Однажды после Охоты

Марку было шестнадцать, когда его изгнали в земли Дикой Охоты. Мальчик, самый старший на тот момент из семьи Блэкторнов, был изгнан Конклавом из-за своей сущности: наполовину — фэйри, на другую — Сумеречный охотник. Никто не думал о судьбе, которая ждёт его там, кроме собственной семьи. Но не в их силах было остановить изгнание. Долгие годы Марк Блэкторн скакал по небу с Гвином — предводителем Дикой Охоты и другими охотниками, и за всё это время не проронил ни одного дружеского слова. Друзей он найти не смог, но любовника — вполне. Кьеран был изгнан собственным отцом в Дикую Охоту. Он был принцем Фэйри — надменным, хладным, стойким и до ужаса самовлюблённым, как и все сородичи его вида. При первом появлении Кьерана на новых землях Марк поглядывал на него искоса, потому что его внешность очаровала до кончиков пальцев. Высокие скулы, разноцветные глаза — серебряный и чёрный, иссиня-чёрные волосы, меняющие цвет в зависимости от настроения. Эту деталь он узнал позже, однако цвет дневной морской волны — светло-голубой, почти белый, появлялся у Кьерана редко. Тот почти никогда не смеялся и не был счастлив, пока не постиг счастья в диких землях Гвина. За неповиновение принимать лишь одну свою сущность — сущность Фэйри — другим Охотникам — Марк поплатился собственной кожей и кровью. Его выпороли так жёстко и мучительно, что непрерывно кровоточащие раны заживали долгие месяцы. Однако сгладить шрамы с годами смог Кьеран, который подошёл к нему тогда. Сперва он проявил надменное сожаление, застав Марка врасплох. — Как жаль, — говорил он тогда. — Эти шрамы останутся у тебя на всю жизнь. И Марку было всё равно. Там, в землях свободы и скачек, дикой и свободной жизни, ему было плевать. Никому не было и малейшего дела до его красоты. Тот момент сблизил Кьерана и Марка. С тех пор Охотники скакали по небу вместе, — и только — а после — спали вместе под открытым небом на влажной траве, усыпанной россыпью отражающихся звёзд. — Ты прекрасен, — сказал однажды Кьерану Марк. Они лежали на поляне, кроны деревьев которые отдавали тенью от луны на землю. Вокруг — прекрасные кусты с цветами, названия которых не описать человеческим языком. Они просто были прекрасны и почему-то Марк невольно сравнивал их с Кьераном — таким же великолепным и неутратившим свою красоту даже при грубой работе Охотника. — Марк, — Кьеран повернулся к нему и привстал на локтях. — Марк Блэкторн. Слова заставили Марка насторожиться, но не более, чем из интереса. Он знал, что их отношения, которые, по сути, нельзя назвать отношениями в прямом смысле понимания, были крепки. Нить, связывающая этих двоих, была донельзя прочна. — Ты мне нравишься. И я люблю тебя. Все на свете — и Сумеречные охотники и обитатели Нижнего мира знали, что Фэйри не способны лгать. Однако говорить загадками — их стихия. Говорят, что они лгут тогда, когда не лгут. Но сейчас Кьеран говорит прямо и без заминок. Признавался Марку в искренности своих чувств и отдавал своё сердце полукровке. — Кьеран… — прошептал Блэкторн, шумно вдохнув воздух. Он повторил позу Кьерана и потянулся к нему. Накрыл своими губами его и ощутил вкус миндаля и полуночных звёзд. Принц ответил ему нежным поцелуем, но спустя некоторые секунды углубил его, касаясь влажным языком внутренней стороны щеки Марка. Тот застонал от сладострастного желания. И Кьеран всё сразу понял. Они понимали друг друга с полуслова, а то и больше — вовсе без слов. Они не медлили с этим. Если желание накатывало на одного, то другой был уже готов. Деревянные доспехи давно были сняты, поэтому одежды на них осталось по минимуму: короткие шорты да шёлковая футболка с длинными рукавами. Одежда Марка слишком быстро оказалась где-то вне, однако чистокровный Фейри, коим был Кьеран, не торопился стянуть с себя одежду. Ему понравился взгляд, который кинул на него Марк: неудовлетворённый, вопрощающий и желанный. — Позволь сегодня мне показать тебе, какими нравами обладают Фэйри королевской крови, — растянуто сказал Кьеран, прожигая взглядом возлюбленного. Эти двое никогда не определяли свои позиции. Оба наслаждались друг другом, уступая доминирование, менялись; сплетались, словно корни древних ив. Но сегодня Принц решил удостоить Марка особым вниманием. И нежность разливалась в его разгоряченной крови, переплетающаяся с грубостью предстоящего. — Разве ты ещё не?.. — Марк не успел осознать, что сказал. И понял это слишком поздно. Говорить Фэйри, что они недостаточно в чём-либо старались, даже если это было очень давно, равно подписке смертельного приговора. Однако Кьеран лишь улыбнулся краешком губ, ожидая ответа Блэкторна. — Да. Краткий ответ удостоил Принца. Он всё ещё был в одежде и не торопился её снимать. В