С первой на третью

В автобус Санада влез одним из первых и занял место на заднем ряду. Запихал под кресло небольшой рюкзак с ланчем и водой, достал и размотал наушники. Ночью он плохо спал — проблемы с ногами никуда не делись. Сейчас начнется галдеж, хорошо, что у девчонок отдельный автобус. И как только тренер умудрился выпросить целых два. Рядом сел Хирахата, и утро окончательно стало добрым. Хирахата точно не будет донимать его болтовней и даст выспаться. Санада повернул голову и посмотрел в окно. Райчи делал вымышленные замахи, рассекая руками воздух. Санаде казалось, что в последнее время Райчи его игнорировал, а тут вдруг взял и написал про палатку. Санада расстроился, что палатки у него нет. Ему до сих пор было немного стыдно за его поведение в начале, свидетелем которому Райчи становился несколько раз. Хотелось что-нибудь сделать хорошо и правильно. Будто бы Райчи думал о нем плохо — нет, конечно, Райчи был совсем не такой человек. Санада вздрогнул, Райчи смотрел на него снизу вверх сквозь оконное стекло. Санада бы соврал, сказав, что у него не ползут мурашки по коже от того, как Райчи смотрит. Он помахал рукой, Райчи засуетился и скрылся из поля зрения. Ему бы в жизни столько смелости, сколько на поле. Санада улыбнулся своим мыслям и закрыл глаза. Он уснул раньше, чем автобус тронулся с места, а проснулся, когда Хирахата тряс его за плечо и говорил: — Вставай. Санада выдернул наушники, поглядел в окно. В лес уходила тропинка, за зеленью белело небольшое здание в один этаж. — Приехали? — уточнил он. — Уже? — Мне бы так вырубаться, — завистливо протянул Арима, обнимая спинку кресла перед ним. — Всю дорогу укачивало. — Знал бы, что у тебя такой слабый желудок, не сел бы рядом, — Хаякава потянулся, разминая шею. А потом крикнул: — Кто последний, тот спит на улице. И ломанулся по проходу, расталкивая всех, кто вставал со своих мест. Просочился в дверь, которую только открыли, и бегом рванул по тропинке. Следом за ним бежали девчонки с инструментами за плечами. Многие рванули за ними, раскачивая несчастный автобус туда-сюда. Санада с Хирахатой вышли последними, к тому времени на парковке остались только тренер и Сузумеда. — Не вижу ничего плохого в совместном проживании, — возражала она. — Ты сумасшедшая, — говорил тренер. — Никакого соседства, я тут куратор или кто. Да мне башку оторвут. Пришьют и оторвут снова. И будут повторять, пока не надоест. Сузумеда всплеснула руками, бросила на Санаду быстрый взгляд и пошагала по тропинке, грозно размахивая сумкой. — Я так понимаю, мы спим на улице? — спросил Хирахата. Тренер хлопнул его по плечу. — Люблю твою сообразительность. Домик и правда оказался небольшой. Хаякава распинался о несправедливости, укладывая свои вещи обратно в сумку. Две спальни, ванна, кухня и столовая с телевизором — если бы клуб был один, вполне хватило. Но вариант не взять с собой в тренировочный лагерь девчонок даже не рассматривали. Санада устроился на крыльце. На опушке возводились одна за другой палатки. Чуть дальше, в сторону реки, протянулось самодельное бейсбольное поле. Экстра-эконом. Впрочем, разве не здорово даже такое. У Санады палатки не было, и он рассчитывал либо прибиться к кому-нибудь, либо переночевать в одном спальнике на веранде. Стояла июньская влажная жара. В это время года в Токио можно было пытать грешников, но на природе дышалось легче. Санада глубоко вдохнул и вытянул ноги, ловя последние последние минуты отдыха. Тренировка уже привычно проходила под музыку. Санаде казалось, что его жизнь натурально превратилась в мюзикл. Иногда он представлял партии каждого. Хирахата пел бы что-то торопливое на фоне огромных часов. Тренер в кепи затягивал сигарету в антураже Америки промышленного бума. Мишима хорошо вписался бы в средневековье: замки, войны, пот и кровь. Сузумеда бы пела песню из Ла-ла-ленда. Райчи. Райчи было так трудно представить поющим и танцующим. Сколько Санада ни воображал, ни один образ на Райчи не примерялся. Тот сам был таким полным цельным образом, что вокруг него стоило раскрутить собственную вселенную и поставить представление только про него. — Санада, не спи, — рыкнул тренер. Санада понял, что уже с минуту готовится к подаче, катая между ладоней мяч. Акиба терпеливо ждал. Санада размялся фастболлами, а потом перешел к своим фирменным подачам. Райчи топтался неподалеку и бросал в его сторону однозначные взгляды. — Хочешь поотбивать? — спросил Санада. Тот смутился и кивнул. Тренер крикнул: — Райчи, а ну-ка разогрей его, а то мячи еле летят. Райчи принял стойку. Вся его поза была сплошной призыв. У Санады все сжималось