Хроники дракона из пентхауса. Книга первая. Чародейка

      Получилось, что именно так Танюша и представляла себе бал, когда в детстве практически до дыр засмотрела старые кассеты с любимыми Золушками, Спящими Красавицами, Белоснежками и другими продуктами глобализации, по мнению современных дармоедов-психологов наносящие «непоправимый вред неокрепшей детской психике», искусственно насаждая неправильные гендерные модели поведения (да кто их, собственно говоря, вообще слушает?).       Музыканты-гномы, разместившиеся на небольшом ажурном балкончике под потолком, играли чисто и весело. Прекрасно одетые пары кружились под неизвестную, но явно классическую музыку в стремительной разновидности венского вальса.       Гирлянды из источающих тонкий аромат живых цветов, переплетённые белыми шёлковыми лентами, свисали вдоль классических колонн, а вдоль дальней стены залы, залитые лунным светом из высоких французских окон, были выставлены фуршетные столы, щедро уставленные ледяными скульптурами и дивными, даже просто на вид безумно вкусными, засахаренными цветами и фруктами.       А гости… Таких роскошных, респектабельных гостей были бы счастливы принимать и в Букингемском дворце!       Тем более нелепо на фоне всего этого великолепия смотрелась Татьяна Сергеевна Мухина, заурядная переводчица из второразрядного столичного издательства, полноватое славянское тело которой было упрятано в позорный латексный костюм женщины-кошки.       Громко подумав все известные ей отечественные и заграничные ругательства (не смотря на работу с текстами разной тематики и направленности, в том числе и с триллерами-детективами, список получался целомудренно-коротким), Танюша, прежде всего, опять бравурно улыбнулась примолкшим, было, музыкантам и рассматривающей её во все глаза шикарной публике.       Отступать было поздно, да и некуда. Так что, увидев, что все взгляды устремлены к открытой двери и ней – несмотря на улыбку, активно краснеющей от повышенного внимания к своей скромной нескромно одетой персоне, – переводчица, пару раз глубоко вздохнув и позволив всем присутствующим уже вдоволь насмотреться на свой нелепый наряд (хуже уже не будет, хуже уже не будет…), ещё и, для усиления эффекта, жизнерадостно помахала гостям вечера рукой с зажатым в ней клатчем.       — Хай, пипл! – вовремя вспомнив, что вежливость – главное оружие интеллигента, улыбаясь во все тридцать два зуба, сказала Татьяна Сергеевна, делая шажок вперёд.       Хуже уже не будет, хуже уже не будет...       Хуже будет!       Ох, ещё как хуже!       Конечно, это же классика комедийного жанра: на глазах у честной компании поскользнуться в заляпанных землёй и травой туфлях и, нелепо размахивая руками, приземлиться, притом ещё и стукнувшись, прямо на колени.       Рабочая поза женщины-кошки, так сказать!       На глаза навернулись слёзы – хорошо хоть, что больше от обиды, чем от боли. Танюша затрясла головой, прогоняя ненужную влагу, и уже, было, хотела с удалой ухмылкой вскочить, победно вскинув вверх обе руки – мол, всё в порядке, всё так и задумано, вы же клоунов заказывали?       Да только взгляд упёрся в пару элегантных мужских ботинок, остановившихся аккурат напротив раскорячившейся на белом мраморе пола переводчицы.       В зоне видимости тут же появились и две сильные руки, потянувшие инстинктивно ухватившуюся за них Муху вверх – назад в вертикальное положение.       — Ты?       Естественно, по закону подлости (Таня задумалась, уж не проклял ли её кто ненароком – а хоть бы и та же Клавдия Матвеевна, ну, мало ли, сэр Ричард свой тест-драйв не прошёл), перед ней стоял… без вести пропавший дракон с чердака.       Стоял и, почему-то не выпуская её рук из своих, нагло ухмылялся.       — Я.       — Решил одеться? – ядовито поддела дракона чародейка, выдёргивая руки. А нечего пропадать, не попрощавшись! Мы, может, обиделись!       — Да и ты, я смотрю, приоделась! – плотоядный взгляд ящера скользнул в декольте костюма из латекса, так, что Таня аж инстинктивно прикрылась рукой, попытавшись застегнуть молнию разреза аж до самого горла.       — Должен же хоть кто-то соответствовать заявленному формату мероприятия! – огрызнулась Муха, но, объективности ради, хамила она, скорее, по привычке: дракон с аккуратно расчёсанными русыми с элегантной рыжинкой волосами, в идеально скроенном чёрном смокинге выглядел сногсшибательно.       Почти так же сногсшибательно, как и без смокинга, подумала чародейка, опять заалев аки маков цвет.       