то время, как Марк был уже нагим. И в этом водовороте чувств и обстановки, усталости сегодняшнего и предыдущих дней он казался божественно-красивым. Чертовски привлекательным для Фэйри. Последовал краткий поцелуй, яростный и страстный, предвещающий начало. Марк потянулся пальцами к одежде Кьерана, однако тот предострегающе покачал головой и сжал запястье в своих ловких и длинных пальцах. Повалил Марка на пьяняще-ароматную траву с отблеском луны; и завёл оба его запястья над головой, крепко сцепив хватку пальцами одной руки. Вторая одновременно тянулась к шее Марка, его груди, исследуя все шрамы. Все до единого, не пропуская ни одного, были удостоены внимания гладкого и равномерного касания. Метки охотника выцвели и, если не приглядываться, не были заметны вовсе. Но они были. И Кьеран с заминкой обвёл некоторые пальцами, зачарованно смотря на остатки следов стило. Эти, на первый взгляд, безобидные касания и ласки, вызвали в Блэкторне бурю раннее изведанных эмоций, но накатывающих, словно в первый. Тело отозвалось искренне, покрывшись табуном мурашек, а с губ сорвался еле уловимый стон, который не пролетел мимо чутких ушей Фэйри. На это Кьеран лишь улыбнулся, спуская руку ниже; совсем слегка обводя кончиками пальцев тазобедренные кости возлюбленного. За время диких скачек на Охоте Марк порядком исхудал и кости его выпячивались, давая больше простора для ощущений. — Кьеран, во имя Ангела… — прошептал Марк, откидывая голову назад. Он прикусил нижнюю губу, испуская сладкий стон, когда Кьеран опустил руку чуть ниже, касаясь стоящего члена. Эти двое упивались и пьянели друг от друга. Самые обыденные ласки заставляли их заводиться и желать друг друга до боли в теле; даже не от возбуждающей, а, скорее, нуждающейся почувствовать отголосок другого. — Не всё так быстро, Марк Блэкторн, — надменно пророкотал Кьеран. И он действительно не торопился, заставляя полукровку биться в сладострастных агониях до такой степени, что смазка стекала вдоль члена и касалась низа живота. Если бы не чёртова гордость, что была внедрена в половину крови Фэйри в теле Марка, он бы давно молил о пощаде. Чтобы Кьеран вошёл в него, перестав мучить. Но сейчас он понимал, что должен удовлетворить Принца, хотя вовсе не прилагал усилий для достижения цели. Он наслаждался моментом. Фэйри, всё еще крепко сжимая оба запястья Марка над его головой, приспустился, едва касаясь губами ледяной кожи на животе. Провёл языком вдоль тазобедренной кости, устремляясь к основанию члена. И взял его в рот, бесцеремонно грубо и быстро. От смены ощущений Марк готов был кончить прямо сейчас, но от этого его удержала до боли грубая хватка Кьерана в запястьях. Он впивался коротко стриженными ногтями в кожу, оставляя кровавые следы, заставляя чувствовать самый разный спектр эмоций. Ведя головой вверх и вниз, поочерёдно переминая язык и обхватывая член губами, Кьеран почти добился финала. И резко отстранился, вызвав у белокурого Блэкторна стон удовольствия вперемешку с неудовлетворением. Обоим было мало. Слишком мало. Кьеран без затруднений одной рукой помог снять себе укороченные штаны. И картина, представшая перед Марком, чуть ли не лишила его рассудка. Не из огромного желания удовлетвориться от ласк самого Принца Неблагого Двора, нет. От горького градусного процента Фэйри: все до единого знали, что они обладают даром затуманивать разум любого существа; накладывать чары и иллюзии; заставлять желать и быть желанным. Но краем сознания Марк понимал, что всё это — реальность. И Кьеран перед ним вполне осязаемый: почти раздет, не считая шёлковой рубахи. Пальцами второй руки он готовит Марка к акту: сначала касается до дикости узкого колечка пальцами, бережно разрабатывая, открывая. Проникая внутрь, где Марк был слишком горяч, нежели снаружи. И получает свою награду в виде громкого стона, когда входит второй, а следом — третий, пальцы. Кьеран понимал, что с этим тянуть не стоит и, поняв, что Марк готов, пристроился между его ногами. Вошёл он резко, грубо, без церемоний и возможности привыкания. Движения не были плавными, отнюдь нет. Сегодня Фэйри показывал шкуру надменного и себялюбимого Принца, не думающего о других. Но он думал. Думал о Марке. И тот прекрасно понимал, что в другой обстановке Кьеран бы не позволил себе такие вольности. Пальцы до взаимной боли в обоих парах рук сжимались в хватке. Кьеран не отпускал запястий Марка, а Марк царапал траву короткими ногтями. Слишком много дыхания. Слишком. Глубокого и разгорячённого. Они оба готовы были кончить, ибо пьянящее занятие любовью туманило разум двоих. Всё вокруг плавилось, когда оба представителя расы Фэйри затихли. Лишь отголосок стонов, принадлежащих двум голосам, смолк спустя секунды.