Временная Петля

То, что "тетя Александра" не так уж и все подготовила, оказалось лишь тогда, когда вся тройка уже полезла в ванную. Полотенца были, памперсы были, а вот о пижамках подруга забыла. Быстренько вышла из крохотной ванной и не менее быстро подобрала девушка ночнушки, а Генриху - легкую пижамку из двух частей. Вернувшись, обнаружила нашу малышню и Алекси, что пересела на закрытую крышку унитаза и увлеченно наблюдала за резвящимися детьми. Отложила пижамки на маленький шкаф, и присела возле их ванночки. Девочки, тут же воодушевились, показательно "ныряя", что по сути было только погружением волос в воду, и потом "выныривали", поднимая множество брызг вокруг. Один только Генрих сидел хмурым, и выпятив губу, смотрел на меня. Видимо, опять не хочет мыть волосы. Вздохнув, посмотрела ему в глаза, на минуту игнорируя игры девочек. - Малыш, голову нужно умыть, волосы грязные, - мой голос был строгим, нельзя было допустить, чтобы сын не позволял на соблюдение гигиены. Но к моему удивлению, Генри только смиренно кивнул, продолжая быть хмурым. - Знаю. Но я не хочу штаны, - несколько капризно проныл он, указывая на принесенные мной пижамки. - Я хочу как сестрички. - Оу... - я вскинула бровь в ответ, посмотрев то на сына, то на пижамки, и кожей почувствовала взгляды Алекси, Вики и Фрэнни. Просьбу сына я понимала - было жарко, ему наверняка не хотелось париться, и то, что пижамка была легкая явно не делало ему разницы. Возможно так же дело было в том, что он не хотел отличаться от сестер, тем более, что его волосы уже начинали темнеть до коричневого, что его тоже расстраивало. Но в любом случае, я не видела причин, чтобы ему отказывать. - Хорошо, я заменю тебе пижамку. Но учти, она легкая, и если что, можешь спать только в штанах... - Нет, - резко замотал головой он, копируя мое строгое выражение лица. - Хочу как сестрички. - Ла-а-адно, - протянула я, забирая из кучи его пижамку, и возвращаясь с одной из ночных сорочек близняшек. - Такая подойдет? - Дя, - радостно улыбнувшись, Генрих ожил, и стал играть вместе со своими сестрами, и позволяя им намочить его голову. Мы с Алекси переглянулись, и обменялись понимающими улыбками. Ведь большой разницы, в чем будут спать дети, не было, лишь бы это их не обтягивало, давало коже и телу отдохнуть за ночь. А Генрих вот как обрадовался. Кивнула самой себе, обрадовавшись правильному выбору по части воспитания, и присела на пол, у детской ванной, вооружившись в мочалку и детский шампунь. Правда, чуть ли не сразу встретилась с протестом, в этот раз - от каждого из этой тройки. Мягко сломала их сопротивление обещанием, что им можно будет играть и дальше, когда закончим с процедурами, и принялась намыливать головы малышей. Алекси мне помогла в этом деле, правда, в определенный момент рассмеялась, чем обратила на себя наше внимание. Ей получилось из волос Виктории сделать длинный, стоячий рог, и на этом дело, естественно, закончиться не могло. Остальные тоже захотели аналогичных причесок, так что в скором времени в ванне уже сидели три единорога. Не могу сказать, что не использовала эту ситуацию, так как несколько фото в этой ситуации так и напрашивалось. Закончив с волосами, и приступив к помывке остальных частей тела моих малышей, я уже было приготовилась к тому, что водные процедуры на сегодня оконченные, но ошиблась. Стоило мне только потянуться в сторону полотенец, как на меня обрушился дружный крик и плач касательно того, что воды никто еще не хочет покидать. Посмотрела на детей с долей укоризны и строгости, но результат не был тем, которого я добивалась - дети просто стали давить на жалость, отметив мое недовольство. Ну уж нет, манипулировать собой я не позволю! - Оль, погоди, - Александра, заметив что я настроена решительно, подошла к ванночке. Дети, подозревая ее в соучастии со мной, отодвинулись от ее руки, но она только проверила температуру воды. - Ух, так я их понимаю! Водичка-то все еще тепленькая, хорошая, как парное молоко, да и пена есть еще, - подруга указала мне на воду, а потом стряхнула капли со своей ладони, во