Временная Петля

Мы все собрались в небольшом зале отдыха для гостей гостиницы. Несколько мягких кресел, парочка бесформенных, нынче модных пуфиков наполненных шариками из пенопласта, два кофейных столика и три кушетки. Неподалеку был ресепшен и другой зал отдыха, с бильярдом, книжными полками, и столиками для настолок и шахмат, что тоже там присутствовали на полках между книгами. Но так как тот зал побольше уже был занят другими постояльцами мы остановились здесь. Да и по сути, нам всего-то и нужно, что переговорить. Причем обсудить несколько действительно важных вопросов. Франкенштейн сидел перед группой Тао, буравя всех и каждого тяжелым взглядом, я остановилась неподалеку от него со скрещенными на груди руками, смотря на присутствующих похожим, тяжелым взглядом, но некоторым из собравшихся дарила взгляд самою малость смягчившийся. Теми исключениями были Мэй, Розария, Лудис и Эшлин. Рука последней и вовсе была перевязана бинтами и глаза были красными от недавних слез. Мой тяжелый вздох казался особенно громким в окружающей тишине и я снова укоризненно посмотрела на Тао. - Я все еще не услышала ответа, Господин Затейник. Ты доволен? - Ну право, ну мисс Ольга, да с каждым может же... - Не миссай мне здесь! - Раздраженно прикрикнула, тут же вздохнув и замолчав, ловя удивленные взгляды зашедших в гостиницу гостей. На ресепшене уже игнорировали вопли, которые были частью воспитательного процесса, явно наслушались их как только вся эта веселая компания зашла в гостиницу в таком виде, словно вернулись с войны с зомби. Да и персонал и гости не понимали ни бельмеса по-корейски. Словно желая сохранить равновесие я посмотрела на другую затейницу. Мэй сидела опустив голову и лишь иногда поднимала виноватый взгляд на Франкенштейна, потом мучительно-жалобный, едва не плача, на меня. Шмыгнув носом она прошептала Тао: - Тебя поставят в угол, хе-хе-хе, - и снова виновато посмотрела на ученого. Раскаяния я от нее не чувствовала, и понимала что ее такое поведение всего лишь игра, но Франкенштейна не спешила об этом информировать. Я была искреннее под впечатлением от такого высокого навыка актерского мастерства. А что не ругала ее так же как и Тао... Ну чтож, Мэй не могла жить, если бы чего-то не учудила да и обычно в ее исполнении это было мило и в общих чертах безобидно, а Тао - взрослый парень, мог бы иногда и думать о последствиях. Так что тут инициатива бьет инициатора. Джин-Хо с трудом сдерживал смех, если судить по его эмоциям, и что-то там пытался незаметно просматривать на мобильном. Его внешний вид радовал глаз - из-за того, что на нем были только свободные шорты, все его тело было выставленное на показ. В том числе и "выгоревшие" на коже сердечки, стараниями Такео вырезанные на купальнике. Когда тот после душа чуть ли не вломился к нам с Франкенштейном в номер, я сначала впала в ступор, но потом довольно долго смеялась. Взяла я себя в руки только когда Франки уже хотел оказать парню помощь. Быстренько прошипела, что раз он организатор нашего веселья, то я буду лечащим врачом и со смешком стала намазывать Джин-Хо специальным лосьоном, производства Франкенштейна. Мэй несколько раз цеплялась за него взглядом. У нее явно в голове шел какой-то сложный мыслительный процесс, и если судить по ее искреннему опасению, вспыхивающей сильнее с каждым разом, как на нее смотрел Франкенштейн, я догадалась примерно в чем суть. Мэй просто не знала что ожидать от нашей версии безумного ученого. Меня-то она знала уже, возможно поэтому рассчитывала на некоторую поблажку, а Франкенштейн в ее мире чуть ли не с пеленок ее воспитывал и относился как к дочери. Поэтому она робко