внутри, когда Райчи выходил против него. Ему нравилось это ощущение, то, как чужая энергия долетает до горки, преодолевая метры, и приятно покалывает живот. Подготовка к фестивалю и репетиции с Сузумедой и Мишимой ни разу не дали ему забыть то чувство после матча в роли капитана, то желание играть с Райчи вместе, стоять с ним в одном ряду. Наоборот вся эта музыкальная суета разгоняла еще больше. У него получалось петь, получалось играть, получалось хотеть делать что-то важное и идти куда-то. Неужели он и правда сможет разделить чью-то большую мечту или даже сделать ее своей. — Покажи мне свою лучшую подачу! — попросил тренер. Санада не заметил, как затихла музыка. Наверное, потому, что когда она затихала в реальности, то продолжала играть в его голове. Девчонки выстроились в ряд — Санада считал, что на самом деле им не интересно, но таким образом они отдают честь за помощь. Райчи, напряженный, как струна, стоял, готовый принять эту самую его лучшую подачу. Страшновато. Не страшно, а именно страшновато — вот как было Санаде. Он размахнулся, и мяч полетел вперед. Райчи задел его чуть, отправив в фолл. Замахнулся на следующую, но не вытянул. Справился только с третьей. Выдохнул: — Ах! Будто сделал что-то невероятное. Всего-то отбил подачу Санады. Ах! Что это было за чувство? Санаде стянуло грудь. Он обернулся, ища взглядом мяч, и так его и не увидел. *** На ужин было карри. Не самое вкусное, что Санаде доводилось есть, но сейчас сгодился бы и высушенный хлеб. Он не ел с самого дома и тренировался весь день. Мечтал обрести скорейшее счастье со своим спальным мешком, но Сузумеда радостно сообщила, что им нужно будет сделать всего один прогон. Санада знал, что этим дело не ограничится. На одной из репетиций, когда они еще распевались вдвоем, Сузумеда предложила попробовать вторую песню. Попробовать и никому об этом не сказать. Санада живо представлял, как от их финта, если ему суждено будет случиться, выступление превратится в балаган. Но Сузумеда была иного мнения и считала, что эффект неожиданности сыграет как надо. — И тут я начинаю! — она взмахнула руками. Все уже готовились ко сну, а они ушли к реке. Если бы кто-то увидел их сейчас, наверняка подумал не то. Сузумеда облокотилась на дерево, прикрыла глаза и, качаясь, запела: — Что бы ни случилось. Что бы ни случилось, я буду любить тебя до конца своих дней. Санада старался петь вполголоса, боясь, что их заметят, но в окнах вдалеке начал гаснуть свет, зато взметнулся огонек костра у палаток. — И все-таки зачем, зачем это скрывать, я не понимаю? — спросил он, когда они закончили. Сузумеда села на землю и подтянула колени к груди. Санада устроился рядом. — Просто так получится живее. По-настоящему, понимаешь? Санада пожал плечами. Река шумела, унося течением ветки. Когда Сузумеда становилась такой вот спокойной и расслабленной, с ней было уютно. — Мне кажется, ты хранишь в этом какой-то смысл. — Какой-то смысл, — передразнила Сузумеда. — А ты только создаешь впечатление дурака. — Я не создаю такого впечатления, — поспорил Санада. — Ну не дурака, а такого, хм-м, ай, сейчас скажу, и тебя обижу. — Да ты уже, — хмыкнул Санада. — Ну, извини. Со стороны лагеря донесся смех. И Санада определил бы обладателя, даже оглохнув на одно ухо. Райчи смеялся ужасно, аж волосы дыбом вставали. Интересно, что там у них, надо возвращаться, а то правда припишут им с Сузумедой лишнего. — Ты не понимаешь, о чем эта песня, да? — А? Санада скосил взгляд. Сузумеда положила подбородок на колени. — Мир вдруг стал таким прекрасным и начал двигаться с удивительной грацией. Она улыбнулась и прикрыла глаза. Санаду передернуло. — Ты же не собираешься мне признаваться? — Ну вот еще! — Сузумеда встрепыхнулась и посмотрела на него огромными глазищами. — Совсем поехал. — Фух. Санаду резко отпустило, как сдуло с писком воздушный шар. — Ты влюблялся, Санада, ну, так, как в песне? Сузумеда поднялась и отряхнула траву с шорт, переплела волосы, вдохнула полной грудью. — Ты в кого-то влюблена? — осенило его. — Из команды? Даже в темноте было видно, как ее щеки покраснели. Санада перебирал в голове все варианты и не верил ни в один. — Никому не говори. Ты же не болтун, Санада? — А я похож? — Нет, — Сузумеда обняла себя руками. — И ты же споешь со мной эту песню? И, не дождавшись ответа, направилась в сторону лагеря. Когда Санада подошел к костру, Мишима смотрел на него так, будто сейчас ткнет в этот самый костер лицом. — Что? — спросил Санада. — Ничего, — рявкнул Мишима, снял с палки кусок хлеба и сунул в рот. Райчи сидел рядом с ним и тоже жевал, уставившись в свои