избежание даже не посмотрев в сторону полотенец. - Да? И что, ты предлагаешь спустить им с рук это давление на жалость? - прошептала это подруге на ухо, но с таким же успехом могла это проорать. У детей кроме врожденного, острого, сверхчеловеческого слуха было еще и не менее врожденное и острое любопытство. - Ой, ну почему сразу спускать с рук, - Алекси снова присела возле ванночки, но теперь дети, завидев в ней сообщника, не отодвинулись. - Обменяй свое согласие на что-то. Найдите компромисс, - легко сказала она, и набрав в ладонь немало геля для душа, стала работать кулаком, чтобы вспенить. А потом, сделав круг из указательного и большого пальца, известен как жест "окей", подула в этот круг, делая мыльный пузырь. Восхищение детей просто надо было видеть! Не долго думая, сделала им несколько фото, а потом задумалась, что же такого я могу попросить. Вспоминалось только то, как Розария жаловалась, что дети от горшка и туалета сбегают, желая дальше оставаться в подгузниках. Я хитро улыбнулась, и щелкнула пальцами, чтобы обратить на себя внимание детей. И те, ожидаемо, повернулись ко мне. - Ладно, так и быть, - я кивнула детишкам, что уже заулыбались, предвещая мое согласие, и повторила их выражение лиц. - Можете остаться играть, пока вода не станет холодной. Но потом, все трое послушно и по очереди попробуете воспользоваться туалетом. Как взрослые. Идет? - спросила у детей, и Вика поникла. - Мама, но я боюсь, - Виктория чуть приподняла ладонь, словно пытаясь дотянуться до меня, а я только ободряюще ей подмигнула. - Мамочка вам все покажет как нужно и будет рядом. Вам нечего бояться. - А я стесняюсь, - добавила Фрэнсис, явно пытаясь прощупать почву и заодно - грань моей терпимости. Но к этой грани я еще и близко не подошла, воспринимая их аргументы спокойно. - Вот научишься всему, что нужно - и сможешь тогда делать свои дела в одиночестве, - Фрэнни нахмурилась, недовольная тем, что я ее обломала, и я хитро ей улыбнулась. - Ну разве что, если хочешь, то мы дальше позволим тебе бегать в подгузниках, но тогда ты будешь обязана сию минуту покинуть ванную. - Нет! - поспешно сказала она, хлопнув руками в воду и поднимая брызги. Одна из них добралась до пузыря, что сделала Алекси, и разбила его. - Ладно, не надо памперса. - Вот и прекрасно, - я поднялась с колен, наблюдая с высоты своего роста за детьми. Алекси отважно играла с ними, что бы дети ни придумали, и время от времени проверяла температуру воды. Вначале я только наблюдала за этим действом, но потом неожиданно для себя самой втянулась в игры. Воображением и креативом наши с Франкенштейном малыши обделены не были, так что нам с Алекси, оставшимся на суше, тоже находились различные задания, роли... Из которых мы, конечно, выходили не до конца сухими. Но в итоге маленькие ладошки были сморщенны, вода холодная, и я сказала покинуть ванную, даже не желая слышать сопротивления. Алекси вместе с близняшками ушла в комнату, обтираться полотенцем и одеваться, а я осталась с Генри, делая, по сути, то же самое, но вдобавок стала его обучать, как пользоваться туалетом. И как по мне, принцип сынок понял, так как добился успеха. После он радостно пошлепал в спальню, а ему на смену пришла Вика, а потом и Фрэнсис, обе уже в ночнушках. Показав девушкам, что и к чему, я отправила их к Алекси, а сама сноровисто стала убираться, возвращая ванночку обратно в душевую кабину, где она и стоит все время нашего путешествия. Зайдя в спальню я невольно охнула - время было позднее, провели мы в ванной час с лишним, а ведь нужно было еще обсушить детям волосы, хоть немного. Тем я и занялась, снова собрав детей в ванной, когда Алекси, пожаловавшись на давку, не вышла. Пожав плечами я активно заработала феном и расческой, укладывая детям волосы хотя бы по минимуму. Волосы у девушек уже вились, несмотря на то что еще минуту назад они были прямые под весом воды, а вот у Генриха - нет. Сын смотрел на это с затаенной грустью и я ему ободряюще улыбнулась. Уж кто-кто, а я знаю какого это - быть в семье единственной со слабыми волосами. Но Генрих