым. Пожалуй, можно приказать слугам собрать вещи свекрови и подать карету, но как на этот демарш отреагирует Филипп? Разве она могла пойти к мужу и потребовать, чтобы он отказал от дома собственной матери? Или хотя бы урезонил ее? Нет. Но быть может есть другой способ заставить мать-настоятельницу признать свое поражение и саму покинуть арену битвы? Если бы ей, Анжелике, удалось доказать свекрови, что она имеет влияние на мужа? Что, выбирая между матерью и супругой, маркиз выберет семью? Но как это осуществить? Следовало признать, что маркиз никогда не показывал к ней чувств на людях. Веря в то, что между ними война, он открыто никогда не примет ее сторону. Нет, так ей не выиграть. Но, возможно, слова неважны? Что если мать-настоятельница сама станет свидетельницей их с Филиппом супружеских отношений? Старой маркизе придется признать, что сын вовсе небезразличен к своей жене, и что она бессильна. «В конце концов, если Филипп и не любит меня», — думала Анжелика, — «то бесспорно, для него привлекательно мое тело». Но как свести воедино две нити — заманить свекровь и в это же время увлечь Филиппа? Анжелика призналась себе, что чуть ни каждая их супружеская встреча начинались ссорой, лишь на пике которой, они оказывались в постели. Или там, что могло ее заменить… Разумеется, можно повторить свою недавнюю ночную шалость, но кто поручится, что маркиз, которому наговорили Бог знает что, не выставит ее за дверь, к радости свекрови? Времени не раздумья не было. Анжелика велела Жавотте сообщить матери-настоятельнице, что маркиза дю Плесси-Бельер почувствовала себя дурно и просит навестить ее, когда будет время. Несложно представить, что выждав для приличия с четверть часа, она устремиться в спальню к ненавистной невестке. Но как заманить на супружеское ложе Филиппа? Анжелика придирчиво осмотрела себя в зеркало. Тонкий кружевной пеньюар, то ли скрывающий, то ли, скорее, выставляющий на показ прелести его хозяйки, чуть растрепанная прическа, как будто она только встала. Молодая женщина отказалась ото всякой краски и мушек — вот такой естественной и обманчиво-безоружной она примет Филиппа. Она уже собиралась отправить с Терезой просьбу навестить ее, когда дверь сама распахнулась. На пороге стоял маркиз дю Плесси-Бельер. — Вы еще в постели, мадам? — недовольно заметил он, — Как Ваше здоровье? — Благодарю Вас, оно превосходно. — Вставайте. Мне вновь придется преподать Вам урок хорошего тона. — Что за урок месье? — осведомилась Анжелика невинным тоном. — Что Вы наговорили моей матери в карете? — сухо спросил он. «Всё-таки успела!» — с досадой подумала молодая женщина и вслух сказала: — У нас было много тем для беседы, что именно Вы имеете в виду? — Это правда, что Вы оскорбили ее? — Это она оскорбила меня, — поправила Анжелика — Вы угрожали ей? Обещали избавиться от нее? — Это она угрожала избавиться от меня, — молодая женщина была непреклонна. — Прекратите увиливать! Я задал Вам вопрос — да или нет? Отвечайте! — Я сообщила Вам всё, что сочла нужным. — Вы собирались выставить мою мать за дверь, когда она вернется в Плесси?! — Не скрою, ее отъезд доставил бы мне удовольствие. — Ах вот оно что! Гордая маркиза дю Плесси решила, что ей всё позволено? Что она может командовать в моем доме, как захочет? Я покажу Вам Ваше место, мадам! Маркиз схватил ее поперек талии и почти бросил на кровать. Настигнув свою добычу, он сорвал с ее плеч кружевную ткань и без лишних слов бросился в атаку. На мгновение, вырвавшись из его объятий, она поползла