протянула руку, прося слово. - Можно спросить почему мой сын в таком виде? - О, мамуля, ты наконец меня заметила. А это все Бенго! - тут же наябедничал Джин-Хо. - Бенго? - Мэй удивленно посмотрела на снайпера, а тот непонимающе развел руками, пожав плечами и всем видом показывая, что он не понимает о чем речь и зачем его вообще к этой речи приплели. - Милый, ты сейчас точно о Бенго говоришь? - Собственная мать мне не доверяет?! - фальшиво-обиженно воскликнул Джин-Хо и убежал из фойе, и я почти осязаемо почувствовала как его веселье растет. То ли радуется, что смог в окружающих засеять уверенность в факте его обиды на мать, то ли вытащил свободно на свет мобильник и теперь смеется в открытую. Мэй не успела даже пальцем пошевелить как Раэль уже убежал следом за ним крикнув: - Я его успокою, нуна, - Мэй возмущенно посмотрела ему в след и выдохнула. - Предатели! - девушка почти тут же кинула взгляд на Лудиса, говоря очень-очень тихим шепотом. - Лудис, может быть ты хоть в обморок упадешь? - Моя хата с краю, - тут же ответил Лудис намного громче чем Мэй, поднимая руки вверх, но осекся, встретившись с моими глазами. Я приподняла бровь и уперла руки в бока, смотря на сидящих напротив меня виновников, в том числе и на Раймонда, что стоял за диваном. Чтож, похоже нужно мне уже начать выговор, а то сейчас как раскудахкаются все по очереди, не заткнем до утра. Некоторые личности ведь несмотря на все что натворили - все еще пылают энтузиазмом, и дай им возможность - продолжили бы вояж. - Итак. Во время вашей "прогулки по городу" вы умудрились похитить два килограмма кокаина и несколько косяков марихуаны, - Шинву и Ик-Хан тут же сделали постные рожицы, предчувствуя долгий сеанс насчет вреда наркотиков, да и по сути правильно предчувствуя, я уже почти сложила всю эту полуторачасовую речь у себя в голове, - привести в мирное поселение на краю леса бегемотов и парочку ядовитых змей, от которых отбивались всей деревней, - теперь потупили глаза М-24 и Розария, - Эшлин укусил аллигатор, чуть не откусив руку, - девушка, словно вспомнив о своем ранении вполне искреннее всхлипнула, - Раджека пришлось освобождать из плена коал, а мобильник Тао - из паутины черной вдовы, что кончилось намного хуже, чем могло бы закончится для модификанта. У меня только один вопрос, - тут я сделала немного драматичную паузу, посмотрев на каждого авантюриста по отдельности. - Мозги вы все дружно оставили в номерах, или еще на борту самолета? Интересно, знаете ли, можно их еще вернуть, или нет. - А коалы были милые, - тихо вздохнула Мэй. И разревелась. Взахлеб, заливаясь слезами. - Прости-и-и-ите нас, мы та-а-а-ак виноваты. Рагар-ним, не лишайте только нас с Раджеком благословени-ни-ни-ния! А-а-а-а, мы больше не буде-е-ем, честно...- Мэй провела рукой по лицу, вытирая слезы, - че... честное сло-сло-слово! И мозги найдем. Честно. На эту реакцию Мэй глубокий вздох на этот раз вырвался не у меня, а у Франкенштейна. Он прижал пальцы к переносице и я, словно по невидимой команде похлопала его по плечу, а потом сжала. Но вовсе не в требующем чего-то жесте, а массажном, пытаясь хоть немного облегчить его участь и проецируя на него довольно однозначные чувства, которые могли расцениваться как утешение или призыв к спокойствию. Он оторвал руку от лица, посмотрел на меня, а потом погладил мою ладонь, что разминала его плечо. И после этого его взгляд метнулся на мрачно восседающих напротив него провинившихся. - Наказание придумаем вам, как только вернемся домой. Не надейтесь что забудем или обойдемся малой кровью. А сейчас, пока мы на отдыхе, чтобы подобного не повторялось. - Иначе... - я покачала