Не прекращай блистать

Ты всегда был солнечным мальчиком. Ты шел по коридорам и проливал свое солнце на пыльный пол. В этих желтых лужицах света, которые ты так критично называл мочой, вырастали цветы и весь тот галлюциногенный бред, видимый только мне. Но ты всегда меня недооценивал, Курт. Они все ненавидели тебя. Каждый гребаный прохожий цеплялся взглядом за твои идеально уложенные волосы, скользил вниз по блестящим пуговицам пиджака, останавливаясь на невыносимо узких джинсах. Позже, появившись в твоей жизни, я шел рядом и мысленно разбивал их самодовольные лица в кровь, потому что эти ублюдки воротили нос, завидев нас. А я плевал им под ноги только потому, что вся их вымышленная правильная любовь мужчины и женщины заканчивалась на заднем сидении пикапов и грязных туалетов придорожного кафе. Знаешь, милый, ты даже смотрел солнечно. Щурил глаза, собирая в уголках очаровательные морщинки, проецировал на белые простыни домов цветные сны. Они все преломлялись, попадая на гладкие зеркальные поверхности, отражались в моих глазах, завязываясь в узел где-то под лопатками. И в этом месте всегда так сильно жгло кожу, что ты шутливо бил меня по рукам, когда я тянул руки за спину. А когда дышать было уже невозможно, ты раскрывал губы и я пил весь этот воздух, который тоже был наполнен солнцем. Мне всего лишь двадцать, но с тобой кажется, что я прожил долгую и счастливую жизнь и вот-вот рассыплюсь на клочки. А все из-за этой огромной ответственности, которую я сам себе выдумал. За тобой обязательно нужно следить. Держать тебя за руки, целовать щеки и шею, обнимать с утра так крепко, что перехватывало бы дыхание, щелкать пальцами перед глазами, когда ты задумываешься и непременно любить и говорить об этом. Беречь тебя не просто, но я справляюсь. Я всегда говорил о тебе в прошедшем времени, даже сейчас, прописывая эти воображаемые мемуары. Не потому, мой мальчик, что разлюбил, а потому что все это пройденный этап. Все разложено по полочкам, завернуто в твои многочисленные шарфы и убрано в дорожную сумку. Все упаковано к отъезду. Куда мы поедем, решишь ты. Ты всегда решаешь все самостоятельно. Нет, конечно же, мы можем и не уезжать. У нас есть еще немного времени, чтобы сделать что-нибудь необычное. Знаешь, как в твоих любимых романтических фильмах. Мы разрежем нашу жизнь на кадры. На одном из них обязательно будем обнажены. Почему бы и нет? Во всех дешевых мелодрамах есть постельные сцены. Хочешь, мы высадим цветы под твоим окном? Каждое утро ты будешь выглядывать в окно, перегибаться через подоконник, ноги вытянутся на носочках, а мои извращенные фантазии пополнятся еще одним щекотливым сценарием. Но сейчас мы о цветах, да? А цветы будут там, за лиловым забором, у персикового дерева, пока не погибнут под снегом. Все умирает, но только не солнце внутри тебя. И я пытаюсь найти его, это солнце. Это маленькое светило, которое как батарейка питает тебя каждый день. Помнишь, мы лежали тогда на огромной кровати, а по простыням вокруг тебя расцветали розы. Кажется, тогда уже были сумерки, потому что в комнате было темно. Или был день, а я как всегда смотрел только на тебя, внутрь тебя и не замечал ничего вокруг. Тогда ты молчал, а я расстегивал твою рубашку. Я поставил для себя единственную цель – доказать тебе, что ты – Солнце. И это ты улыбаешься всем вокруг. Это ты летом теплее, чем зимой. И это вокруг тебя вертятся все планеты. И я стаскивал с тебя ненужную ткань, смотрел, как ты светишься, и блики отражаются от стен, возвращаясь к нам. Свет лился сквозь щели между ребер, лучи его застилали глаза. Я оставлял влажные поцелуи на плечах, сжимал ладонями бедра и думал, что ничего прекраснее тебя на свете нет, и не будет. Твое сердце билось где-то под потолком, трепетало, словно птица в клетке и ты был счастлив, что сейчас оно на безопасном расстоянии от меня. Наверно, я бы слетел с катушек, если взял его в руки. Я и так схожу с ума, когда ты в моих руках. Ты – самое ценное, что есть в моей жизни. Ты особенный, Курт, а я докажу тебе это. И я с силой вцеплялся пальцами в твои бока, прижимался губами к бледной коже, проводил по ней языком и чувствовал тепло маленького золотого шарика, которое билось о ребра изнутри. - Представь, что оно здесь, в моих руках, - шептал ты, соединяя ладони ковшиком. И, черт возьми, я видел его! Солнце на кончиках твоих пальцев. Ты знал, что это важно для меня. Знал, но не разделял моего запального восхищения. Да и кто бы понял такое? Мысль о том, что твой парень хранит в себе небесное светило! Что за небылица? Мне снились сны, Курт! Ты бы испугался, если бы узнал о них. В моих снах я, правда, доставал его из тебя. Вырывал пальцами из растерзанной грудной клетки. Кровь стекала по подтянутому животу, затем вниз по ногам, исчезая в тот момент, когда касалась колен. Твои ресницы дрожали, губы жадно хватали воздух, а пальцы стягивали мои кудри на затылке так, что хотелось кричать. И это маниакальное желание росло во мне с каждой ночью. Я был одержим тобой. Ты был Богом для меня. Ты всегда им будешь. Я пел тебе и не мог сдержать слез. Потому что все мои песни с тех пор, как ты пришел в Далтон, были посвящены тебе. В шестнадцать моя любовь к тебе казалась нескончаемой. В двадцать она лишь удобнее устроилась в наших сердцах. - Ты – моя бродвейская мечта, Блейн. - Просто никогда не прекращай блистать, ладно?