Уроки литературы

Окулова

       Счастлива. Я счастлива.        Хочется произнести это вслух, чтобы попробовать слова на вкус. Они наверняка отдают теплой сладостью мармелада и оставляют после себя привкус мятной жвачки. Я так давно не чувствовала ничего подобного, а потому чувствую себя пятилетней девочкой, что решилась примерить лучшие туфли в маминой коллекции. Не совсем удобно, совсем не привычно, но все-таки восхитительно.        Запах лавандовой пены для ванны окутывает меня, нежно щекочет нос, и я закрываю глаза. Вода уже почти остыла, но выходить совсем не хочется.        – Маша, – слышу я голос учителя после двух осторожных стуков в дверь, – я могу войти?        Бросаю быстрый взгляд на свое тело. Оно полностью скрыто плотной шапкой пены.        – Входи! – кричу в ответ я.        Максим выглядит немного уставшим после того «приключения», которое я сегодня ему устроила. Он садится на корточки, упираясь одной рукой о бортик ванной, и улыбается мне, но в карих глазах я вижу только грусть.        – Как ты? – спрашивает он, наматывая прядь моих влажных волос на свой указательный палец. – Согрелась?        – Даже, по-моему, перегрелась, – шучу я и, резко вытащив руку из воды, провожу ею по темной шевелюре Максима. – Попался!        Он забавно морщится, и я задорно смеюсь, надеясь, что от учителя не последует ответная месть. Он ерошит свои волосы, ставшие чуть влажными, а потом неодобрительно качает головой.        – Кажется, это называется эффектом мокрых волос? – интересуется Максим.        – Ну, они по-настоящему мокрые, – отвечаю я, показав ему язык. – Так что никакой это не эффект!        – Ты же понимаешь, что рано или поздно выберешься отсюда, и тогда я до тебя доберусь? – неожиданно серьезно спрашивает он, и я испуганно моргаю. – Тебе принести рубашку или футболку?        Все мои вещи, кроме испорченного пальто, сейчас крутятся в барабане стиральной машины.        – Рубашку, наверное. – Я вспоминаю мягкий хлопок. – Белую. У тебя же есть еще одна?        Максим, фыркнув, выходит из ванной. Он возвращается через несколько минут и кладет вещи и полотенце на специальную полку. А я начинаю думать о том, как умудрилась влюбиться в него. Или, что еще хуже – полюбить.        Бросаю на учителя быстрый, немного вороватый взгляд, надеясь, что он не догадывается о моих чувствах. Это не нужно ему, мне, нам. В наших странных отношениях и без того все запутано, и мое признание все только усложнит. И испортит.        Нас безумно тянет друг к другу, словно мы два разных магнитных полюса, но разве минус на плюс дает что-то хорошее? Максим считает наши отношения нездоровыми, и сейчас, спустя несколько часов после непростого разговора в кабинете русского языка и литературы я понимаю, что он абсолютно прав.        Я чувствую, что моя любовь к учителю совсем не похожа на то, что я испытывала к Виктору, и это пугает меня больше всего.        – Мне нужно одеться, – тихо произношу я. – Оставишь меня?        – Конечно, – кивает Максим, неожиданно наклоняется и касается теплыми губами моей щеки. – Я буду на кухне.        Выбираюсь из ванны, насухо вытираюсь мягким полотенцем и надеваю белоснежную рубашку, приятно пахнущую стиральным порошком и достающую мне до середины бедра. Наспех почистив зубы, расчесываю влажные волосы и иду на кухню. Максим стоит спиной ко мне, что-то помешивая, и я на мгновение замираю, пытаясь запомнить этот по-настоящему уютный момент. Услышав мой вздох, мужчина оборачивается, одаривая меня улыбкой.        – Это тебе, – говорит он и, подойдя ко мне, вручает чашку с чаем. – Пей.        – Без бергамота? – принюхавшись, спрашиваю я.        – Зато с малиной, – авторитетным тоном отвечает Максим. – Садись и пей, – повторяет он. – Не хочу, чтобы ты заболела.        