головой с самым что ни на есть мрачным видом. Франкенштейн очень ловко это придумал, нужно убедить и остальных в том, что он не шутит. - Нам ведь ничего не стоит особо активных отослать в Сеул, чтобы к наказанию можно было приступить молниеносно. Так что сегодня все расходимся по комнатам, и чтобы я и звука не слышала, понятно всем? - Выразительно посмотрела на Тао, зная, как он любит устроить ночные марафоны чесания языком по делу и без. - Да... - удрученно отозвались провинившиеся, а я мягко улыбнулась, стараясь не показать хитринки, что так и норовила появиться на губах. Для некоторых наказание придумалось само собой. И это наказание поможет нам с Франкенштейном заодно. Сбросим напряжение, хе-хе. - М-24, Такео, Раймонд, - названные посмотрели в мою сторону. - Я считала, что вы достаточно благоразумны, чтобы в случае чего предотвратить разного рода беспредел. Но вижу, ваше умение держать ответственность слабовато. Поэтому будете практиковаться. На протяжении сегодняшнего вечера и ночи присматриваете за детьми, - все трое изумились, и даже несколько побледнели. - Сейра, Рагар я бы вас попросила понаблюдать, но не помогать. Только если ситуация выйдет из-под контроля. А на утро обо всем мне расскажете, хорошо? - Вот видишь, всего-то и надо было, что поплакать, - шепнула Мэй Тао и я очень уж постаралась, чтобы не выдать себя в том, что я это услышала. Нечего свой авторитет подрывать. - В следующий раз если что - сразу реви, - высказав совет и не дожидаясь ответа она побежала в ту же сторону, куда побежали Раэль и Джин-Хо. - Даже не думай, Тао, тебя слезы не спасут, - шепотом, явно предостерегающе сказал Такео, не спуская с меня глаз. Я же подошла к Сейре и Рагару, уточняя, в каких именно ситуациях им стоит вмешиваться, а в которых - не надо. Краем глаза заметила как Франкенштейн удалился из комнаты как только уверился что Ноблесс обеспечен чаем и недолго думая - шмыгнула за ним. Любимый обнаружился в большой комнате отдыха, отстраненно наблюдая за игрой в бильярд какого-то невысокого, но крупного и мускулистого парня и не хиленькой девушки. Мой взгляд зацепился за девушку - та явно проигрывала, но при том часто смеялась, и я почувствовала, что кого-то она мне напоминает, но образ упрямо выскальзывал из головы. Быстро отогнав от себя эти мысли я хлопнулась на диван возле Франкенштейна, заглянув ему в лицо с опаской. Но вместо каких либо отрицательных эмоций увидела там слегка усталую улыбку. - Выбила для нас время тет-а-тет? - На этот вопрос я хищно улыбнулась и склонилась к любимому, оставляя на его губах поцелуй. Стоило мне попытаться углубить его, как меня мягко отстранили и я со смущением отметила, что чуть ли не оседлала колени Франкенштейна, уже закинув на него ногу. - Не спеши с этим. Пойди предупреди там всех, что завтра выдвигаемся. - Уже доставили топливо? - Я склонила голову вбок, послушно слезая с любимого. - Ага, и заправили, и шасси починили. Так что завтра с самого утра - выдвигаемся. - Хорошо, пойду предупрежу, - напоследок чмокнула любимого в губы, чувствуя легкую зависть от кого-то из игроков в бильярд, что стояли позади меня. Судя по тяжелому, сосредоточенному дыханию девушки, что наверняка сейчас прицеливалась кием и была занята, от парня. - А ты уже иди в нашу комнату, и жди меня, - я немного отстранилась, но мои волосы закрыли обзор Франкенштейну почти на все вокруг, - эта ночка будет принадлежать только нам. Мне в ответ кивнули и я, коротко подмигнув, вышла из большого зала, направляясь в маленький, и стирая со своего лица всякий намек на радость и предвкушение. Раймонд, конечно, раскроет мой обман, все-таки, как контрактор, он