Временная Петля

Окровавленный скальпель нашел свое место совсем не там, где быть ему положено. На подносе, где мне стоило его положить были использованные бинты, тампоны и ампулы. Если бы мне кто сказал еще два месяца назад, что я так небрежно буду вести операцию, от которой зависит чья-то жизнь, я бы рассмеялся ему в лицо, или заехал, зависит от обстоятельств. Безупречный взгляд зацепился за очки, что лежали между медицинской картой и тем же скальпелем. Вместо того, чтобы весело хмыкнуть, я только тяжело вздохнул. Все думали, что одеваю я их ради пижонства, и никто не подумал о том, что это может быть банальная профилактика. Пусть зрение я модифицировал себе тысячу лет назад, но как по мне, лучше не напрягать зрение, даже модифицированное. С грустью и некоторой злостью бросил взгляд на бумаги, что безжизненно сообщали мне о прогрессирующих болезнях. Как же мне хотелось сжечь эти бумаги! И желательно, излечить тебя этим огнем. Чтобы больше не приходилось брать в руки этот скальпель. I cut you into pieces _ (Я разрезал тебя на части) Searching for your imperfections _ (В поисках твоих недостатков) I had plans to make you whole _ (И планировал сшить обратно) Я уже не чувствовал себя врачом. С каждым разом, подходя к тебе, я ощущал себя палачом. Бессердечным, глухим на просьбы и мольбы, слепым к твоим слезам. Но когда ты отказалась от принятия статуса, в ответ на мои просьбы все-таки помириться с отцом, взяла с меня эту клятву, закрепленную волей моего Мастера. Ох, Ольга... Пожалуй ты так же проклинаешь свое решение, как и я. Я вижу это по твоим глазам. Потому что хоть я и поклялся, не поддаваться и упрямо тебя лечить, пока твое тело не станет идеальным, я не могу быть уверенным, что душа твоя соответствует этому состоянию. И будет ли соответствовать еще когда-либо. But all my threads couldn't stop the bleeding _ (Но все мои нити не смогли остановить кровотечение) There's nothing left, but I'm not leaving _ (Ничего больше не осталось, но я не отступаю) When all I know is you _ (Ведь ты - всё для меня) Стянул перчатки, словно желая оттянуть этот ненавистный мне момент. А потом просто спрятал лицо в ладонях, забыв снять очки, и из-за этого чувствуя предательские слезы на щеках. Хотя, могу я так называть их, если они - это единственное, что помогает утолить боль? Но ты уже давно не плачешь... Слишком давно. Хотя есть от чего. От наркоза мы отказались уже на второй недели лечения. Анестезия действовала на тебя все хуже и хуже, да и ты уже не реагировала на такого рода боль. Слишком много точило тебя изнутри. На это намекала и ненавистная, толстая папка, в которой я упрямо записывал все твои недуги. Был ли в этом смысл? Наверное только в том, чтобы дать почитать другим, так как я помнил все наизусть. Но охочие читать были. Особенно - Кирилл, обвинивший меня в том, что я даже не старался спасти М-24 от его недуга. Отчасти это было правдой - я был слишком занят тобой. Но я даже не мог бы мыслить о том, что у меня был выбор, кого спасать - тебя или М-24. Your eyes stare right through me _ (Твои глаза смотрят сквозь меня) Ignoring my failed attempts to _ (Игнорируя мои неудачные попытки) Breathe back life into your veins _ (Повторно вдохнуть в тебя жизнь) Обернувшись, я встретился с тобой глазами. В них не было жизни, ты напоминала зомби. Хотя нет, ты ведь не разлагаешься, до подобного не довел. Правда, попытки были. Я уже даже не знал откуда тебе делать пересадки кожи - живого места не было. Пришлось делать упор на регенерацию. Правда, после того, как Музака предложил, после очередного забора его крови, смириться с фактом твоей смерти, я отказался от этой идеи. Я смогу и сам синтезировать регенерин, просто ради этого пришлось дольше находиться в лаборатории. Но я не считал это минусом - твои болезни так прогрессировали, что мне теперь нельзя отлучаться отсюда ни на миг. Да и не интересен мне теперь мир наверху. Только эта лаборатория, где есть ты и я. But I can't start your cold heart beating _ (Но я не могу заставить твоё холодное сердце биться) You're so far gone, but I'm not leaving _ (Ты так далеко, но я не отступаю) When all I know is you _ (Ведь ты - всё для меня) Иногда, смотря в твои глаза, я сомневаюсь в том, что ты все еще здесь. Во время первых сложных операций, что я делал на живую, меня это вообще не раз и не два испугало до чертиков. Только