Но поностальгировать и повспоминать голых красавцев ей не дала призывная песня медных труб.       Выглянув из-за плеча отчего-то напрягшегося и тут же сильно посерьёзневшего дракона, Танюша получила новую возможность и оглядеться, и понаблюдать за развернувшимся спектаклем (иначе не назовёшь).       Что и говорить, устроительница бала – так, пока, и не проявившаяся фея Флора, – денег на организацию увеселительного мероприятия не пожалела. Успевшая пока лишь кинуть беглый взгляд по сторонам Муха снова осмотрелась, оценивая возможные материальные затраты.       Высоченные колонны белоснежного мрамора, увитые изогнутыми ветвями живых и гипертрофированно-огромных белых лилий, искрящийся хрусталь настенных светильников и преломлённые в нём зайчики-блики бессчётных канделябров, портреты диковинно разодетых мужчин и женщин в тяжёлых золочёных рамах на стенах между широченными, распахнутыми в душистую ночь окнами, – всё в лучших традициях европейских дворцов, только сильно сдобренное кинематографичным флёром сказочной нереальности.       Ляпота, да и только!       Неизвестно откуда высыпавшиеся, словно горошины, гномы, как две капли воды похожие на давешнего злюку-дворецкого, сейчас торжественно трубили в длинные медные трубы, также изящно украшенные белыми шёлковыми лентами.       Тут же уже знакомый и помянутый добрым словом недобрый дворецкий (нота бене: не забыть пнуть гада перед уходом!) зычным голосом провозгласил:       — Дамы и господа! Мудрейшая, справедливейшая, достопочтеннейшая, прекраснейшая, наиволшебнейшая, единственная и неповторимая, фея Флора!       Танюша, выглядывающая из-за спины умышленно ли, или чисто случайно прикрывшего чародейку от нескромных взглядов гостей дракона, с любопытством подалась вперёд. Ну-ка, ну-ка, и как же феи выглядят? Наверное, что-то ростом с пингвина-гнома, толстенькое, улыбчивое, с миленькими прозрачными крылышками на спине…       Так как весь зал склонился в учтивом поклоне, а Муха своевременно вспомнила японскую мудрость, гласившую, что гвоздь, торчащий вверх, бьют по шляпке, она, не забывая, однако, поглядывать наверх лестницы, откуда, по её мнению, и должна была выпорхнуть фея, тоже в меру своих акробатических способностей попыталась изобразить нечто более-менее элегантно-изящное.       Правда, ноги в испачканных туфлях опять начали разъезжаться, как у коровы на льду, но дракон спас её от очередного конфуза, крепко придержав под локоток.       — А ну, пусти! – зашипела переводчица, тут же закипая и стряхивая с локтя пальцы вероломного ящера.       Странно, но тот, очевидно, первый раз в жизни (сюрприз-сюрприз!) и к несчастью для переводчицы, послушался. Почему «к сожалению»? Потому что, конечно, Татьяна Сергеевна, не рассчитавшая своих сил, тут же принялась с новой силой заваливаться набок.       Но «низко пасть» почётной гостье и в этот раз не дали.       — Милая моя! А вот, наконец, и ты! – Таня чуть было не задохнулась в окруживших её ароматах ванили, лилий и ещё чего-то неудержимо-сладкого – наверное, той самой мультяшной сказки про волшебных принцесс из далёкого детства.       Лишь когда хватка чуть ослабла, девушка смогла разглядеть, что же именно её чуть было не задушило.       Прямо перед ней, ласково улыбаясь, стояла самая прекрасная женщина на всём белом свете: эдакая гремучая смесь из молодой, до-дистрофичной Анжелины Джоли, кинематографичного заката над Багамами и платиновой кредитки с вечным безлимитом. Красавица с большой буквы в изумительной работы пастельно-розовом платье – изящно расшитый тугой лиф, многочисленные лепестки-юбки, напоминающие нежную розу, – точь-в-точь висевшее в глубинах гардероба, бережно хранимое выпускное платье переводчицы!       И вот эта вот сказка, эта нимфа и наяда, эта богиня только что заключила её – заурядно-обычную Муху, Муху – нищую переводчицу со столичных заокраин, Муху в похабном костюмчике, с кошачьими ушками и в замызганных туфлях, – в объятия.       Чувствуя себя так, словно её святой водой окропили, Татьяна Сергеевна с открытым ртом уставилась на фею Флору, тактично истолковавшую её молчание для гостей вечера, с любопытством наблюдающих за картиной.       — Полагаю, моя дорогая племянница устала с дороги – столько впечатлений! Мы оставим вас ненадолго, – и, подхватив выпавшую в осадок Татьяну под руку, решительно потянула за собой, увлекая в лабиринт бесконечных равнозначно-великолепных коридоров волшебного замка.