меня чувствует довольно хорошо, тем более когда мы на небольшом расстоянии, но еще ни разу никаким образом не обмолвился о своих наблюдениях и ни разу никому о них не сказал. Аристократ, как ни посмотри. - Да и финансы нам позволяют побаловаться, - я услышала уверенный голосок Эшлин, стоило мне только зайти в комнату. Интересно девки пляшут. И на что они собираются тратить "финансы"? Надеюсь только что ни на что глупое или криминальное. Пристально посмотрела на собранных, отмечая что к урезанному составу стайки провинившихся подсела Суйи и Такео. Впрочем, М-24, Такео и Раймонд уже были возле Сейры с Рагаром, получая от них по одному ребенку на руки, а Ик-Хан и Шинву куда-то смылись, пользуясь случаем. Ну ничего, моя карающая длань и вас достигнет, еще увидите. По сути, на диванчике теперь восседали только Эшлин, Розария и Лудис. С немым вопросом посмотрела на девушек. - Мы тут в салон хотим пойти. - Пойдете, но уже не здесь, - я покачала головой, посмотрев на часы. - Сегодня уже слишком поздно, завтра с самого утра выдвигаемся, самолет уже заправили. - Хорошо, - отозвался с тяжелым вздохом Бенго, вызывая у меня небольшое изумление, не думала, что это ему нужно в салон, - я соберу волосы в хвост. Куда мы завтра? Тао карту начертили, чтобы прилетел куда надо? - Завтра мы будем в Риме, думаю Италию тяжело будет спутать с чем-то еще, - ухмыльнулась, и склонила голову вбок, смотря на стрелка, привычно возящегося с хвостом. - Бенго, может тебе помочь? - Обычно Мэй возится с моими волосами - она так хорошо плетет, или хожу в парикмахерскую. Сам отвык, даже хвост приличный не выходит, - Бенго вздохнул и развел руками и волосы рассыпались по плечам и спине, закрывая лицо. Прекрасно его понимаю, отвыкнуть можно от всего, даже если это такое привычное действие. - Надо было сразу говорить, сейчас сделаем тебе шикарный хвост, - Розария с энтузиазмом набросилась на Бенго, а я, приподняв бровь, перевела с этой двойки взгляд на Лудиса, что смотрел на эту сцену как на что-то либо крайнее неприличное, либо сильно выходящее за рамки. Ничего-ничего, привыкнешь и ты. Ничто не спасет тебя от социализации. Напоследок я подошла к другой группе наших, околачивающихся в этом небольшом зале, и подошла к мужчинам, что уже держали детей, сочтя нужным выдать им парочку указаний, а именно - помыть, накормить и уложить спать малышню и заодно повесила на них ответственность за оповещение остальных насчет завтрашнего вылета. Но смотря на озадаченные мужские мордочки смилостивилась и позволила Сейре и Рагару помогать им, но только и исключительно советами. Строго предупредила, чтобы ни в коем случае не думали брать на себя их работу и собралась уходить. Только напоследок увидела хитрый огонек в глазах Раймонда и услышала в голове его голос. Желаю хорошо развлечься. Только не сильно хорошо, а то камня на камне от отеля не оставите. Я спешно отвернулась, чтобы никто не заметил того, как я вспыхнула. Но не от смущения, нет. От предвкушения. Спасибочки. Поблагодарила Ноблесс, чувствуя некую необходимость в этом жесте, почти сразу же сгорбившись, тяжело вздохнув и делая вид, что сильно устала. Не стоит чтобы другие меня тут заподозрили во всяком. Ну, преждевременно, конечно же, сомневаюсь что даже в пятизвездочном отеле звукоизоляция окажется настолько хорошей, чтобы никто не догадался, что мы с Франкенштейном далеко не в шахматы играем. Подойдя к ресепшену попросила у них табличку "не беспокоить" и милая девушка, что там была, сочувственно на меня посмотрела, передав мне небольшой кусок пластика. - Мать большого семейства даже на отдыхе не может отдохнуть, как же я вас