ведь не один! Закончив сушить его волосы, я потерлась своим носом об его, а потом коротко чмокнула в лоб. - Ты у меня единственный такой, на меня волосами похож, - сказала ему, не скрывая теплоты в голосе, и к моему удивлению, это подействовало. Сынок чуть ли не сразу воодушевился. Вернувшись к волосам его сестренок, я почувствовала, как кемпер останавливается. Да ладно, мы уже приехали? Не успела я толком переварить эту ситуацию и вернуться к своим обязанностям, как на пороге появился Франкенштейн, забавно фыркнувший от царившего здесь тепла. - А чему еще не в кровати? Мы уже доехать успели, - Франки со смешком подхватил на руки Генриха и кивнул близняшкам, что стали ему махать ладошкой. - А мы уже заканчиваем, папа, верно, девочки? - Да, па-апа-а, - протянули близняшки, и Франкенштейн мягко улыбнулся. - Ну тогда заканчивайте, а мы с Генрихом вас подождем. - Будем ночевать тут? - спросила у своего мужа, так как мне было интересно, какие у него планы. Близость при детях лучше было не разводить так что если любимый хотел бы со мной уединиться, то нам стоило бы удалиться в домик, пока еще есть такая возможность - завтра ведь покидаем Францию. Но любимый мне кивнул, подтверждая, что сегодня останемся в кемпере. Ну что ж, мне достаточно даже поспать друг возле друга. Особенно после прошлой ночи и сегодняшней маленькой авантюры. Посмотрев на манеж, мы с Франки единогласно-мысленно решили уложить детей спать на кровати, и только потом, уже уснувших, перенести. Детки обрадовались этой вестью, и тут же решили немного использовать эту ситуацию - отказавшись от нашей помощи, они перетащили все пакеты, полученные в подарок, на кровать. Смело расположившись на наших коленях, детки стали просматривать подарки, обсуждать их между собой, а иногда и спрашивать у нас с Франкенштейном что и к чему, если игрушки попадались со сложным механизмом. Мы с радостью им подсказывали, и по мере нашей помощи дети уже меньше в ней нуждались - сами начинали догадываться, объединяя уже полученные знания. Но долго играться они не стали, лишь ознакомились с игрушками, порадовались, и стали прятать обратно. То ли понимали, что скоро мы начнем их одергивать, то ли сами уже чувствовали свою усталость. Желая поощрить их благоразумность я стала по одному вытаскивать из своего кармана те игрушки, которые им больше всего понравились, и которые они выбрали сами в сувенирной лавке. Первой свои подарки получила Фрэнсис, сидящая у меня на коленях. Она выбрала музыкальную шкатулку и мягкую игрушку. Шкатулка была из пластика, в форме карусели-шатра с лошадками на шесте, очень похожая на ту, на которой мы катались. Открыв коробку, дочка извлекла ее, и тут же прокрутила крышу, словно делала это уже не раз, и зазвучала знакомая мне мелодия детской песенки - "London Bridge". Фрэнни тут же заулыбалась, и посмотрев на внутреннюю сторону "шатра", что так же был из пластика, тихо хохотнула, пальчиком задев маленький рычаг. Тут же крошечная копия карусели засияла всеми цветами радуги, под общий вздох наших деток. Мы с Франкенштейном синхронно улыбнулись, и я вручила Фрэнсис следующую игрушку - средних размеров плюшевого Спирита, коня, которого я и сама помнила из детства. Стоило мне только заметить, как Фрэнсис бережно положила шкатулку на кровать, и сильно прижала плюшевого коня, я поняла, что наша дочка питает огромную любовь к лошадкам. - Нужно будет это использовать, делая ей комнату, - мысленно произнес Франкенштейн, и я глянула на него, не сдерживая ехидной улыбочки. - Только смотри, не переборщи, чтобы ее комната не напоминала конюшню, - мысленно хмыкнула, и посмотрев на Вику и Генри, что не скрывали своего ожидания, стала доставать и их игрушки из пространственного кармана. Вика остановила свой выбор на кукле Белль из Красавицы и Чудовища, чем-то напоминающую обычную барби. К ней еще прилагались два сменных платья и всякие расчески и аксессуары. Второй же игрушкой, которую выбрала Виктория, была железная дорога, в которой я только спустя пару минут узнала тот большой поезд, что ездил по Диснейленду. Мы