прикосновение к тебе возвращало мне хоть какую-то адекватность ума, так как мысленно ты орала то, на что физически уже не была способна. Конечно, я знал, что тебе не понравится то, что я сделал, но в некотором смысле, это было необходимо. Те девушки и парни, что были твоими генетическими близнецами, здорово мне помогли. Правда, после ампутации твоих ног, мне пришлось перенести колбы с ними прямо сюда, чтобы в случае беды далеко не бежать. And you left me more dead _ (Ты сделала меня ещё более мёртвым) Than you'll ever know _ (Чем могла себе представить) When you left me alone _ (Когда оставила меня одного) Если быть честным, втайне я радовался, когда ты впервые их увидела. Пускай твои эмоции тогда были крайне негативны... Но по крайней мере были. Но с другой стороны, слушать тебя в те мгновения было для меня самой настоящей пыткой. Но, видимо, я заслужил себе твое презрение, упреки и... Мольбы. Да, пожалуй твой умоляющий голос больше всего скашивал с ног. Потому что как бы я ни хотел, поддаться на эти мольбы я не мог. Я знал что если ты умрешь, то я последую за тобой в течении суток. Даже надежда на твое перерождение в этом, нашем мире, не была достаточно утешительная для меня. Я открыл ящик Пандоры. Моя душа уже почти была мертва. Но на самом дне, глубоко внутри, теплилась какая-то иррациональная, даже бы сказал, сумасшедшая надежда. Хотя более правдоподобным стало бы возможность путешествия во времени и исправление прошлого. I've been looking for a way _ (Я искал способ) To bring you back to life _ (Вернуть тебя к жизни) And if I could find a way _ (И если бы нашел) Then I would bring you back tonight _ (То вернул бы тебя этой ночью) Твой стон привлек мое внимание. Твое лицо, которое, как казалось мне, уже века было бесстрастно, как маска, вдруг искривила гримаса обиды и боли. Непередаваемой, детской обиды, словно ты вдруг забыла что здесь происходит, и боли. Хм, неужели я задел что-то не то, когда вчера вырезал тебе опухоль из мозга? Не раздумывая ни секунды, я подбежал к тебе, смотря сверху вниз, но не смея коснуться тебя. Твои мысли это последнее, что тебе осталось из личного пространства. Обычно ты касаешься меня сама, но сегодня лишь размазываешь слезы по щекам. Сердце обливалось от этой картины, и если бы я мог - давно бы наплевал на клятву и пошел бы самолично к твоему отцу каяться. Слышишь? Но небеса теперь безмолвны к нашим молитвам. У меня даже не было уверенности, не покинул ли божество этот бренный мир. Давно бы все исправил, давно бы излечил. I'd make you look, I'd make you lie _ (Научил бы тебя смотреть, научил бы тебя лгать) I'd take the coldness from your eyes _ (Я бы растопил холод твоих глаз) Смотреть на твое страдание было... Невыносимо. Нестерпимо хотелось кричать, но я не мог себе на это позволять. Я должен уберечь твой рассудок от подобного, на тебя уже итак слишком многое навалилось. У меня не было уверенности, цел ли все еще твой рассудок. Пускай мысли у тебя все-еще были связны, ты никаким образом это не показываешь... Не показывала. До этого мгновения. За эти долгие пол года борьбы и такое большое количество операций, которые я перестал считать после пятидесятой, ты наконец-то показала свои эмоции. Не было уверенности, стоит ли мне радоваться, или нет, так как ты плакала, но по крайней мере, не выглядела, как больная кататоническим ступором. Я был готов учить тебя заново всему, что нужно человеку, и рефлексам, и чувствам, но теперь я вижу, что возможно и не будет нужды! Ты ведь плачешь, показываешь эмоции! Мне хотелось счастливо рассмеяться, но я ограничился лишь мягкой улыбкой. Возможно, моя надежда не была такой сумасшедшей? But you told me, if you love me, _ (Но ты сказала, "Если любишь меня") Let it die _ (Дай этому умереть) - Франкенштейн... - Смотря в твои глаза, я увидел самые, что ни на есть, живые эмоции. Хотелось как-то отреагировать, погладить по щеке, на которой остались шрамы, уверить, что теперь все будет только лучше, но не успел. Эмоции на твоем лице выстроились в мрачную решимость. От подобного мне хотелось отшатнуться, словно я понимал, какие слова ты сейчас произнесешь. - Если ты меня любишь - дай этому телу умереть. Твои слова на минуту сковали меня в шоке. Я не знаю, что было следствием того, что ты смогла вести себя настолько... Нормально. Но ты не запиналась, не обдумывала подолгу своих слов. Разве