На границе рассвета.

Когда-то давно, когда все Боги жили в мире и гармонии, а Солнце и Луна встречались лишь на рассветах и закатах, старые хранители двух небесных светил решили, что пришло их время оставить свой пост и дать дорогу своим преемникам. Сунён – молодой хранитель Луны, озорной парень, с небесно-серебряными волосами, что неаккуратными вихрами спадают на лицо мальчишки, пряча хитрые глаза, оставляя только улыбку яркую, что отражает свет тысячи звезд на ночном небе. Еще в раннем детстве Сунён любил выходить после заката, на черное, усыпанное тысячами блестящих камней небо, провожая взглядом спину старца, что являлся хранителем Солнца многие тысячелетия. Пока старый хранитель Луны объяснял что-то, что может пригодиться Сунёну в будущем, маленький сорванец прыгал от одной звезды к другой, маленькими ладонями прикасаясь к каждой, заставляя мерцать и переливаться разными цветами. Старый хранитель лишь тихо смеется, наблюдая за мальчишкой, что растил с самого появления его на свет и лишь ладонью машет созвездию Большой Медведицы, когда та с подозрением смотрит на то, как Сунён подходит к ее медвежонку, желая поиграть. Так, мальчик-хранитель находит себе верного друга. Каждый закат, этот сорванец стремится скорее оказаться на небосводе, чтобы скорее увидеть Малую Медведицу, погладить ее по холодному носу и потрепать за белую, почти прозрачную шерсть, с которой так красиво сыпется звездная пыль, а на рассветах, обнимать долго и зарываться носом в пушистую гриву, обещая, что на закате он снова вернется и они будут играть вместе. Однажды, в одну из ночей, когда Солнце, по праву, может задержаться на небосводе чуть дольше, Сунён замечает маленького мальчика рядом со старцем, его светлые, залитые солнечным светом волосы,едва прикрывали лоб, а светлые брови были нахмурены, лицо его казалось серьезным, не по годам. Сунён подбежал ближе и протянул мальчику руку, разглядывая его лицо вблизи. Аккуратные черты лица казались мягкими, глаза яркого, песочного цвета, а по всему лицу россыпь рыжих веснушек, мальчик явно был поцелован солнцем с самого появления на свет, да только взгляд хмурый, а маленькие губы поджаты, из-за чего вовсе исчезли с лица. - Привет, - не унимается Сунён, все так же стоит с протянутой вперед рукой и смотрит, улыбаясь ярко, отчего его глаза исчезают, превращаясь в черные полумесяцы, но мальчик все так же стоит и смотрит лишь, пряча ручки за спиной, - Меня зовут Сунён, я будущий хранитель Луны, - произносит с детской гордостью, чуть поднимая подбородок, но после смеется задорно, заставляя старых хранителей улыбнуться, - Как тебя зовут? - Его зовут Джихун, - отвечает хранитель Солнца, а мальчик поднимает на него свой взволнованный взгляд, - Прости малыш Сунён, он все еще слишком застенчив, - улыбается старец и треплет по волосам лунного мальчишку. - Ох, вот так, - опускает голову Сунён, но после, сразу снова загорается улыбкой, - Тогда мы обязательно подружимся, - с уверенностью заявляет мальчик, - Увидимся на рассвете, Джихун! Но тот ничего не отвечает, лишь глазами хлопает, а после, разворачивается и быстрыми маленькими шажками уходит в сторону горизонта, пару раз оборачиваясь, чтобы убедиться, что старый хранитель Солнца идет следом, забирая с собой дневной свет и окрашивая небо в алый цвет, чтобы после, ночь своими широкими кистями закрасила яркое полотно черной краской, пока хранитель приносит с собой лунное сияние, что белым светом затапливает небосвод, а его, пока, совсем еще юный, приемник, зажигает яркие звезды и снова убегает играть с Малой Медведицей. Но только в голове у маленького мальчика вместо привычных историй от большой и пушистой медведицы, лишь образ Джихуна, его хмурое лицо и яркие глаза с веснушками на носу, а мысль, занимающая детский разум одна: как же ему подружиться с хмурым будущим хранителем Солнца? Время порой летит слишком быстро, бесчисленные попытки добиться успеха в налаживании контакта провалились, почти не успев начаться, на самом то деле. Джихун какой-то слишком закрытый и если сначала, в детском возрасте он просто игнорировал Сунёна, то спустя много лет, кажется, на его