им не ехали, выбрали тогда его малый аналог с Гуффи на локомотиве, но этого парового монстра было видно (и слышно) издалека. Вика, очень осмотрительно, не стала сейчас распечатывать железную дорогу, только посмотрела на нее, счастливо вздыхая и опираясь на грудь Франкенштейна. А вот куклу открыла, и не скрывая своей радости - тут же ее к себе прижала, аккуратненько закрывая коробку со сменным платьем и аксессуарами. Я забрала эту коробку, вместе с железной дорогой и каруселей Фрэнсис, и отложила их подальше, на пол, чтобы у детей было достаточно места для сна. Фрэнсис намек поняла, и тут же юркнула под одеяло, вместе с Викой, что последовала ее примеру, и я могла наконец-то выпрямить ноги. Генрих наблюдал за мной с постепенно мрачнеющим лицом. Его аура с каждой секундой полыхала все большей грустью, и Франки, почувствовав это, успокаивающе погладил его по спине. А я стала вытягивать из кармана игрушки, куда же я денусь? Первым, что я извлекла на свет, были паззлы, 101 далматинец. Причем, элементов было тысяча пятьсот, абсолютно не детский размер. Сынок радостно принял увесистую коробку, убедился, что это именно то, что он "заказывал" и тут же с трепетом отдал это Франки, что немую просьбу понял, и отложил на пол, как и я только что - подарки девушек. Видимо, со следующей игрушкой Генри расставаться не собирается. А этой игрушкой был плюшевый Микки Маус, который под руками сынишки тут же начал говорить по-французски, спрашивать как дела, звать к забаве, петь и свистеть. Генрих, опробовав все эти варианты счастливо улыбнулся, и прижав к себе мышь, лег на Франкенштейна, юркнув под одеяло так же как и его сестры. Но вопреки ожиданиям, спать детки еще не планировали. - Мама, а у тебя тоже были игрушки, когда ты была как мы? - Фрэнсис смешно вздернула голову, пытаясь казаться очень-очень взрослой и серьезной. - Да, были, - я погладила ее по голове. - Конечно, у меня не было таких хороших игрушек как у вас, но они были, и я их очень любила. - А где сейчас твои игрушки? - заинтересованно спросила Виктория, словно желая подначивать меня в том, что я их не уберегла. - Мои родители их продали, - сказала я это без улыбки, даже не желая думать о подробностях. По большей части это был хлам, которого я действительно хотела лишится, но некоторые игрушки были для меня ценны тем, что радовали глаз, вне зависимости от того, сколько тебе лет. И также поэтому, что многие подарили мне люди, которые тем или иным образом больше не были рядом. И больше всего мне было больно от того, что родители сделали это втихаря, просто опустошив мою комнату "от лишнего" пока меня не было дома. - Так что сейчас, скорее всего, этими игрушками играют другие дети, - я смягчилась, не желая, чтобы дети заметили мою грусть. Но Франкенштейн заметил, грустно на меня посмотрев и ободряюще сжав мою ладонь. - А ты, папа? - отозвалась Виктория, засунув пальчик в рот и вытащив его только ради того, чтобы спросить. - Твои игрушки тоже проданы? - Эх, мои игрушки, - Франкенштейн с грустной улыбкой посмотрел в окно, и скользнув в его мысли, я видела как прошлое яркими картинками заполняет фон, а в центре любимый видит свое отражение. - Это было так давно... Но одну свою игрушку я абсолютно точно помню, что подарил Офелии, моей подруге. - А почему тети Офелии здесь нет? - заинтересовано спросил Генри, и я с некоторой опаской глянула на Франкенштейна. - Тетя Офелия умерла, - уверенно ответил Франкенштейн и тут же словил на себе три удивленных взгляды. - А что это значит? - переспросила Фрэнсис, осмелившись нарушить напряжённую обстановку, в отличии от ее брата и сестры. - Вот смотрите, сейчас мы все - живы, - я решила ответить на этот вопрос, малодушно обрадовавшись смене темы. - Мы дышим, радуемся, испытываем эмоции, наши организмы работают. Когда наступает смерть, это все прекращается. Человек просто как будто засыпает навечно, не способен нас услышать, ответить нам, его просто нет больше с нами. - Папа, ты потерял свою подругу?! - Воскликнула Вика, которая быстрее всех осознала, чем является смерть. - Это ужасно! - Ты