Несправедливость жизни

      Просторная комната в серых тонах, в которую сквозь плотно завешанные шторы пытаются проникнуть лучи тёплого майского солнца. Большой рабочий стол, стоящий у окна, на котором стоит включённый компьютер с открытым браузером. Уже часа два открыта вкладка со страницей социальной сети. Если приглядеться, то можно увидеть фото красивой и молодой девушки лет семнадцати с распущенными русыми волосами и с выразительными серыми глазами, которые смотрели на мир с экрана монитора, поражая необычайным блеском в глазах. Длинное красное платье с вырезом прекрасно ей шло, подчёркивая её стройную фигуру. А её улыбка… Ох, её светлая и добрая улыбка приковывала к себе взгляд даже с экрана монитора.       Темноволосый парень лет семнадцать-восемнадцати не спеша щёлкал мышкой, просматривая каждую фотографию до мельчайших деталей минут по десять. Вот, например, одноклассники стоят у порога родной и любимой школы с выпускными лентами на плечах, улыбаются светло-светло и столь широко, что, кажется, щёки вот-вот порвутся. Она же просто нежно его обнимает, смущённо улыбаясь уголками губ, а он старается спрятать чересчур довольную улыбку и подступающий из глубины сердца смех радости. Вот фото, сделанное вечером того же дня. Это дача одного из одноклассников, все отмечают успешное получение аттестатов и возможность сделать шаг в суровую и сложную взрослую жизнь.       Эх, а ведь казалось, что жизнь такая долгая, что их ещё многое ожидает на пути по ней. Но судьба, беспощадная зараза этакая, любит шутить, и не всегда её шутки хорошо оканчиваются. И в этот раз, решив опробовать своё чувство на них, она их разделила.       Парень, откинувшись на спинку компьютерного кресла, тяжело вдохнул, устремив свои тусклые и безжизненные глаза в потолок. Воспоминания снова захватили его с головой, желая утопить окончательно…       Михаил и Ира были неразлучны с пятого класса. Парень очень хорошо запомнил то, как в середине первой четверти, в один из самых обычных школьных дней, на уроке физики неожиданно вошёл директор и объявил о том, что в их класс пришла новенькая. Закончив свою речь, он перевел взгляд на дверной проём, немного поведя рукой в ободряющем жесте. И тут же вошла она. Подойдя к директору, смущённо улыбнулась классу своей милой и завораживающей улыбкой.        — Знакомьтесь, это Ирина Крылова. С этого дня она будет обучаться в вашей школе, — потом обратился к девочке, — Ну же. Садись на свободное место, — она прошла к партам и, несмотря на то, что все парни быстро начали освобождать места рядом с собой, села рядом с ним.        — Привет, — улыбнувшись, сказала Ира, посмотрев на него своими сияющими глазами.        — Пр… При… в… Привет… — пробормотал он, смущённо улыбнувшись и нервно беря учебник в руки. Его он нечаянно уронил на пол, чем вызвал у соседки приступ тихого смеха. И в тот же момент он и осознал, что готов сделать всё, чтобы ещё раз услышать её смех.       С этого самого дня началась наша общая история. История любви.       …Была простая пятница. Тот самый день, когда понимаешь, что вот прямо после уроков можно пойти гулять по улице до самого вечера, не боясь проспать и опоздать в школу. Святые выходные, которые ждут все школьники.        — Ну, а ты что? — спросил Мишу одноклассник, пока они топали до кабинета химии.        — Что я? Я просто взял и победил, — улыбнулся он от уха до уха, — Всегда был хорош в шахматах.        — Хвастун, — пробормотал тот.        — А вот и нет, Сашок.        — А вот и да! — Саша дал смачного пинка своему другу и понёсся прямиком до кабинета, не обращая внимания на злющего Михаила, бегущего за ним со всех ног.       Проходящие мимо ученики лишь крутили пальцем у виска, наблюдая за столь привычной картиной. Два идиота нашли друг друга, как они говорили.        — Поймал! — Мишка схватил своего обидчика за шиворот прямо в дверном проёме, краем глаза уловив, что Ира, до этого спокойно сидящая за партой, обратила на них внимание, хихикнула и отвернула голову, когда заметила настойчивый взгляд с его стороны. Смутилась, наверное.        — Отпусти! Я жить ещё хочу! — кричал пойманный, весело смеясь и отбиваясь от цепких рук дружбана. К его счастью, герой пощадил его, выпуская из захвата и направляясь в сторону заинтересовавшей его девушки. Хотелось с ней поговорить, провести с ней больше времени, чтобы узнать получше. Его мечта — стать ближе к ней. И он, пускай и медленно, но движется к её исполнению.        — Я к тебе сяду, — улыбнулся Михаил, садясь к ней за парту, но должной реакции с её стороны не произошло. Просто сидела, любуясь пейзажами улицы, будто рядом никого и нет.       Урок прошёл монотонно и слишком скучно. Парню никогда не нравилось разбираться с оксидами, основаниями, кислотами и солями. Не нравились они ему. Большее удовольствие вызывала география. И предмет интересный, и учительница классная, потому что всегда преподносила тему урока с юмором. А это сейчас что такое? Учитель просто ходит туда-сюда, считывая текст из книжки, да посматривает на весь класс властным взглядом, чтобы понять, кто слушал, а кто заснул прямо на парте.        — Миш, — под конец урока, когда все уже почти разошлись, Ира подала голос, обратив свой взор на остановившегося в дверном проёме парня. Он незамедлительно развернулся, с интересом поглядывая на стоящую в двух метрах от него девушку.        — Что такое? — спросил он, дожидаясь объяснений, но ничего подобного не последовало. Она просто потянула его за портфель да дала по макушке, выбегая из класса. Он никогда такого шока не испытывал.        — Догоняй, бука! — донёсся до него звонкий смех, и всё стало понятно, как день.        — Вот как, — он хмыкнул, сорвавшись с места и погнавшись за убегающей от него особой, тоже смеясь вместе с ней. Его любимая девушка захотела особого внимания? Без проблем! Он не против поиграть в кошки-мышки…       …Злость поглощала его изнутри, будто сжигая внутренности. Кулаки невольно сжались до боли, а зубы стиснулись в зверском оскале. Он никогда не был так зол, не был любителем драк, никогда ни с кем не конфликтовал, предпочитая мирные пути решения проблем. Но вот в тот момент, когда он увидел этих подонков, посмевших поднять свою мерзкую руку на то, что ему дорого, внутри что-то щёлкнуло, сломалось, разбилось и завязалось в тугой узел боли. Он не мог оставить всё так. Его душа кричала. Кожа горела. Кулаки просили встречи с их рожами. Напросились, уроды! Пощады не будет!        — О! А ты чё припёр… — но блондин не успел договорить: кулак заткнул его надолго, заставив отлететь к бетонной стене, смачно поцеловавшись с ней спиной.       Второй подонок лишь отшатнулся назад. В его взгляде читался страх, жуткий страх за свою шкуру, а не товарища. Штаны поменяли в нужном месте оттенок, когда он встретился со взглядом Михаила.        — Кажется, кому-то пора менять подгузники, — процедил сквозь зубы Миша странным металлическим голосом.       Третий паренёк с русыми волосами, состоящий в этой мерзкой компании, лишь отшатнулся на шаг назад, боясь взглянуть в глаза разозлённого человека.        — По-моему, тебе пора заткнуться. Нас тро… двое, а ты-то один, — прошипел озверевший мальчишка, кинувшись на Михаила, — Получи! — кулак проехался прямо по щеке до носа, но впавшего в ярость Мишу это не остановило. Он просто схватил того за кисть, притянул к себе, заставив лицом поцеловаться с кулаком, а потом откинул его на второго, что так и трясся до сих пор от страха и ужаса.       Дальше всё было, словно в тумане. Он обратил внимание на зажавшуюся в углу заброшки Иру и, не задумываясь, подскочил к ней, спрашивая, как она. Та лишь покивала головой, безуспешно пытаясь сдержать слёзы и протянула руку к его лицу, вытирая текущую из носа кровь. И долго повторяла, будто молитву, «прости», пока парень просто не протянул её к себе поближе, начав гладить её по голове, как маленького ребёнка. Она прижалась к нему, словно боялась, что он исчезнет, растворится. Боялась, что это просто иллюзия, что сейчас те три хмыря до сих пор повисли над ней в попытках снять одежду и раздвинуть ноги. Она боялась, что дорогой ей человек поворотит носом и отвернётся от неё.        — Плачь, моя девочка, плачь, — шептал он ей на ухо тихим, но не менее чувственным, голосом, — Тебе станет легче, — его дыхание обжигало её ухо, кажется, достигая самого сердца, что так часто стало биться в груди, — Не бойся, я рядом. Я не дам тебя никому в обиду, — она прижалась к нему ещё сильнее, вдыхая приятный мужской аромат, столь дурманящий её голову. Кажется, в последний раз она делала это, когда они ещё были школьниками, детьми, что не знали ещё той пошлости мира, той жгучей озлобленности и мерзких желаний чужих людей.        — Поцелуй меня, — пролепетала она еле слышно, будто сделав простой мимолётным вздох. От этих слов стало невыносимо жарко, но столь приятно в душе у него, что тот без раздумий, вдохнув аромат её растрёпанных волос, опустился к лицу, опаляя уже и так достаточно красное лицо своим дыханием. Девушка, стерев кровь с его губ, подняла свои руки повыше, пропуская через пальцы приятные на ощупь чёрные волосы. Миша провёл пальцем по щеке и губам, будто дразня, хотя это был просто нерешительный жест, просьба об разрешении, которое уже было получено. Они неуверенно соприкоснулись губами. Со стороны это выглядело так невинно, что и не пришло бы в голову, что они вполне себе взрослые люди с уже серьёзными мечтами и желаниями.        — Ну же… — проговорила Ира лишь одними губами. Слишком сложно давалось ей ожидание, хотя она понимала, что это их первый поцелуй в жизни, что они сейчас похожи на двух неопытных ребёнка, что не далеко от правды, но… Но ей жутко хотелось. Каждая клеточка тела просила об этом.       Михаил и Ира задержали дыхание, приоткрыв свои рты. Они не сильно-то знали про то, как правильно следует это делать, но их это сильно не волновало. Они просто действовали так, как им твердило сердце. Их языки изучали друг друга, сплетаясь в каком-то танце. Слюна вместе с его кровью стекали с их подбородков. Был привкус железа и мяты. Довольно странная комбинация.        — Хах… — воздух в лёгких предательски закончился, заставив обоих прекратить поцелуй. И вот. Они в заброшенном здании, сидя на грязном полу, пытались отдышаться, жутко краснея от испытанных ощущений. Им это сильно понравилось, и желание повторить никуда не ушло.        — Я… — начал Миша, всё ещё хватая ртом воздух, — люблю тебя…       Девушка ещё сильнее покраснела, хватаясь за своё горячее ухо прохладными пальцами руки и вытирая слюну с подбородка.        — Никогда бы… — Ира подняла свои искрящиеся от счастья глаза на него, — не подумала, что… столь важное событие… случится в таком месте… и при недавних событиях, — кое-как сказала она, мечтая поскорее восстановить дыхание, — Я тоже… люблю тебя, бука.        — Мы с тобой явно… не романтики, — захихикал Михаил, наблюдая за тем, как уголки её губ слегка поднимаются вверх, — Я знаю, что обычно принято говорить… какие-либо сопливо-розовые речи в такие моменты, но… — поймал ехидный взгляд возлюбленной, которая уже поняла к чему он ведёт, — Я просто скажу, что теперь… от венца и наших будущих детей ты не отвертишься.        — Хфп, — забавно надула она свои щёки, — Кто ещё из нас не отвертится? — красноречиво посмотрела на тут же приподнявшего бровь парня…       Кто бы мог подумать, что жизнь столь несправедлива? А ведь они уже полным ходом готовились к свадьбе, познакомились с родителями друг друга, обсуждали всякие планы на будущее. Оба были счастливы, излучали тепло и свет лишь одним своим присутствием, что многим становилось завидно их отношениям. А в итоге?       Михаил до сих пор себя проклинает за то, что уехал тогда в соседний город, чтобы купить некоторые вещи, которые не продавали у них. Всё было ради свадьбы, но если бы он знал, что может произойти, то послал бы всех к чёрту с их планами и остался бы со своей будущей женой, отключив её мобильный телефон, чтобы никто не мешал.       