лице стала красоваться еще и неприязнь, хотя, возможно, молодому хранителю Луны это все кажется, но почему тогда зубы у него от злости чуть не крошатся, когда на границе заката, хранитель Солнца лишь кивком приветствует его и после, развернувшись – уходит, забирая с собой дневную жару и темно-бордовым мажет по горизонту, оставляя Сунёна одного, посреди пустого небосвода, на который только-только начинают зажигаться озорные звезды. К юному хранителю подходит малая медведица и прохладным носом тычется в его раскрытую ладонь, а после, ложится подле его ног и Сунён как тогда, еще будучи ребенком, садится рядом, поджав ноги под себя и все еще смотрит на уже темный горизонт, краем уха слушая новые истории, которые, увы, не способны вытеснить из головы хранителя Луны образ Джихуна и его молчаливую натуру, которую, жуть, как хочется разгадать. Ему думается, что этот невысокий, светловолосый юноша, таит в себе столько, сколько самому Сунёну даже представить сложно, хотя парень он далеко не глупый, возможно, стоит взглянуть чуть глубже, пробраться ближе, сквозь ту стену, которую выстроил вокруг себя Джихун, и разглядеть на дне песочных глаз ночное небо, с миллионами звезд.. Он так и сидит, рядом с медвежонком, упершись взглядом вперед, в голове рисуя образ парня, светлого и чистого внешне, но неизведанного внутри, даже одним глазком не взглянуть, как ни старайся, хитрый взгляд и брови сведенные к переносице, усыпанные вокруг рыжими пятнышками, останавливают, заставляя застывать перед хранителем непонятным изваянием, а после, покидать свой пост и снова ждать тех нескольких минут, в надежде на то, что Джихун именно в этот раз позволит подойти ближе, не физически, ментально, ведь если хорошо подумать, то Сунён, по сути, его голос слышал всего пару раз, да и то, вскользь и мельком, без возможности запомнить. Эта мысль не дает ему покоя. Почему хранитель Солнца молчит? Может он дал обет или же вообще, с рождения немой? Это так грустно, наверное, думает Сунён, как оказывается вслух, потому что из всех глубоких мыслей, его вырывает высокий, складный, но чуть грубый голос: - Я не немой, Сунён, - и хранитель Луны застывает в той же позе, в которой сидел, лишь, кажется, каждая мышца в теле напрягается настолько, насколько может, парень чуть не звенит от неловкости ситуации, но его, слава Богам, отпускает и он поднимается на ноги, выпрямляясь резко и кажется, стоит ближе к хранителю Солнца, чем тот позволяет обычно и тот действительно, почти сразу же отступает назад, опуская глаза вниз и своим привычным жестом убирает руки за спину, сцепляя ладони в замок. - И давно ты так стоишь? Я время прокараулил, что ли? - тушуется Сунён под пристальным взглядом и все еще под гнетом всеобъемлющей неловкости, но достоинства и лица не теряет и на его губах, вскоре, расцветает улыбка, превращающая глаза в полумесяцы. - Нет, все в порядке, - Джихун смотрит на горизонт и просто игнорирует первый вопрос, а хранитель Луны сделал вид, что действительно задал его чисто для приличия, а не для того, чтобы узнать, насколько много успел услышать парень, - У нас еще пара минут в запасе. К сожалению для Сунёна, юный хранитель Солнца, снова отворачивается от него, вглядываясь в розовое марево, расстилающееся над землей, пробуждая ее и наполняя жизнью, предвещая новый, полный суеты и работы, день для людей. Хранитель Луны еще долго сомневается по поводу того, стоит ли поднимать эту тему и начинать их общение именно с таких слов, но сегодня, у них впервые завязался диалог, правда, весьма неловкий, в частности, для самого парня, именно поэтому, он все же решается на вопрос: - Джихун, - он поворачивается всем телом к юноше, тот в ответ лишь чуть наклоняет голову в его сторону, - Почему ты ни разу не говорил со мной? - спрашивает растерянно и, кажется, застает этим вопросом хранителя.. Врасплох? У него глаза едва заметно округлились, но вопрос, повисший в воздухе, так и остался без ответа.

Настает новый день, Солнце понемногу поднимается из-за горизонта, но чуть бледнее, чем обычно, пока Луна плавно уплывает вниз, а на ней, голубоватым пятном, силуэт парня, с поникшей головой.