скучаешь? - грустно спросил Генри, и Франкенштейн его приобнял. - Скучаю, - честно ответил мой муж, и я склонила голову, чувствуя что глаза знакомым образом защипало. Франкенштейн потерял слишком многих. - Но такова жизнь. Все когда-то умирают. - Но вы можете не переживать, - я решила приободрить наших детей, приобняв Вику и Фрэнсис. - Вся наша семья - бессмертные и долгожители. Никто не собирается умирать. - А тетя умерла до того как мы родились? - спросила Виктория, чуть вжавшись в меня, но глядя на своего отца. - Очень-очень давно, - протянул Франки, а я покачала головой. Наши дети, наблюдая эти эмоции, снова оживились. - А почему? - спросил Генрих, поглаживая ушко Микки. - Вашему папе уже очень много лет, - спокойно глянула на сынишку. А потом, понимая, что даже если подать им точную дату, они все равно не поймут. - Обычные люди столько не живут, даже себе не представляют подобного строка. Он старше многих из тех, с кем мы сегодня были в Диснейленде. А следовательно, детство вашего папы было очень давно, - Генрих внимательно на меня посмотрел, но похоже понял, по крайней мере, хоть немного. А после сразу же зевнул. - А как тогда папа встретил тебя, мама, раз он уже вырос из возраста принца? - от вопроса Вики я сдавленно хохотнула, толкнул Франки локтем. - А ваша мама сама меня нашла, - словно в отместку, мой муж ответил первым. - И вы сразу влюбились, - Фрэнсис не спросила, а сказала утвердительным тоном, словно констатировала факт. - Не совсем, - я погладила Фрэнни по голове, чуть пригладив волосы. - Я искала вашего папу, чтобы ему помочь. - А откуда ты знала, что ему нужно помочь? - спросила она, нырнув под руку чтобы я не переставала ее гладить. Второй рукой я стала гладить Вику по спине, чтобы та не чувствовала себя обделенной ласками. Генриха ведь ласкал Франки. - Я знала это, потому что уже подобное пережила, - ответила своим детям немного туманно, так как понимала, что попытайся я им все прямо сейчас - рассказ затягивается надолго. Вика вначале хмурилась, явно не понимая, но потом ее осенило. - Тогда ты знаешь, как папа дядю Рейзела встретил! Мне дядя Тао сказал что ты с дядей Раймондом дружишь как папа с дядей Реем! - весело воскликнула Виктория и я удивленно посмотрела сначала на нее, а потом на слегка покрасневшего Франки. - А то мы папу спрашивали, а он не хочет говорить. - Ох, это длинная история, а кому-то тут пора спать, - девочки сделали грустные мины, а Генри чуть замерзал, явно не зная, ложиться ли ему, или сейчас расскажут. - Ну ма-а-ам, ну ска-ажи-и-и, - капризно проныла Вика, и Фрэнни чуть приподнялась, садясь на моих ногах. - Да, мы имеем право знать, - веско добавила дочь, от чего мы с Франкенштейном синхронно вскинули брови. - Эта тайна лишит нас сна, - она прижала тыльную сторону ладони к своему лбу, и упала обратно на меня, делая вид, что словила обморок. Ну вот же актриса! Мне даже не удивительно, где она этого нахваталась - путешествие такой колоритной компанией даром пройти не могло. - Так, - я требовательно посмотрела на наши чада, что явно готовились к моему отказу. - Ладно, я вам расскажу, но очень коротко. И после этого вы сразу идете спать, идет? - дети сразу воспрянули, радостно переглянувшись. - Обещаем! - воскликнули они в унисон, тут же удобнее расположившись. А я на пару секунд уставилась в потолок, раздумывая, как лучше им это преподнести. - То, что связывает меня и вашего папу с братьями-Кадисами, это нечто больше, чем дружба... - начала я, и детишки тут же нахмурились. - Но дружба сильнее всего в мире, - несогласно ответил Генри, и Франки, будучи ближе к нему, провел по его голове ладонью. - Это так, но кроме дружбы, здесь есть и другие чувства, эмоции, возможности, - детки чуть нахмурились, явно не понимая, и я вздохнула, сетуя на саму себя, что так коротко, как я хотела, вряд ли получится. - Вот смотрите, вы трое. То, что есть между вами - это чуть больше дружбы, - сказала это уверенно, не позволяя себе возразить. - Здесь и любовь, и желание защитить, и солидарность. Только в вашем случае это зовется родством. А