понимаю, - немного скептически посмотрела на барышню, которой от силы дала бы двадцать пять лет, но спешно себя одернула. Мне и того меньше, а тройка собственных есть, и еще кучка "приемных". Перекинувшись для вежливости еще парой фраз с милой девушкой я откланялась, заставляя себя медленно побрести в сторону лестницы. Стоило мне только скрыться с поля зрения других из нашей группы, я тут же спешно побежала наверх, временами, когда не было рядом и души - и вовсе взлетала по ступеньках в нечеловеческом темпе. Не хотелось терять даже секунды из так удобно подвернувшегося случая. Правда, у лифта прокололась - оттуда как раз вышли Ик-Хан с Шинву, встретившись с моими глазами с удивлением. В спину я услышала только ехидный голосок Шинву. - Ольга-ним, и это вы мне вечно говорите не бегать? - Шинву! - Остановилась, не веря в такую наглость школьника и повернула голову в его сторону. - Если так хочешь побегать, то я тебе сейчас устрою парочку кругов вокруг отеля в лучших традициях Педро! Такая небольшая угроза была очень эффективна и парни просто исчезли, буквально испарившись. А Ик-Хан молодец, развивает способность, уже не только себя умеет перемещать с помощью техники. Фыркнула, поправила свое платице, удобнее перехватила табличку, и перейдя с бега на шаг - подошла к двери нашей комнаты. На секунду остановилась, внимательно прислушавшись к звукам, доносящимся изнутри, но было абсолютно тихо. Потянула за ручку, отмечая что дверь незаперта и ухмыльнулась - Франкенштейн точно там. Прежде чем зайти успела только повесить на ручку небольшую табличку и быстро нырнула в номер. Первое, что я отметила, стоя спиной к пространству комнаты, это была темнота. Потом, когда я спешно повернула замок, из которого торчал ключ - тишина. Постороннему могло бы показаться, что тут нет никого, но я прекрасно чувствовала ауру любимого, и то, как она горит предвкушением. По сути так же, как моя. Я повернулась, собираясь найти глазами вожделенного человека и без преувеличения - наброситься, но меня опередили. Не успела я и двух шагов ступить, как меня тут же прижали к стенке за шею, обжигая щеку горячим дыханием. - Наконец-то я до тебя дорвался, - слова эти были сказаны с рычанием, пока руки любимого спешно срывали с меня платье по кусочку. Мой ответ был безмолвным, но очень красноречивым - я просто прижалась к любимому с поцелуем, заставляя его надо мной склониться. По сути, кроме шеи меня не держали ни за что другое, да и рука только удерживала, даже не поддушивая, и я без слов отплатила той же монетой. На пол теперь летели не только лоскутки моего платья и нижнего белья, но и рубашки Франкенштейна. До брюк добраться из этого положения было тяжело, но расстегнуть я успела, почти сразу же притягивая его за ягодицы к себе, чуть ли не вплотную. Видимо, такой прыти с моей стороны он не ожидал, так как после этого - несколько удивленно простонал, но шею и не думал освобождать, только второй рукой, приспустил брюки и трусы, так что теперь мы были обнажены вместе. Я сладко мурлыкнула, осознавая этот факт и придвинулась бедрами в сторону любимого с явным желанием потереться об это тело. Нас двоих уже почти захватила страсть, но "почти" было для меня ключевым словом. Трезвости мыслей еще хватало на то, чтобы раздразнить его еще больше. В тот миг мне было искреннее плевать, что о нас подумают и что скажут, хотелось только одного - качественной, и не быстрой разрядки как для тела, так и для мозгов. Мои действия для Франки стали как красная тряпка для быка. Тот уже явно не видел в моих действиях провокации, принял это все за чистую монету, а потому не стал никак дразнить в ответ. Я почувствовала, как