к другому краю, но он снова схватил ее, намереваясь подчинить. Вновь выскользнув из его рук, и вновь попав в силки, Анжелика в попытке обрести свободу вцепилась в витую колонну широкой кровати, словно моряк за спасительную мачту в шторм. Волны накатывали на нее, одна за другой, угрожая опрокинуть, лишить опоры, она задыхалась и готова была просить пощады. Она подчинилась, не имея сил бороться с самой собой. Теряя силы, молодая женщина соскользнула на подушки. Он настиг ее и здесь, подчиняя своей воле. Уже сама, торопя миг своего поражения, она инстинктивно притянула его к себе, словно ястреб, впившийся когтями в жертву. Запрокинув голову, уже не сдерживая стонов, Анжелика выгнулась и, возможно, ей только показалось, но в этот миг дверная щель приоткрылась и в ней мелькнул знакомый силуэт в сутане. Тяжелое тело маркиза вдавило молодую женщину в постель, но Анжелика и не думала требовать свободы. Машинально она провела рукой по его волосам. Створка двери поспешно захлопнулась с легким щелчком. Маркиз резко поднял голову и отстранился. Ощущая себя полностью опустошенной, Анжелика продолжала лежать без движения, распластанная на смятых простынях. Понемногу придя в себя, она блаженно вытянулась во весь рост, словно кошка, греющаяся на солнце. Тело сковала сладкая тяжесть, веки казались свинцовыми, и в тоже время, в груди поднималась волна какого-то непонятного счастья. Она бросила взгляд на мужа из-под полуопущенных век. Он прислонился к изголовью, напротив нее, и, хотя лицо его было непроницаемо, Анжелике показалось, что он взволнован. Перед ней вновь возникло лицо старой маркизы, но не такое, как мгновение назад, а то, из детства, пылающее и растерянное лицо, потерявшей дар речи влиятельной придворной дамы. Дерзкая Маркиза Ангелов снова посмела скрестить с ней шпаги. Анжелика тихо рассмеялась и томно проговорила: — Надеюсь, Филипп, Ваша матушка насладилась увиденным. Как Вам кажется? Муж поднял на нее тяжелый взгляд и глухо ответил: — Прекратите. Но Анжелику было уже не остановить. Она отозвалась смехом женщины, осознающей свою власть над мужчиной. — А если не прекращу? — Я отхлещу Вас по щекам, — предупредил он. Анжелика не пошевелилась, продолжая спокойно изучать его. Она его не боялась. Больше не боялась. Наконец, чуть хрипловатым голосом молодая женщина уточнила: — Вы всегда хотите дать пощечин той, которую желаете, Филипп? Что ж, бейте, — улыбнулась она. — Но может быть Вам хочется чего-то другого? Маркиз долго смотрел на нее с каким-то отчаянием во взгляде, и, наконец, вымолвил: — Прекратите, мадам. Не будьте бесстыдной. Анжелика снова томно рассмеялась, глядя ему прямо в глаза: — А если я хочу ею быть? Разве Вы остались недовольны? — Жена должна ожидать, когда муж сочтет нужным проявить к ней внимание, а не предлагать ему себя слово доступная женщина. — Ах, вот как! — воскликнула Анжелика, резко сев на постели. — Да с такими представлениями о браке Вам следовало жениться на юной девственнице! — Именно это я и собирался сделать, пока Вы нагло не навязались мне. Ее смех оборвался, и она холодно заметила. — Благодарите Бога, мой дорогой, за мою навязчивость. Вам бы пришлось сильно постараться, чтобы обретать вдохновение всякий раз, как Вы оказывались бы в постели с этим сушеным кузнечиком — мадемуазель Ламуаньон! — Пусть она некрасива, но она была бы послушной женой. — Скучной и утомительной, — подхватила Анжелика. — Знающей свое место, — возразил Филипп. — Блеклой, невыразительной. — Супругой, с безупречной