у нас, с дядей Раймондом и Рейзелом - контракт. Мы уважаем друг друга, стремимся взаимно себе помогать, защищаем друг друга и делимся нашими силами и умениями, по возможностям, - дети переглянулись, словно мысленно обсуждали друг с другом услышанное. И после моего спича первым отозвался Генрих, показывая свой интерес этой темой. - Мама, а почему ты так не уважаешь дядю Раймонда, как папа - дядю Рейзела? - Генрих глядел на меня предельно невинно, а я невольно округлила глаза. Это он решил, наблюдая наше сегодняшние переглядки после утреннего боя, полные неприкрытой злобы, или что? На помощь Генриху пришла Фрэнсис, явно почувствовав, как я напряглась. - Ты не делаешь дяде Раймонду чая, мама, - с легкостью и абсолютно без упрека отметила она, похлопав меня по щеке, хотя явно хотела по голове. Словом, куда дотянулась. - А вот папа делает много чая. И много дядю выручает. Дядя Лудис нам объяснял, что он так оказывает свое уважение. Но больше нам не хотел ничего рассказывать, - дочка выпятила губу, а я с некоторым превосходством посмотрела на своего покрасневшего муженька. Говорила же, эта гиперопека до добра не доведет. - Да, а еще дядя Родерик говорил, что не хочет помогать дяде Рейзелу, и что это тоже от уважения, - недовольно и явно обиженно отозвалась Виктория, и этим я уже заинтересовалась больше. - А дядя вам объяснил, что имел ввиду? - переспросила детей, и заметила, как те поникли. - Да, но он говорил сложные слова, - Фрэнни поджала губы, но попыталась повторить, как сама разговорчивая из нашей маленькой троицы. - Соци... лилизо... Овация. - Социализироваться? - переспросила у нее, то ли имелось ввиду, и Фрэнсис закивала мне радостно головой. Кивнув ей, я поглядела на Франкенштейна, внутреннее злобно хихикая, и наслаждаясь его выражением лица. Все дело в том, что в этот раз жучара был не так уж и не прав. Я уже давно это говорила, как и то, что этим страхом допускать нашего Ноблесс к неизвестному, он отдаляет его прогресс, заставляя ментально жить в средневековьи. Но меня, похоже, не слушали и не слышали. - Ты знаешь что это не так, - мысленно упрекнул любимый, а потом сразу подолжил, не давая мне вставить даже пол мысли. - Я просто... Ну как-то не могу по другому! Это же Мастер! Выражение лица Франки абсолютно соответствовало его тоне мыслей - такое же жалобное. Детки, глядя на него, стали сдавленно хихикать, и именно это заставило любимого "проснуться". Я же хитро посмотрела на малышню, которая волшебным образом знала, когда мы просто уходим в себя, а когда мысленно общаемся, во втором случае не мешая нам в этом деле. Занятно... Сами узнали, или кто им подсказал? Нужно будет сделать им завтра экспресс-опрос. - Мама, а ты почему так не делаешь? - Вика заинтересованно переспросила, поглаживая волосы своей куклы. - В этом вопросе я немного согласна с дядей Родериком, - нехотя призналась, но детям стоило знать истинное положение дел. - Отношусь к этому, как к чему-то лишнему, особенно в отношении к дяди Рею. Ему стоит больше учиться того, что происходит вокруг нас. - Мама, мы поможем! - Вика чуть подпрыгнула, что Фрэнни встретила аплодисментами, а Генрих вскинул кулачок вверх. - Завтра мы научим дядю игрушками играть. - Точно-о, - радостно протянула Фрэнни, тихо смеясь, и я едва сдержалась, чтобы за ней не повторить - Франкенштейн выглядел так комично, когда ужасался о одной только перспективы подобного времяпровождения его Мастера! Но довольно скоро смешки стихли, но я не могла даже надеяться, что дети таким образом готовятся ко сну - все три пары глаз были обращены ко мне, словно желая просверлить дырку. - Вы были в контракте с рождения? Или как только увиделись? - спросил Генри, отважившись прервать несколько напряженную тишину. - Нет-нет, - я замотала головой, понимая, что аналогия с родством была не совсем удачная, ведь родню не выбирают, но другая аналогия, не сильно искажающая суть, упрямо не придумывалась. - Контракт заключается с помощью крови. И мало кто на него решается, так как это ответственный шаг. - Мама, а все могут заключать контракты? - на