Хроники дракона из пентхауса. Книга первая. Чародейка

      Ведь у всех такое было, да? Кажется, что звёзды сошлись, причём, с единственной целью – с самого утра испоганить тебе будний день. Будильник не слышишь, сладко просыпая сроки возможные и невозможные.       Кофе, конечно же, убегает, залив вонючей подгоревшей жижей всю плиту. Носишься по квартире, как безголовая курица, судорожно пытаясь найти телефон, ключи, сумку и вообще по возможности собраться.       При этом на голове – воронье гнездо. Волосы упорно не желают лежать так, как нужно – да вообще никак не желают лежать, саботаж и заговор вселенского масштаба! Машинально отмечаешь про себя, что это всё – к влажности.       В окно выглядываешь – вроде, никаких признаков надвигающейся бури, выбегаешь из дома без зонта – на тебе, получи, фашист, гранату! Нудный октябрьский дождик (читай: стихийное бедствие, конец света, да вообще апокалипсис столичного масштаба), зарядивший как минимум на весь день.       Кое-как доскакав сайгаком до метро, пристраиваешься на сиденье в уголке и выходишь в сеть с твёрдым намерением не заснуть и не проехать нужную станцию – а там, в сети этой проклятой, все разговоры только о ретроградном Меркурии и очередном параде планет, а ещё сплошь отфотошопленно-счастливые, заинстаграмленно-женатые лица.       В том числе и твой любимый актёр внезапно, как снег на голову, объявляет о помолвке. Нет, всем, конечно, понятно, что тебе и не светило, но обижаешься на него, как на твоего, почти родного, доверия не оправдавшего и любови твоей фанатско-безграничной не заслуживающего.       Да, вот какие распрекрасные дни случаются!       Тот памятный понедельник был как раз одним из «распрекрасных». Для полноты картины, возвращаясь вечером с работы, на автомате прокручивая в голове никак не складывающийся каверзный перевод с английского, Муха, вдыхая душистое столичное амбре из выхлопных газов, размякшего от избытка осенней влаги мусора и дорогого парфюма спешащих по своим делам горожан, ещё и перед самым крыльцом поскользнулась.       Закономерно, не удержав равновесие и глупо размахивая руками-недокрыльями, она грохнулась в глубокую лужу, забрызгав новое пальто и пребольно ударив колени.       Вот каким был Мухин понедельник!       Хотя, что это я всё «Муха» да «Муха»? Мухина Татьяна Сергеевна, дипломированный переводчик двадцати девяти (страшно подумать! старуха уже!) лет.       В связях, порочащих её, не замечена, вредных привычек (невредных, впрочем, тоже) не имеет, зато имеет собственную жилплощадь (в хрущобе далеко не в центре, но эти подробности опустим как, в общем и целом, малозначимые для нашего повествования) и собственное же мнение на любой и каждый вопрос. За что характер её именован бывшим, оставшимся в далёком прошлом, не иначе как «не-у-жив-чи-вым» (именно так, с глубоким презрением и всегда по слогам).       Чёрт с ним, с бывшим, как и с его слогами!       Тут у человека новое пальто в октябрьской луже погибает смертью храбрых!       Перебирая в уме все известные ей отечественные и импортные ругательства (список получался недлинным, так что пришлось идти по кругу), Таня неласково глянула на примостившихся в рядок на лавочке у подъезда бабушек.       Бабушки благоразумно промолчали.       Поднялась, наскоро смахнув грязь с полы пальто. Дохромала до ступенек, рванув на себя никогда не запирающуюся дверь с раздолбанным домофоном.       Взлетев по ступенькам на последний, пятый этаж (лифта, само собой, в элитной недвижимости не имелось), рысью забежала в квартиру, наскоро переодевшись в домашнюю вытянутую футболку с портретом любимого актёра на груди (да-да, того самого, внезапно ощутившего жгучее желание сочетаться законными узами брака), и кинулась в ванную комнату, почти отчаявшись реанимировать небесно-голубую заграничную шерсть.       Ну, вот почему?       За что?       Одно и то же каждый день! Каждый божий день – борьба. Со всеми: с шефом, с коллегами, с переводами, с постоянным безденежьем, с толпами в метро и хамами в очереди в поликлинику, с лужами у подъезда и соседками-сплетницами… С одиночеством, в конце концов!       Борьба без малейшей надежды на победу.       Так Мухе стало вдруг тоскливо, что без этого самого, ну, без надежды на победу, что хоть на стенку лезь. А ещё эта лужа, эта столичная не отмываемая грязь, этот чёртов актёр с его чёртовыми свадьбами…       И – на тебе! Новый сюрприз! На голову сверху капнуло дождём – а душ никто не заказывал.       Так и есть! Ещё и крыша протекла!       Пытаясь не завыть в голос и, одновременно, как советовала психолог Августина Карловна, на бесполезные сеансы к которой Муха скорее по привычке и моде, чем по необходимости, ездила в неуютный, но фешенебельный офис на другом краю города, рефлексировать-осознать, где же это она так накосячила, что теперь расхлёбывать приходится, и, решив, что это, уж точно, разве что в прошлой жизни, Танюша с досадой хлопнула дверью квартиры. На весь подъезд громыхая прихваченным из шкафа в прихожей старым эмалированным ведром, она направилась в «пентхаус», решать проблему протечки.       И остановилась, озадаченная. Ведь здесь, под самой крышей старенькой пятиэтажки, было совсем не так, как она помнила.       Да чердак вообще был не похож на чердак!       Разве бывают такие чердаки – с выточенными влагой сталактитами, свисающими с низкого потолка, лесом сталагмитов, торчащим, словно зубы сказочного монстра, из пола, с гулким эхом шагов по каменистому, извилистому туннелю-коридору?       