репутацией, — парировал маркиз. — Ах, разве можно с ее внешностью рассчитывать на чье-то внимание, Филипп! Только и остается — быть благочестивой ханжой. Их взгляды скрестились. Сама удивляясь своей смелости, Анжелика спросила: — Какие еще скрытые таланты Вы обнаружили у мадемуазель Ламуаньон? — Она родила бы мне детей и … — Я подарила Вам наследника прошлой зимой! — запротестовала молодая женщина. — Но Вы больше не хотите! Анжелика с вызовом подняла голову. — Да не хочу, и не захочу в ближайшие пару-тройку лет. Дайте мне насладиться жизнью. Я слишком долго к этому шла. И я не собираюсь, как моя мать, увядать во цвете лет, рожая десятерых детей одного за другим и умереть, не дожив до сорока! К ее удивлению, прекратив пикировку, муж поднялся и отошел к окну. Поразмыслив, Анжелика покинула кровать, закутавшись на ходу. — Филипп, давайте не будем снова ссориться, — примирительно проговорила она, подходя. — В конце концов, если Вам так уж этого хотелось, могли бы меня попросить. — Я — маршал, мадам. Я не привык просить. — Но Вы не в армии, Филипп! — Какая разница. Вы — моя жена. Но Вы все время мне противоречите! — Потому что Ваши желания неразумны! — Это не Вам решать! Анжелика начинала терять терпение. Что за несносный мальчишка! — Послушайте, Филипп! Где Вы набрались этих варварских обычаев? Насколько я помню, Вашим отцом прекрасно командовала Ваша матушка, и уж никак не наоборот. Исказившееся лицо Филиппа заставило Анжелику тут же прикусить язык. Маркиз угрожающе двинулся на нее. — Что Вы посмели сейчас сказать? — его тихий голос напугал ее сильнее, чем самый необузданный гнев. Молодая женщина укрылась за канапе, рассчитывая, толкнув ее под ноги мужа, выиграть время и убежать. Но маркиз разгадал ее маневр и поймал за край юбки. Оказавшись в капкане, Анжелика, схватила с комода первое, что ей попало под руку — графин с вином — плеснула Филиппу в лицо: — Остыньте! Он отпрянул, зажмурившись, и выпустил ее, но через мгновение вновь ринулся в погоню. Как произошло дальнейшее, Анжелика помнила лишь отрывками. В пылу борьбы, кувшин выскользнул из ее рук и с грохотом разлетелся по плиткам пола. Оттолкнув Филиппа, в отчаянной попытке спастись, Анжелика устремилась к двери. Маркиз почти поймал ее, но поскользнувшись, со всей силы ударился о резной выступ комода. Вскрикнув, он схватился за голову — между пальцами Филиппа текли алые струйки то ли вина, то ли крови. Молодая женщина в ужасе застыла, не в силах сдвинуться с места. «Боже мой! Что я наделала?! — промелькнуло в ее голове, — «Сейчас он меня точно убьет! Бежать! Скорее бежать!». Маркиз медленно поднял голову, словно разъяренный бык перед атакой, но внезапно покачнулся, тщетно ища опоры, и, оглушенный, рухнул на пол. Мгновение назад он был готов убить ее, и вот, поверженный, лежит у ее ног. Забыв о желании исчезнуть с поля боя, Анжелика затрясла мужа. — Филипп! О, Господи, Филипп! Что с Вами?! Очнитесь! Прошу Вас! Ударом маркизу рассекло висок. Кровь пропитала волосы, заливала щеку, стекала по шее. Я разбила ему голову! Анжелику всегда отличала способность смело действовать, в ситуациях, не терпящих промедления. Она схватила серебряный стаканчик со льдом для охлаждения питья и полотенце и приложила к ране: «Как мы дошли до такого? — лихорадочно думала Анжелика, склонившись над мужем и оттирая его лицо, — если мы не остановимся в наших ссорах, то просто поубиваем друг друга!». Ее мучило раскаяние. — Вам больно? — робко спросила она, и поскольку он не отвечал, добавила, — Как