что сам голос было хриплым, но это не удивительно, учитывая, как долго ты молчала, если не брать в расчет твои крики. Но вот то, что ты сказала... Кто угодно сказал бы, что поддаваться на подобную просьбу - глупо и бесхребетно, но я не мог пройти мимо. Когда я в последний раз доказал тебе, что тебя люблю? Когда в последний раз занимался чем-то, кроме операций и изобретений новых лекарств от различных неизвестных еще человечеству болезней и их мутаций? - Дай мне умереть, - видимо, заметив мои сомнения, ты решила меня прижать к стенке, не оставляя никакого выбора. - Дай мне умереть. Дай мне умереть... Твой голос стал тише, в глазах снова появлялось какое-то непонимание ситуации, они вновь смотрели на меня так, будто меня тут нет. Быстро прижал ладонь к твоей щеке - я должен уловить твою мысль! Не знаю, когда тебе снова станет настолько лучше, как сегодня. Дай мне умереть. Последняя мысль, которую я успел уловить. Дальше смотреть мне смысла не была - ты снова видела галлюцинации. Хотя, они были такие яркие и интересные, словно ты смотрела сны с открытыми глазами. И был в них неизменный мотив - ты плыла на матрасе на спокойном море, но суши не было на горизонте. И каждый раз, когда ты ловила рыбку, начинался сон. То как мы с тобой играем с какими-то детьми, то как ты гуляешь на каком-то Хеллоуине, явно не у нас дома, то как мы гуляем под палящим солнцем Италии, то как ты мчишься по трассе на машине, хоть никогда и не садилась за руль, прижимая к груди труп лисы, то как заключаешь контракт с Раймондом, то как отчитываешь Шинву и какую-то блондинку, то как проводишь спарринг с М-24, у которого, с какого такого перепуга, есть Кравеев кнут... Я всегда старался долго этих снов не смотреть. Слишком сильно они меня выводили из того шаткого равновесия. А сейчас? Дать тебе умереть? Руки у меня связаны - я поклялся перед Мастером в обратном... Но разве мне запретили это прямым приказом? - Прости, родная, - я поцеловал твой лоб, но ты не отреагировала на это никаким образом. - Прости, что не понял тебя сразу. Я сделаю это ради тебя. Копье поглотило мою руку, и я разорвал все провода ведущие к датчикам, что тянулись к твоему телу. Только когда стало ясно, что ты уже от них отключена, я уничтожил пищащие мониторы. Тела, которые я похитил ради тебя, постигла та же участь. А смысл отпускать в мир калек, с отсутствующими руками, ногами, а в некоторых случаях - внутренними органами? Абсолютно никакого. Так что они умрут с тобой, милая. Хотя должны были умереть ради тебя, пусть их никто и не спрашивал о мнении. Пройдя мимо них, я направился к лифту, мысленно отметив, что Копье уже захватило ноги до колен. И по ладоням пошло вверх, до локтей. Но сейчас это мелочь, ерунда. Гораздо важнее - другое. Не смогу наблюдать за твоей кончиной. А там, наверху, где уже нет никого, где царит только пыль и общее состояние заброшенности, я смогу придумать, каким образом пойти за тобой. Я не смог бы не последовать за кусочком своей души. Как и не смог бы жить без тебя, без моей части души, уже распробовав, каково это, жить с тобой. Ах, как я мог так ошибаться! Не все нас бросили, любимая! Ты слышишь мои мысли? Мы не были одни - Мастер все еще здесь. Поднявшись, он внимательно смерил меня взглядом. Я позволил себя разглядывать и ждал его слов. - Ты решился на это, Франкенштейн? - Да, Мастер, - упасть на колено было невероятно сложно. Копье, что уже поглотило до груди, попыталось что-то вякнуть и воспротивиться, но я не позволил на это. Твоя решимость, которая выражалась в последнем теперь уже желании, видимо, передалась и мне. - Я сделал свой выбор. Не устану доказывать свою любовь. И не стану ее стыдиться. - Ты потерял разум, Франкенштейн, - спокойным голосом отметил Рейзел, но на его лице было искреннее сожаление. - Ты убивал и мучил другие создания, ради того, что уже не имело смысла, - от этих слов я дернулся, как от пощечины, но потом склонился еще ниже, слушая своего Мастера. - Ты стал опасен для человечества больше, чем когда-либо. Правом, дарованным мне, как Ноблесс, я приговариваю тебя к Казни. На это я не ответил, а только кивнул, улыбаясь. Всю жизнь боялся Пространства Крови, а сейчас... Сейчас это для едва ли не единственный способ встретиться с тобой, милая. И я всенепременно расскажу тебе об этих ощущениях. У нас будет время. Время обо всем этом поговорить. Будет...