хватка на шее исчезает, а руки любимого в нечеловеческом темпе подхватили меня за бедра, разводя ноги в стороны, и приподнимают над землей, но при том не отстраняют от стены. Тело отреагировало прежде, чем я успела понять, что от меня требуют - ноги обвили бедра Франкенштейна, ладони нашли свое место на спине. Проникновение было грубым, резким, резанув по нервам небольшой болью и недюжинным наслаждением, потому застонали мы в унисон. Любимый даже и не думал останавливаться, продолжая двигаться в рваном темпе, его тело буквально вопило о том, как он ненасытен, его губы блуждали по моей шее и я готова была поспорить, что сейчас он меня метит точно так же, как Шинву метил Алекси. Безрассудно, как подросток, но с огромной страстью. Я не могла сказать, точно ли остались следы, так как мои мозги уже потихоньку плавились от наслаждения. Только сейчас я поняла, как скучала за его телом все это время. Невероятно остро хотелось разделить с ним эту ненасытность, хотелось показать своими действиями, что я тоже соскучилась по нашей близости, но у меня просто не было такой возможности. Сейчас процессом руководил только и исключительно Франки, вываливая на меня все свои плотские желания, ставя меня этим в тупик чуть ли не буквально, забирая даже зачатки власти. Правда была такая, что он сейчас брал меня как хотел, даже не допуская другой возможности, и подобное изменение сценария наших игр... Чтож, это не просто меня возбудило. Это вогнало меня в чистейший экстаз, в котором я тонула как в трясине. Охотно подставляла шею, не стесняясь громко стонать - пускай он почувствует мои вибрации. Изгибалась бедрами так, чтобы ему было удобнее входить глубже, до самого основания. Да он по сути мог сейчас меня даже не поддерживать за ягодицы, я прекрасно на нем держалась, словно меня придумали только для его рук. Словно я его Галатея. Вскоре мне стало понятно, почему он не отнимал от меня рук. Его ладони так жарко мяли ягодицы, что даже сейчас, когда мысль за мыслю заезжала от этой скачки, становилось понятно, что синяки будут. Было больно, да, но как сладка была эта боль! Я чувствовала как моя грудная клетка поддается вверх, призывно, словно сама грудь тоже умоляет о ласке, словно ей мало трения об мускулистую грудную клетку Франкенштейна, но я этого не контролировала. Не контролировала я также руку, что немного выше головы уперлась ладонью в стену, словно пытаясь оттолкнуться, но вместо того соскользнула, так как была влажная. Я сейчас, по сути, вся была влажная, везде, и это понимание вырвало из грудной клетки очередной громкий стон. Рука снова оперлась в стену, на этот раз соскользнув чуть выше, так как Франки немного сбился с ритма, отчего я сильнее насадилась на него, чувствуя по всему телу дрожь. Ладонь что-то задела на стене, и это что-то упало, звучно разбиваясь. Меня, словно в наказание, еще сильнее прижали к себе, кусая за плечо до крови. Но что же за наказание такое, если оно так сильно дарит удовлетворение? Я тут же потянулась к губам любимого, простонав от экстаза, чувствуя как в голове - блаженно пусто, ничего кроме вспышек наслаждения, похожих на сверхновую. Может в этом и суть наказания - лишить меня последних крох рассудка, пока я так таю, растворяюсь и просто теку в этих сильных руках? Если так, то я была очень-очень плохой девушкой! И наказать меня нужно как следует! - Еще... - Томно, перемежая это со стоном, чуть ли не прохрипела я на ухо Франкенштейну. На большее я была просто не способна. Но похоже кое-кому тут слова не нужны - член во мне ускорил свои движения, не сбавляя на резкости и делая ритм рваным, таким, под какой почти невозможно