The only right way

— Если я не убью тебя в последующие тридцать минут, считай, ты счастливчик, — Сокджин обиженно надувает губы и складывает руки на груди. — Я думаю, ты преувеличиваешь, Джин-хен, — лениво тянет парень, растягиваясь на шезлонге возле бассейна. Тэхен наслаждается отдыхом на полную! Он плавает в бассейне, в океане, кушает вкусную еду, находит себе самые лучшие развлечения… — Ой, да неужели? — прерывает его мечтательные мысли Джин. — Мы поженились три дня назад, отдыхаем — всего полтора дня, а сколько раз уже возникли проблемы? — недовольно произносит он и хмурится. Сокджин всегда забавно частит, когда злится, и этот раз не исключение. Он загибает пальцы: — Ты случайно толкнул официантку, и она уронила поднос — раз. Чуть не утонул, блин, в океане — два. Нас чуть не убили какие-то придурки в подворотне, потому что тебе приспичило купить эклеры именно в той пекарне — три. Нас забрали в полицию за дебош в клубе после каких-то там четырех дешевых шотов — четыре. Напоминаю, три дня! Три, Тэхен-а! — Подумаешь! — кривит губы молодой человек. — В ресторане мы заплатили, даже чаевые оставили. У океана работают спасатели, им зарплату за что платят? Благодаря твоим актерским способностям нас не избили в подворотне, — он кидает на Джина взгляд, полный обожания. — Да и полиция отпустила. Джин устремляет тяжелый взгляд на парня и вздыхает, отворачиваясь. С Тэхеном никогда не будет легко. И спокойно тоже не будет. — Ладно, не злись, — властная рука этого преступно прекрасного мужчины отодвигает Джина немного в сторону, и Тэхен ложится рядом. Его не останавливает даже опасный скрип пластмассового лежака. Он кусает уже загорелую шею, потом оставляет засос. — Ну, что мне сделать? — Как минимум, встать, иначе мы оба окажемся на полу, — недовольно закатывает глаза Сокджин. — Прекрати уже ворчать, хен, — Тэхен улыбается. Он не унывает и продолжает попытки поднять настроение своему спутнику: — Смотри, какой красивый закат. Пошли искупаемся, — и тянет мужа в сторону бассейна. Они оба впервые за долгое время наконец счастливы. Им не приходится скрываться. Не приходится работать двадцать четыре часа в сутки и, приходя домой, устало падать на постель, потому что нет сил даже на разговоры. Не приходится сомневаться в будущем их союза. Теперь они могут свободно и не смущаясь держаться за руки, целоваться и проводить время так, как им бы того хотелось. Сокджин смеряет мужа испепеляющим взглядом, но покорно двигается к воде.

***

Спустя час, уже на ужине, Тэхен взволнованно спрашивает, глядя в глаза напротив: — Ты не жалеешь ни о чем? — пару секунд он молчит и задумчиво рассматривает скатерть на столе. Мужчина озвучивает мысль, которая не давала ему покоя все время: — Мне казалось, что за неделю до свадьбы ты начал сомневаться. — Я и сомневался, — честно отвечает Джин. Он неопределенно пожимает плечами, потирая кольцо на пальце. — Кто бы что ни говорил, свадьба — это ответственный шаг, Тэхен. Не поверю, что ты не думал о том, как к этому отнесутся наши близкие, что ждет нас в будущем, где найти укромное место… — О боже, хен! — восклицает Тэхен и выпивает залпом целый бокал белого вина. — Я не думал! Да вообще все равно, кто бы нас поддержал, а кто нет. Неважно мне, насколько тихой была свадьба и что будет в будущем. Главное, сейчас мы вместе, вот и все. Он пару секунд молчит, но все-таки добавляет: — Ты меня удивляешь иногда — так наивно думаешь, что меня когда-либо волновало что-то, кроме наших чувств. Джин только улыбается в ответ, потому что да, он не такой, как независимый