Несчастный случай. Сколько в этом слове значимости для него. Если бы Ира не пошла со своими подругами выбирать свадебное платье, то ничего бы не произошло, но винит он всё равно себя. Виноват, не углядел, не уберёг. От самобичивания лучше не становилось. Да и как можно исправить ситуацию? Эта девушка всегда была храброй и непредсказуемой особой, за что он её в общем-то и любил, но вышли эти два качества ему боком. Ира жа просто не могла не помочь, зная, что кому-то грозит опасность, вот и выбежала на проезжую часть, чтобы спасти глупого четырёхлетнего ребёнка, что погнался за укатившимся мячом. Не повезло, что в тот момент по дороге ехал грузовик с сонным водителем. Удар. От мячика не осталось практически ничего. Ребёнок же отделался несколькими синяками да царапинами. А Ира…       Михаил открыл дверь, долго не решаясь этого сделать. Не хватало духа. Не хотелось видеть того, что предстояло. Это причиняло жгучую боль.        — Чего ты такой кислый? Будто это тебя грузовик сбил. Жива же. Уже счастье, — хихикнула Ира, наблюдая за постной рожей своего жениха. Как всегда шутит. Шутит тогда, когда по идее этого невозможно сделать.       Миша прищурил свои глаза, присаживаясь на стул. В больнице как всегда воняло спиртом. Белые стены. Никаких ярких цветов, словно здесь это запрещалось.        — Я… — сжал он кулаки, смотря ей прямо в глаза и ощущая то, как предательски стало расплываться перед глазами. Он не хотел плакать. Не хотел же.        — Я пойму, если ты не хочешь себе такую обузу. Ты молодой, у тебя ещё всё впереди. Зачем тебе калека? Найди себе здоровую, — всё так же улыбаясь, говорила она, хотя взгляд был грустный, наполнен болью и ненавистью к самой себе, — Например, Ольга Зайцева. Она же за тобой с шестого класса бегала да и сейчас не перестала. Хорошая девушка.       «Мужчины не должны плакать!» — говорил когда-то отец Михаилу. Не должны? Но сердца так обливается кровью. Слёзы ручейками пробегают по щекам, обжигая их, словно это не просто солёная вода, а огонь.        — Уходи, — пролепетала она, поворачивая свою голову в другую сторону, чтобы не видеть его, — Я не хочу, чтобы ты запомнил меня именно так, — и сама расплакалась, едва удерживаясь от всхлипов. Она хочет выглядеть невозмутимо, не хочет быть слабой в его глазах.        — Я люблю тебя, — прошептал Миша, наклонившись к ней поближе, чтобы соприкоснуться лбами, — И я буду с тобой и в горе, и в радости. Для меня ты самая лучшая девушка на свете, с которой я хочу прожить всю свою жизнь, — соприкоснулся носом, вытирая рукой её слёзы и те капли, что упали с его подбородка и щёк, — Хочешь ли ты того же? Я знаю же, что хочешь, — и начал целовать её щёки, слизывая появляющиеся слёзы, — Признайся же в этом.        — Люблю, но я… — договорить Михаил ей не дал, заткнув слишком трепетным и нежным поцелуем, от которого бы, наверное, подкосились бы ноги, если бы могли.        — Не это я хотел услышать, бука, — прошептал он ей на ушко, слегка укусив его, заставив жутко краснеть девушку.        — Да, — пролепетала она, протянув ладонь к его щеке и наблюдая за тем, как он накрывает её своей, блаженно прикрывая глаза от тепла близкого человека.        — И это правильный ответ, — приблизился он к ней, чтобы украсть ещё один поцелуй, но был остановлен девичьей рукой, что прикрыла его губы.        — Ты хочешь, чтобы нас здесь застукала за этим делом медсестра? — недовольно проговорила Ира, — Она постоянно ворчит, что сюда ходит какой-то пьяный мужчина, поющий нелепые, по её словам, серенады о вечной любви под окном. А что будет, если она нас вот так застукает?        — Во-первых, пусть она завидует молча; во-вторых, мои серенады были не так уж и плохи, — промурлыкал он ей в ладошку, убирая её от своего лица.        — Что?! Так это… — меткое попадание прямо в губы, заставившее Иру недовольно выдохнуть прямо при поцелуе.        И не имеет значения, что потом к ним придёт эта самая медсестра, прерывая их идиллию своим ворчанием. Всё равно даже, что она попытается выгнать наглого жениха. Нисколько не волнуют заинтересованные взгляды других больных, подсматривающих за их воркованием. Всё это не столь важно, как-то, что их ждёт впереди. Да, будет трудно. Да, будет больно. Но они вместе, а это самое главное. Пусть осуждают бывшие одноклассники, с которыми не задались хорошие отношения. Пусть кусают ногти девушки, которые хотели украсть у Иры её любовь. Пусть! Они смогут справиться со всем, перешагивая через эту гадкую несправедливость жизни.