подстроиться. Но зато очень возможно кончить. Но теперь не было никаких опасений на эту тему, теперь это было безопасно, и я ждала, жаждала этой кульминации, чтобы открыть для себя новую гамму ощущений. И после еще двух минут таких жарких, подводящих к краю, ненасытных движений, это пришло. С губ сорвался крик, глаза сначала крепко зажмурила, а потом резко распахнула, смотря на несколько разморенного партнера. Но стоило мне только сделать попытку отстранить ногу, как меня резко прижали обратно. Послышался хлюпающий звук со стороны моей промежности, и я уже было смутилась, но улыбка Франкенштейна... Блядская она, просто иначе не назовешь, язык не поворачивается. Он демонстративно сделал движение членом, отчего я почувствовала, как он твердеет прямо во мне, а сам блондин склонился ко мне, с придыханием прошептав мне прямо в ухо. - Я с тобой еще... Не закончил, - кончик его языка проехался по моей ушной раковине, отчего я вздрогнула и тело покрылось мурашками от предвкушения. Больше мне слов не нужно было - за нас все сказали тела. Франкенштейна тем, как его руки сжали мои ягодицы, словно случайно массируя сфинктер, а мое тело тем, как я жадно набросилась с поцелуем, словно пытаясь отыскать отголосок вкуса крови, и позволить себе снова опьянеть от страсти. Руки любимого немного сменили дислокацию - правая переместилась на левую ягодицу, а левая поймала за затылок, вжимая меня в его шею. Абсолютно бездумно тут же набросилась на подставленную мне шею, засасывая, целуя и кусая кожу, слыша громкий стон. И не только слыша - вибрации его глотки перенеслись на губы, от чего те слегка задрожали, обнажая зубы в оскале. Мой мозг переварил спешно эту информацию и выдал ответ скулящим стоном и мои бедра сильнее сжали Франкенштейна, а ноги слегка задрожали. Я с тобой тоже не закончила. Мой невербальный посыл поняли, и сделали два поступательные движения. А потом мой партнер замер, я даже уловила у него какой-то мыслительный процесс, пробивающийся в мою затуманенную страстью голову, но очень быстро он превратил его в действие. Меня сильнее прижали к себе, чуть ли не отбежали от стены и стремительно подошли к кровати. Франкенштейн на нее буквально упал, потянув меня за собой, так что я на нем лежала. Ладонь, что покоилась на моей ягодицы сначала больно сжала седалищные мышцы, а потом отстранилась, чтобы вернуться обратно с громким шлепком. Ответом был мой стон и попытка освободить руки. Удачная попытка, должна сказать. Я заперлась ладонями возле его головы, чувствуя скрип под нашими телами и какой-то тихий, жалобный хруст. Не долго думая я отстранилась бедрами, но ровно настолько чтобы член любимого все еще находился внутри меня и с силой, быстро опустилась обратно, от чего раздался грязный шлепок наших тел. И как же сладко и громко простонал Франкенштейн... Я еще два раза повторила свое движение, как вдруг почувствовала некоторое движение под нами. Осоловело осмотрелась, мозг действительно уловил какое-то несоответствие окружающего пространства, но что произошло я так и не успела понять - Франкенштейн грубо сжал мои бедра, да до такой степени, что точно сломил бы мне косточку-другую, если бы не то, что те самые косточки были укреплены моей силой. Впрочем, его что-то не удовлетворяло, и он тут же сменил наши позы, теперь нависая надо мной. А потом и вовсе развернул меня спиной вверх, вытянув из меня свой член. Жалобный стон, что раздался из моего горла, словно и не принадлежал мне вовсе, до такой степени я растеряла последние крупицы контроля. Словно тряпичную куклу он поставил меня на колени, шеей вжав в кровать, и резко войдя снова. Его член, мокрый от наших