предпоследнем слове Фрэнсис немного запнулась, видимо, слово было ей до сегодня незнакомо. - Их могут заключать люди и благородные, - ответила им, уверенная в том, что дети меня поймут. Различие между расами мы им уже объясняли, когда приходилось обучать их, как себя вести, чтобы не шокировать людей своей силой, скоростью и умениями. Дети задумались основательно над моими словами, и я не могла не использовать этого момента. - Ладно, все меня услышали, а теперь - спать. - Но мама, этого слишком мало! - ненаигранно возмутилась Виктория. - Я же ведь вам говорила, что объясню очень коротко, - пресекла уже начинающиеся возражения со стороны Фрэнсис и невольно вздохнула. - Дети, вам нужен отдых. Вы еще успеете все узнать. - Но мы не сонные, - заартачилась Фрэнни, но ее организм выдал ее ложь, зевнув. И за ней тут же последовали Вика и Генри. - Ох, очень заметно какие вы не сонные, - с улыбкой, мягкой и далекой от издевательской, заметил Франки, и крепче прижав к себе сына, стал немного покачиваться в стороны, желая его эффектнее убаюкать. - Завтра у вас будет новый день, который хоть ведь можете посвятить вопросам. А сейчас пора посвятить себя отдыху и сну. - Ладно, - чуть капризно, но уже с закрытыми глазами пробормотала Вика. Она вертелась меня нами, пытаясь принять удобную позу, словно не могла решиться, к кому ей удобнее будет прижаться. И в итоге повернулась спиной к Франки, вжавшись в его бок, а к моему прижала свой. Фрэнсис наоборот, почти не двигалась, очевидно удобно расположившись на мне, и не желая менять позы, стала засыпать. Не прошло и двух минут, как все трое уже сопели, слаженно, как единый механизм. Мы с Франкенштейном не стали их переносить, так как у детей появились гипногогические судороги, и лучше было дождаться, когда она провалятся в более глубокое сновидения. Мягко погладила по голове Фрэнни, что все еще лежала на мне, и все так же сильно прижимала к себе игрушку. Не удивляюсь ни судорогам, ни такому быстрому засыпанию. У наших детишек сегодня был очень интенсивный день, полон новых впечатлений, новой информации, и так же, нечего себя обманывать - очень изматывающий. Прижала к себе дочку, что улыбнулась слегка через сон, стараясь делать это бережно, чтобы не потревожить лишний раз. Почувствовав на себе взгляд, посмотрела вправо, отметив, что Франкенштейн смотрит на меня, мягко улыбаясь. Правда что он там красивого увидел - не берусь судить. В своем "отражении", что я видела в его мыслях, я заметила, что мало того, что блузка была безбожно измятой, а волосы - растрепанными, так еще от игр с детишками в ванной весь макияж размазался. - И чего ты такой довольный? - мысленно, чтобы не мешать малышне заснуть, спросила у него. Франки только откровеннее улыбнулся, и перехватив удобнее Генриха, мягко уложил его возле Виктории, чуть отстраняясь и опираясь на согнутой в локте руке. Здраво рассудив, что такая поза будет удобнее в разы, я еще раз обняла Фрэнсис, чмокнув ее в волосы, едва касаясь, и поступила так же. - Да вот, радуюсь, - даже в мысле-речи у него проскальзывало удовольствие напополам с зарождающимся смешком. - Помнишь, как ты переживала, что у нас не будет ленивых вечеров, полных расслабления, из-за быстрого взросления детей? - любимый спросил у меня, а я спешно кивнула. Этот разговор, который уместнее назвать истерикой, я помнила отлично, забыть его было бы сложно. Подтверждать как либо это как кроме кивком я не стала - ожидала, пока Франкенштейн продолжит. - Теперь ты видишь, что волновалась абсолютно зря? - он одним только пальцем указал на детей. - Они есть и будут, только у нас их будет реже, чем у обычных семей. И от этого они станут еще более ценными воспоминаниями. - Так же, как игрушки, - осознав, что Франки пытался мне передать и объяснить, я несколько потрясенно посмотрела на нашу малышню. Все в точности так же, как я им объясняла в магазине... То, чего у нас в избытке, мы не ценим должным образом так, как то, чего у нас мало. - Именно, - выражение лица Франки стало торжествующим, когда он считал мои мысли. - Как игрушки.