колени, будто на них показывали фильм. Ну, конечно, все подумали то, что подумали, а Санада даже не мог оправдать себя, потому что выдал бы Сузумеду. Крайне идиотское положение. — Тренер сказал, что мы можем сидеть, сколько хотим, но тренировка завтра в семь утра, — вежливо напомнил Хирахата, разбавляя неуютное молчание. — Еще пара страшных историй, — сказал Хаякава. — Интересно, девчонки спят или притворяются? — влез Танигучи. Ответом им был топот по деревянной веранде. — Не спится? — спросил Акиба. Фушиги и Нино — Санада надеялся, что правильно помнил их имена, — помотали головами и приблизились к костру. За ними потянулись другие, Сузумеда явилась одной из последних, вернув себе обычный бодрый вид. — Играть будем? — спросила Кихара, которая солировала на скрипке. — А во что? — В ассоциации с людьми. Это поможет нам укрепить командный дух и сблизиться. Парни переглянулись. Санада опустился на коврик рядом с Томобе. Спать хотелось зверски, но потратить такой вечер на сон было бы глупо. Завтра тренер будет глумиться и гонять их сильнее обычного, но то будет завтра. Кихара принялась объяснять правила: — Загадываем человека, пока вода отходит, а потом выдаем ассоциации к этому человеку, а вода должен угадать с минимумом ассоциаций. — Чур, я первая! — Сузумеда легко взлетела обратно на веранду и закрыла уши ладонями. Все сбились в тесный кружок и беспорядочным тыканьем выбрали Мишиму. — Только не слишком легкие, хорошо? — прошептал он. — Мощь. — Лидерство. — Реснички. — Буэнос-Айрес! — Это просто! — Сузумеда ткнула пальцем. — Мишима-сан. — Следующий вода Мишима. — Дневник. — Хирахата. — Так нечестно. — Все честно. Девчонки в основном угадывали девчонок, а парни парней, но все равно было весело. Санада лавировал на грани сна и иногда выпадал из процесса. — Смех. — Райчи, — пробормотал Санада. — Ты не вода, — заметил Хирахата. — Зачем? Санада проморгался и открыл глаза. А ведь он почти задремал. — Простите, я случайно. Я даже не слышал, кого вы выбрали. Он посмотрел на Райчи, тот дышал так быстро, будто только что финишировал в марафоне. Санада ощущал, как в голове медленно со скрипом заводились какие-то шестеренки. События последних недель промелькнули кадрами — быстрая перемотка: один, два, три, четыре, пять. Райчи глянул на него, резко поменялся в лице и потянулся в карман за мобильным — явно нарочно. Санада тихо произнес: — А какие у тебя со мной ассоциации, интересно? Райчи сделал вид, что не услышал. — Все, теперь точно пора спать, — заявил Хирахата. Как и ожидалось, в палатках место нашлось не всем. Некоторые легли у погасшего костра, где земля еще хранила тепло. Другие растянули гамаки, которые откопали где-то в складской комнате. Настоящие походные условия, романтика. Санада устроился на веранде вместе с Хирахатой, Томобе и Райчи. Он уже начал видеть сон, когда ему прилетело в спину ногой. Хирахата метался, будто бежал в финальном матче до дома. Санада чуть сдвинулся, но его снова настигло. Томобе прижимался к стене, и до него почему-то длинные ноги и руки Хирахаты не доставали. Санада, изображая гусеницу, прямо в мешке пополз по доскам. Райчи лежал бездвижно. Санада лег ближе, чем стоило, вгляделся в шрам на щеке. В темноте тот казался совсем черным, будто выписанным чернилами по коже. Это было плохо — пялиться, но Санада залипал. Было в двух пересеченных линиях что-то особенное. Они притягивали внимание, хотя язык бы не повернулся, сказать, что шрам Райчи страшный. Заметный, да, но не некрасивый. Райчи приоткрыл один глаз и тут же уткнулся лицом в сгиб локтя. Санада сглотнул вопрос «почему не спишь» и просто выдавил улыбку, которую Райчи не увидел. *** На утренней тренировке они зевали так, что рисковали заработать массовый перелом челюстей. Тренер ухмылялся и садистски заставлял переделывать каждое упражнение. На горку Санада поднялся перед самым завтраком и успел побросать всего ничего. — Зато какое у вас теперь единение, — говорил тренер, покачивая в руках онигири. Онигири выглядели как жертвы стихийного бедствия. Девчонки проснулись раньше, чтобы приготовить их, а потом ушли дремать еще час-другой. И первой темой на повестке дня стала несправедливость. У Санады из головы не выходил вчерашний разговор с Сузумедой. Во-первых, он пытался угадать того самого человека: Хирахата, Акиба, Томобе, Мишима, Райчи? Невозможно поверить, что это кто-то из них. Санада бы заметил, ну или нет — как выяснилось, не такой уж он и внимательный. Впрочем, симпатии Сузумеды были не его делом. Во-вторых, и вот теперь это дело было его делом, Санада втюрился и, кажется, не так безнадежно, как она.