выделений, успел за этот миг немного охладиться на поверхности, потому это резкое проникновение заставило мои ноги слегка задрожать и разъехаться. Не знаю, понравилась ли ему подобная моя реакция, но он вышел из меня, схватившись за мою промежность и рывком поднял к прошлому положению, словно случайно проехавшись пальцами по клитору. Я заскулила в подушку, ну или в матрасс, не слишком меня волновало куда меня вжимает его рука, и я почти тут же услышала рычание сверху и почувствовала как его волосы касаются спины. Хо, надо мной склонились. Резко повернула голову в его сторону, краем глаза заметив, какой опасный коктейль агрессии и страсти отобразился на лице Франкенштейна и слегка прикрыла веки. Рот раскрылся, словно для зевка, но вместо этого я призывно простонала, слегка вильнув бедрами, за что получила громкий шлепок по ягодице и в ответ зарычала. Франкенштейн поймал меня обеими руками за плечи, держа на весу и снова вошел, посылая по моей коже табун мурашек. Господи, как же это было хорошо... Как полно, как замечательно! Я снова простонала, но теперь в этом перемежались нотки удовлетворения. Франкенштейн надо мной зарычал, поймав мои запястья одной рукой, удерживая руки скрещенными и сведенными за спиной, а второй перехватил волосы, держа уже за них. Я прошипела от боли, но при таком наклоне тела он входил полнее, сильнее, даря больше наслаждения и боль привычным образом отошла на второй план, добавляя только более яркие ощущения. Стон, который теперь сорвался с моих губ был чувственнее, но немного приглушен из-за не слишком удобного положения головы. Но Франкенштейну это, видимо понравилось, или раззадорило, так как он стал двигаться еще быстрее. Я даже не уловила в каком именно моменте он отпустил мои руки, осознала я это только когда поняла, что мои локти уперлись в матрас, а пальцы свободной руки блуждают по моей коже. То проскользят по влажному позвоночнику, заставляя активнее двигаться навстречу жаркому, твердому члену и прогибаться под удобным углом, удобным для него и для меня. То соскользнут с бедра на лобок, заставляя меня скулить от усилившихся ощущений и ощущения приближающегося оргазма, обрываемого в последний миг. То станут немного болезненно выкручивать соски, а потом, словно извиняясь, мягко, едва касаемо проедутся по ним, заставляя желать повторения этого выкручивания, и буквально терять разум от таких противоречивых чувств. В этот раз я кончила вместе с Франкенштейном, слыша как мой умоляющий скулеж мягко переходит в удивленный вскрик а потом стон, полный наслаждения. Ноги дрожали, но Франкенштейн поддерживал меня под бедра, не давая ногам разъехаться, правда, стоило ему отстраниться и покинуть мое лоно, как рука тут же опустила и я с блаженным стоном упала пластом, все еще дрожа. Но это явно не был конец. Я просмотрела на Франкенштейна, во взгляде которого уже не было ярости, но была пылающая страсть. Только ухмыльнулась в ответ, легла на бок, мазнув рукой по промежности, а потом стала с самым невинным видом облизывать мокрые пальцы. И что теперь? Как теперь ты меня возьмешь? Сзади, спереди? Сверху, снизу? Провокационно сощурилась, все еще облизывая пальцы, и отметив, что сейчас мы друг-друга не касаемся, так что эти мысли передать ему не смогу. Но учитывая его взгляд, которым он проехался по моему обнаженному телу, и судя по похабной ухмылке и предвкушению, явно читающимся в эмоциях, меня сейчас возьмут еще не раз, да так, как мне и не снилось, притом - сама рада буду. Чтож, я охотно проверю эту гипотезу. Любимый кивнул, словно услышав меня, и медленно склонялся надо мной, не прерывая зрительного контакта. И ночь продолжилась.