Шаг за шагом

Все-таки не успел Махмуд-хан изучить Голубку как следует. Иначе понимал бы, что ограничивать ее деятельную натуру — только себе во вред. Вдобавок ко всему он опрометчиво сослал Анну в гарем, чем только подстегнул ее активность и неуемную фантазию. Продолжай она жить в своей комнате, переворота, который произошел в гареме, скорей всего, не случилось бы. Но все получилось так, как получилось. После долгого хлопотного дня ужинать Анне совсем не хотелось — притом что весь день она пыталась так или иначе встретиться с султаном, аппетита нагулять так и не сумела. Встретилась, называется! Поговорила!.. В то время как другие девушки старались утолить свой голод (правда, без особого удовольствия), она все плакалась Айпери на неудачные попытки разжалобить Повелителя. Красавица-турчанка слушала ее с мягкой улыбкой, своим женским чутьем понимая настоящую причину расстройства Анны. Голубка, пожалуй, так и легла бы спать голодной, не появись перед ней Хошьяр-султан. Та по обыкновению не смогла пройти молча мимо ненавистной учительницы, в очередной раз явив всю желчность своего характера, и девушка, скривившись вслед ехидне, взялась за еду. Однако после первой же ложки скривилась снова: то ли суп сам по себе был настолько отвратительным, то ли от ядовитых слов султанши вдруг скис, но есть его было невозможно. Удивили девушки, никак не протестующие против подобной пищи. Оказалось, что те уже жаловались главной калфе, да только их жалобы не приняли в расчет. Но Анна была не намерена мириться с таким положением: если уж ей запретили давать уроки правителю, то она не прочь направить освободившуюся энергию на наведение порядка в гареме. После ужина бунтарка собрала всех девушек в кружок и провела с ними воспитательную беседу, призывая высказать свое недовольство Джеври-калфе. Всем вместе! В конце концов, они тоже жили во дворце и имели право слова. Недоброкачественная еда оказалась не единственной причиной возмущения женщин: матрацы, на которых им приходилось спать, также давно требовали замены. Вот только открыто выступить против привычных порядков обитатели гарема боялись. Боялись, что их накажут, что станет только хуже. Им явно не хватало направляющей силы в лице прогрессивно воспитанной и бесстрашной Анны. Не без труда, но ей все-таки удалось убедить остальных девушек в необходимости проведения реформ в гареме. И вот настал день великих свершений! Наутро, как ни призывала Джеври калфа наложниц султана позавтракать, ни одна из них не сдвинулась с места, продолжая сидеть на ступенях лестницы. На требование начать работать все они также бездействовали и безмолвствовали. Пришлось поинтересоваться причиной не свойственного им ранее непослушания. В ответ на свой вопрос Джеври услышала целый ряд претензий. Некоторые из них, надо сказать, были достаточно справедливыми. Амбер-ага стал активно поддакивать, когда речь зашла о поваре, но упрямая, не менее других женщин, калфа ни в какую не желала с этим соглашаться. Прекрасно понимая, чьих рук это дело, она решилась на маленькую хитрость и приказала приготовить побольше пахлавы, надеясь подкупить девушек сладостями. Внезапно получившие выходной день обитатели гарема вовсю развлекали себя песнями, продолжая свою сидячую забастовку. Это безумно злило главную калфу, но забавляло Амбера. Глядя, как женщины сидя пританцовывают в такт льющейся из их уст песни, он забывал о своей роли строгого евнуха и подключался к веселью. Только суровый взгляд калфы вынуждал его вернуть себе степенный вид, но это удавалось ему с большим трудом. И лишь на время. Наконец принесли подносы со свежей пахлавой. Ее запах заполнил все помещение, заставляя сжиматься пустые желудки и дурманя головы женщин, с голодным блеском в глазах посматривающих на румяную, залитую шербетом выпечку. Спонтанный бунт грозил завершиться, так и не достигнув намеченной цели. Вот только Джеври-калфа не учла серьезного настроя учительницы. Анна разве что по рукам не била особо безвольных девчат, чтобы они не поддавались на столь дешевую уловку. - Если сейчас сдашься, потом всю жизнь будем есть невкусную еду, - убеждала она пухленькую наложницу, которая оказалась самой слабой и уже тянулась за вкусным угощением. И девушка, собрав в кулак остатки своей воли, прислушивалась к разумным доводам учительницы. Не обошлось и без Амбера: как он мог устоять перед сладостями? Но стоило ему только взять в руки кусочек ароматной пахлавы, от которой отказались все остальные, как его пронзили два десятка пар готовых его испепелить глаз, и он не без сожаления вернул лакомство обратно, с трудом демонстрируя свою солидарность с голодающими. После чего поспешил ретироваться вслед за калфой и остальными евнухами — его выдержку вновь подвергли серьезному испытанию. А девушки продолжили петь свои песни: надо же было чем-то заглушать чувство голода. - Повелитель, прошу прощения… наказание Анны еще не закончилось? Может, переведем ее в комнату? - уставшая бороться с распоясавшимся гаремом Джеври-калфа решилась побеспокоить Повелителя. Женщина чувствовала себя ответственной за весь гарем перед султаном, и ей было ужасно стыдно, что она не справилась со своими обязанностями, но и промолчать в этом случае не имела права. - Значит, она и там не успокоится. Что она опять натворила? - сердце владыки мира защемило, стоило ему вспомнить непослушную Голубку. - Творит все, что ей вздумается, Повелитель, - продолжала жаловаться сбитая с толку неподобающим поведением женщин калфа. - За два дня нарушила весь наш порядок. Подучила всех наложниц, и теперь они объявили голодовку. Не работают и не ходят учиться. Сидят и целый день песни распевают. Возмущение захлестывало Джеври до краев, а Махмуд-хан, слушая ее, вдруг ухмыльнулся. И как он только мог предположить, что сумеет успокоить Анну, лишив ее личной комнаты? Его Голубка не угомонится, скорее перевернет все с ног на голову. - Почему? - вернулся он к разговору с калфой. Джеври рассказала ему о требованиях наложниц. - Они и раньше говорили все это, но я и не думала, что дойдет до такого. Это все из-за учительницы. Когда же Повелитель поинтересовался у нее, что она сама думает насчет повара, лукавить старшая калфа не стала, признав, что готовит повар не очень хорошо. Не стала лгать и про старые продукты. - Но если я буду слушать их и делать, что они говорят, потеряю авторитет в гареме, меня никто не будет слушать. - Да, нелегко быть Джеври-калфой, - как-то особенно доверительно произнес Повелитель, подходя к ней ближе. Он безгранично доверял этой умной и смелой женщине, некогда спасшей его от смерти, и был уверен, что она в силах справиться с недовольными обитателями гарема. Бедная калфа, однако, осмелилась еще раз попытать счастье и уговорить Повелителя перевести Анну в ее комнату, но он был непреклонен: время даровать Анне прощение еще не настало. Лишь с уходом верной придворной Махмуд-хан позволил себе снова улыбнуться, вспоминая проделки неугомонной учительницы. Разговор с Повелителем мало чем помог Джеври-калфе. Пришлось мудрой женщине самой принять решение и пойти на компромисс с мятежным гаремом. Переговоры с учительницей заняли немного времени: два из трех требований калфа сочла разумными и приняла их, а вот менять время ночного сна сочла неуместным. Обитатели гарема во главе с Анной упорствовать в этом вопросе не стали. Главного своей голодовкой они добились: им было обещано изменение рациона и замена матрацев.