Тэхен. Проблема в том, что они, как никак, медийные личности. Сокджин прикрывает глаза и выдыхает: эта тема может стать причиной ссоры, а значит, ее не следует поднимать. Но он все равно затягивает мужа в разговор, пусть и касающийся другого, а потом они просто пьют, танцуют друг с другом и расслабляются. Тэхен очень чувственный, и он знает, что нужно сделать, чтобы Джин растаял в его руках. — Пора домой, дорогой, — горячо шепчет он Сокджину. По спине бегут мурашки от глубокого, волнительно низкого голоса, так что Джин отвечает какой-то нелепой непристойностью. А руки на талии настолько горячие, что мужчина сходит с ума. И все-таки позволяет себя увести. Ночной воздух все такой же теплый, на улице душно. Подогреваемый желанием, Тэхен прижимает мужа к себе. Ему стоит огромных усилий не сорваться, когда Сокджин кусает его за мочку уха. Они живут совсем близко от ресторана, но это сумасшествие успевает их обоих довести до белого каления. Тэхен закрывает за собой дверь их номера на третьем этаже и тут же оказывается к ней прижат. Губы Джина находят его, и поцелуй моментально становится мокрым и несдержанным. Секс никогда не казался Тэхену пошлым, потому что для него это определенное проявление чувств. Он чувствует любовь к Джину и хочет его. Запуская одну руку в волосы на затылке мужа, другой он судорожно пытается расстегнуть пуговицы на тонкой светло-голубой рубашке. Важно только желание дотронуться до кожи на груди Сокджина. Провести кончиками пальцев, уловить, как судорожно он дернется, покроется мурашками. Будучи избавленным от мешающей ткани, Джин разворачивает Тэхена и толкает на кровать, нависает сверху, шепчет с ухмылкой: — Каким же желанным я себя чувствую рядом с тобой, — он прикусывает мочку уха Тэхена и оставляет поцелуй на скуле. — Ты же знаешь, что так и есть, — голос срывается, когда пухлые губы с шеи плавно переходят на грудь и захватывают сосок. — … Хен. Джин хочет быть нежным. Они только-только поженились, и Тэхен особенно эмоциональный и восприимчивый. Ко всему прочему, в глубине души Сокджин не просто любит своего мужа — он его боготворит. Тэхен красивый и снаружи, и изнутри. Каждый сантиметр тела выглядит так, словно его лепил лучший скульптор, соблюдая все пропорции. А его сердце настолько большое и доброе! Джин очень боится причинить ему боль или подвести. Человек, с которым он связал свою жизнь, до ужаса, до давящей боли в груди ему дорог. Тэхен тяжело дышит, периодически срываясь на полустоны-полувсхлипы. Он плавится в руках Джина, теряется от каждого прикосновения так, словно это в первый раз. Его по-настоящему трясет, когда Сокджин нетерпеливо стонет, оставляет засос на чувствительной шее. — Джин-и, — Тэхен хватает смазку с тумбочки и выдавливает ее на пальцы, согревая. Не выдерживает напряжения, разводит ладонями ягодицы и осторожно вводит кончик указательного. — Какой ты невероятный, Сокджин-хен… Внутри Джина узко и горячо. Так, как Тэхен любит. Он неожиданно представляет, как брал бы Сокджина веков десять назад: жестко, грубо, разнузданно. Со слюной вместо смазки, сорвав ненужную ткань. В нем закипает кровь от таких мыслей. — Хочу тебя, — выстанывает Тэхен и добавляет палец. Ему до боли хочется оказаться ближе к Джину, который уже отдается со всей страстью. Господи, это только два пальца. Два. — Не отвлекайся, — приказывает Сокджин и почти целомудренно целует его в лоб. В изнеможении Тэхен сжимает зубы. Пусть он умрет на этом самом месте, если хоть раз отвлекся от этого бесконечно желанного тела. Два пальца сменяются тремя. Сокджин