же так получается, Филипп? Но Вы сами виноваты, зачем Вы напали на меня словно зверь? Ее волнение понемногу уходило. Она попробовала разрядить ситуацию шуткой: — Ну же, не все так страшно, было бы хуже, сломай Вы нос. Как бы мы объяснили это гостям? Шрама, наверное, не будет, да и под париком не заметно. Останетесь красавцем, — слабо улыбнулась она. Маркиз продолжал молчать, и Анжелика забеспокоилась: — Хотите, я наложу пару швов шелковой ниткой? — Нет. — Большой Матье с Нового моста всегда так делает. — Только попробуйте, — он попытался отстранить ее руку. — Тише-тише! Не мешайте мне. Занимаясь раной, она не обратила внимания на настойчивый стук в дверь. И вот, прямо над ними, как из-под земли, выросла старая маркиза: — Дети мои! Что за шум?! Анжелика затравленно подняла голову. Суровый взгляд настоятельницы перебегал от сына к невестке и, наконец, остановился на тазике с окровавленной водой. — Святая Мадонна! Что здесь происходит?! Сын мой, что с Вами?! — она провела пальцами по его волосам, слегка повернув голову маркиза к себе. — Все живы, матушка, — не поднимая век, пробормотал он. — Просто нелепая случайность! — вставила со своей стороны Анжелика. В этот момент мать-настоятельница заметила на полу осколки кувшина, и медленно перевела глаза на племянницу. В ее остановившемся змеином взгляде молодая женщина прочитала свой смертный приговор. — Я пошлю за лекарем, Филипп, — не выпуская невестку из виду, тягуче поговорила старая маркиза. — Нет… Позовите Ла-Виолетта. — Я схожу за ним, — быстро предложила Анжелика, но едва выйдя за дверь, она нос к носу столкнулась с испуганной физиономией камердинера. Тут как тут! И что этот висельник забыл под моей дверью? — с негодованием подумала она. В спальне мать-настоятельница продолжала стоять рядом с сыном, молитвенно сложив руки на груди. — А, вот и Ваш бездельник, сын мой, — спокойно заметила она и, обращаясь к слуге, приказала, не повышая голоса, — любезный, помогите положить господина маршала на постель. — Я хочу к себе… — Нет, мой дорогой, к себе Вам нельзя, — словно уговаривая маленького ребенка съесть еще ложечку, проворковала она, — Вы не можете появиться в таком виде на лестнице. А если кто-нибудь увидит? Огласки не избежать. Довольно, мой милый, довольно, Вы с супругой уже достаточно потешили Двор пикантными скандалами в Вашем семействе. Пора положить этому конец. Тем временем, Ла-Виолетт дотащил хозяина до кровати, весьма красноречиво измятой, и захлопотал над ним: — Ваша светлость, я с Вашего позволения, сбегаю в Ваши апартаменты? Одна нога здесь — другая там, а? — И, не дожидаясь, внятного ответа, он, вжав голову в плечи, прошмыгнул мимо хозяйки и скрылся за дверью. — Я сама могу ухаживать за Филиппом, — подала голос Анжелика. При тетке она смущалась, словно все еще была тринадцатилетней девочкой, впервые попавшей в роскошную залу Плесси. Старая маркиза с достоинством села в высокое кресло, рядом с кроватью, аккуратно положила руки на подлокотники, затем так же величественно повернула голову к невестке, и тихо, но четко ответила: — Пошла вон! В это мгновение дверь снова распахнулась, и перед ними предстала запыхавшаяся Ортанс: — Что у тебя случилось?! — выпалила она с порога, но заметив их тетку, осеклась. — Ох, прошу прощения, тетушка, — вкрадчиво начала она, и тут в глубине комнаты ее взору предстал именитый зять, лежащий без сознания в залитой кровью рубашке. Мадам Фалло замерла, открыв рот. — Пошли обе вон, — так же четко проговорила мать-настоятельница.