Нет, конечно, на старых чердаках, под самой крышей, всякая гадость может водиться, начиная с крыс-голубей и заканчивая наркоманами-бомжами, но чтобы летучие мыши – а именно одна из них, кажется, только что прошелестела крыльями во тьме мимо растерявшейся Танюши…       Обернувшись назад, туда, где только что была дверь на лестницу, она даже почти и не удивилась, никакой двери не обнаружив. Да, не удивилась (ну и что?) – просто запас эмоций как-то поистощился за день (спасибо волосам-инстаграму-переводу-луже-протечке, всем сразу и никому, в частности).       А тут ещё и стон по пещере (не по чердаку же?) пронёсся, да полыхнуло что-то невдалеке.       Сжав покрепче ручку ведра и решив, что хуже, чем протечка-испорченное пальто (и т. д. по списку, ну вы поняли) уже быть не может, Муха пожала плечами и пошла на звук.       Пару раз свернула направо-налево, споткнулась о подвернувшийся под ноги камень, поскользнулась на неровном полу, чертыхнулась, задев ведром о торчащий посреди дороги сталагмит. И вышла прямиком в широкую пещеру, посреди которой лежал и стонал… самый настоящий дракон.       Вы не подумайте, Татьяна Сергеевна впервые в жизни видела живого дракона, в столице нашей страны чудес, конечно, хватает, но не таких же! Просто спасибо «Аймаксу» и любимым фильмам, драконов в Голливуде строгают добротных, так что не узнал бы скотинку разве что слепо-глухонемой отшельник, никогда про Толкина и Мартина не слыхавший.       Итак, дракон.       Вполне себе драконистый такой дракон.       Длинная шея с шипами, увенчанная плоской головой с остроконечными ушками и шишечками над раскосыми, жёлтыми глазами с вертикальной, змеиной полоской зрачка. Мощное тело, покрытое золотыми крупными чешуйками, красиво поблескивающими в непонятно откуда проникающем в пещеру тусклом свете, короткие передние и мускулистые задние лапы с острыми когтями, длинный, извилистый хвост с острым жалом на конце и, конечно же, большие, перепончатые, мембранные крылья, сложенные сейчас за спиной твари.       И всё это «добро» – размером с вагон метро!       Стон и вспышки света (пламени из пасти, а-а-а!) попеременно выдавал обладатель всех вышеперечисленных примет. С разинутым ртом разглядывая мифологическое, а, следовательно, никак не имеющее возможности находиться на чердаке её пятиэтажки, существо, Муха путём нехитрых умозаключений пришла к двум закономерным выводам.       Во-первых, дракон, крылья и тело которого были покрыты глубокими порезами, а кое-где и вовсе утыканы торчащими из золотой кожи стрелами, наплакал вокруг уже вполне себе приличную лужу, очевидно и явившуюся причиной протечки потолка в её ванной.       А, во-вторых, что пирожок с грибами, сдуру съеденный на обед в чебуречной напротив издательства, был явно с мухоморами, и всё видимое сейчас – в первую очередь давящийся крокодиловыми слезами дракон! – результат острого отравления, в связи с чем нужно срочно доползти до телефона и вызвать скорую.       И тут, по законам сказочного жанра и в результате мухоморо-пирожкового ЧП, дракон поднял голову и взглянул прямо на застывшую у стеночки переводчицу.       Ведро со звуком выстрела грохнулось на каменный пол.       — Уборка номеров! – ляпнула Таня, кивая на ведро и судорожно сжимаемую в другой руке тряпку. – Простите, я попозже зайду!       И, бодро припустив в сторону ближайших сталагмитов, она почти уже скрылась из виду, когда услышала очередной вздох-всхлип.       Глубокий, завораживающий голос, полный вселенской скорби и тоски, наполнил пещеру.       — Конечно, уходи прочь! Чего уж! Я на твою помощь и не рассчитывал!       И вновь в который раз дурацкий Мухин характер оказался сильнее голоса разума. Остановившись и, на всякий случай, выставив вперёд единственное доступное оружие (эмалированное ведро, само собой), Таня боязливо обернулась и маленькими шажками двинула назад.       — А почему это? – пискнула она.       Дракон лишь махнул лапой, обиженно отвернув вытянутую морду.       — Почему не рассчитывал? – повторила Татьяна Сергеевна, делая ещё полшажка вперёд.       Дракон скосил жёлтый глаз в её сторону, и очередная слеза, размером с Танюшин кулак, выкатилась вниз, во внушительных размеров лужу, сделав громкий и совсем не сказочный «плюх».       — Потому что вы – человеки – только и умеете, что тыкать в нас – драконов – своими мечами-стрелами!       Как-то даже обидевшись за род людской, Татьяна подбоченилась, критически окинув взглядом крылатую тварь.       Пожала плечами, скоро приняв решение.       — Ладно, а глюки-то с изюминкой! – выдала она непонятное.       На всякий случай, водрузив на голову в качестве шлема ведро и обвязав правую руку оторванной от большого куска тряпки полосой, переводчица приблизилась к задней лапе чудища и, покрепче ухватившись рукой за древко стрелы, строго спросила:       — Готов? Сейчас будет больно.       С явным интересом выгнувший шею, чтобы лучше разглядеть Айболита, дракон настороженно ответил:       — Готов, – и, глянув на Танин «шлем», озадаченно добавил: – Это зачем?       — На всякий пожарный! Ну, вдруг тебе остро захочется чихнуть огоньком или крылом махнуть, потягиваясь. А голова – моё слабое место!       Ещё раз смерив взглядом девицу в вытянутой до колен майке с нахлобученным на голову ведром, дракон, видимо, решил, что та не так уж и далека от истины, потому покрепче сжал челюсти и кивнул.