двигает бедрами нетерпеливо, очень хочет взять инициативу в свои руки. Тэхен почти позволяет ему это, но, представив мужа под собой, растрепанного, с тяжелым дыханием, меняет ситуацию и укладывает Джина лопатками на постель. — Джин-и, — Тэхен откидывает челку со лба, смотрит затуманенными глазами. — Сегодня я все сделаю сам. Отдыхай. Он входит медленно, плавно насаживает Сокджина на член. Тэхен настолько впечатлен, что забывает и про презервативы, и про дополнительную порцию смазки. Но Джин даже не морщится. Тэхен хватает мужа под коленками, наваливается сверху и с силой кусает Джина за нижнюю губу. Тот стонет от боли и наслаждения одновременно, цепляется пальцами за крепкие плечи. Сдерживаться было невозможно с самого начала: они и не пытаются. Стонут протяжно в унисон, чувствуя, как накаляется воздух. Тэхен чуть ли в экстазе не бьется, когда в очередной раз осознает, кем ему повезло обладать. Сокджин не вещь, чтобы принадлежать ему, но… Но принадлежит. Все, что он сейчас хочет, — это взглянуть в глаза Джину, пообещать ему вечную верность и любовь. Тэхен всматривается в родные черты лица снова и снова. Брови, аккуратный нос, пухлые губы, нежная кожа щек, гладкий лоб. Сокджин соткан из идеальных нитей. А его глаза, карие, большие, обрамленные длинными ресничками… Тэхен их любит больше всего, потому что именно благодаря взгляду Джина он считывает его эмоции. — Хен, я скоро... — Тэхен не договаривает, потому что Сокджин вновь целует его, в этот раз до невозможности нежно. Он чувствует все, что вложено в этот поцелуй. Тэхен крепко обнимает хена за шею, прижимая ближе к себе. Пусть даже ближе уже некуда. Они кончают одновременно и обессилено падают на кровать. Тэхен улыбается. Для него важно то, что они, как пара, соединены не только телами, но и душами. Это прекрасно. И удивительно чисто. У Джина никогда не заканчивается энергия: он не дает отдышаться и буквально силой заставляет мужа пойти в ванную. Отвечает на бубнеж короткими смешками, пока намыливает широкую спину Тэхена. Но уже в комнате отбрасывает в сторону испачканное льняное покрывало и недовольно морщится: — Я об него чуть задницу не ободрал. Мог бы и снять, — и потирает упомянутую пятую точку. Тэхен хохочет, хоть и обещает зацеловать ободранный зад, в случае чего. Когда они оба оказываются в мягкой постели, Сокджин прижимается к груди Тэхена. Он ничего не говорит, но ластится, и это лучше всяких слов. Ему это свойственно. Тот заботливо обнимает мужа, ерошит всегда послушные темные волосы и улыбается. — «Я знаю, что никогда не останусь без защиты твоих нежных объятий»... — мурлычет Тэхен и чувствует почти невесомый поцелуй в шею. — Спи, ты же знаешь, завтра тяжелый день. Я, конечно, люблю ребят, но не готов к тому, что наше воссоединение произойдет так скоро, — медленно рассуждает Джин. — Хотя я жду Хоби. Уверен, он покажет мне парочку танцевальных приемов, чтобы я смог свести с ума тебя и еще десяток мужчин. По тому, что Тэхен не отвечает, Сокджин делает вывод, что тот спит. Шум волн смешивается с отзвуками музыками, голосами людей на улицах, дыханием Тэхена. Он дышит размеренно, глубоко, Джин хочет каждый его вдох ловить губами. А пока он только целует его обнаженное плечо. Прижимается так близко, как это возможно. Джин высвобождает левую руку и поднимает ее. В естественном сиянии луны и в искусственном свете уличных фонарей его обручальное кольцо переливается яркими бликами. Прекрасное зрелище. «Слышишь, хен? ‘Я знаю, что никогда не останусь без защиты твоих нежных объятий, они берегут меня от напастей’».