Опускаюсь на стул и делаю маленький глоток. Чай сладкий, и приятное тепло тут же разливается по моему телу. Вытянув ноги, закрываю глаза от удовольствия.        – Я заказал пиццу, – нарушает тишину Максим. – Надеюсь, ты не против.        – Я могла бы что-нибудь приготовить, – отвечаю я, чувствуя какую-то неловкость. Наверное, пора поговорить о произошедшем. – Максим, сегодня я…        – Ты не виновата, – перебивает он и, передвинув стул, садится рядом со мной. – То, что я сказал тебе… Забудь об этом, пожалуйста.        Я вскидываю голову и делаю еще несколько глотков чая. Максим выглядит совершенно расстроенным, и я не зная, как исправить это, накрываю его руку своей ладонью. Он тут же переплетает наши пальцы, бегло улыбнувшись, а потом касается их губами – уже ставший привычным, но все равно каждый раз вызывающий мурашки по моему телу, жест.        – Я не смогу забыть об этом, – признаюсь я. – Потому что это - правда. То, что происходит между нами действительно ненормально, и ты понял это раньше, чем я.        Максим расцепляет наши руки и обжигает меня карим взглядом. Мои слова, похоже, причинили ему боль, но забрать их назад я не могу. Не имею права.        – Послушай меня, – он встает и тут же опускается на корточки, положив руки на мои бедра. – Все совсем не так, как ты думаешь.        Мне хочется поцеловать Максима, тем более, он так близко, но мне удается перебороть это желание, потому что я знаю, что если мы коснемся губ друг друга, все разговоры отойдут на второй план. Накрываю его руки и пытаюсь свести спутанные мысли воедино.        – Уже конец марта, – начинаю я. – У нас с тобой осталось совсем немного времени, и я хочу, чтобы мы использовали его по максимуму. Сегодня я убежала, потому что твои слова задели меня, но оказавшись в той роще, наедине со своими мыслями, я поняла, что ты прав.        – Я подразумевал совсем другое! – неожиданно громко заявляет Максим и я чувствую, как сильно он напряг руки. – Я ведь уже говорил тебе об этом.        – Это не так важно, – таким же тоном отвечаю я. – Когда я благодарила тебя за чай, я на самом деле хотела сказать…        – Спасибо за все? – перебивает он, усмехнувшись. – Не нужно было произносить этого вслух, чтобы я понял.        – Я не готова… – Я закрываю глаза и перехожу на шепот. – Не готова прощаться с тобой. Не сейчас и даже не завтра. И я совсем запуталась, но мне кажется, что…        «Что ты нужен мне», – едва не выпаливаю я, но меня вовремя перебивает звонок в дверь. Облегченно выдохнув, я жду, что Максим встанет, чтобы забрать пиццу, но он почему-то продолжает сидеть передо мной.        – Пиццу привезли, – шепчу я, когда звонок повторяется. – Иди же.        – Сейчас я вернусь, и тебе придется договорить, – предупреждает Максим.        Когда он выходит из комнаты, я прикладываю ладонь ко лбу, потому что мне кажется, что температура подскочила на пару градусов выше положенного. Мне нужно придумать, что сказать Максиму, потому что правда будет тождественна признанию в любви.        Слышу хлопок входной двери, тихие шаги Максима. Он, не глядя на меня, кладет огромную картонную коробку на кухонную тумбу, а потом упирается ладонями в гладкую поверхность. Мышцы спины перекатываются под его рубашкой, а плечи поднимаются в такт неровному дыханию.        Медленно поднимаюсь и подхожу к учителю, положив ладонь на его лопатку. Встав на носочки, касаюсь его шеи губами и вдыхаю терпкий запах. Максим разворачивается и тут же заключает меня в кольцо своих рук, притянув ближе к себе.        – Моя рубашка идет тебе больше, чем мне, – шепотом замечает он.        – Разве это плохо?        – Мне нравится, – выдыхает Максим и неожиданно накрывает мои губы своими.        Я целую его с ответной страстью, и неприятные мысли тут же перестают терзать мое сознание. Вот теперь я окончательно счастлива. Максим делает несколько уверенных шагов в сторону выхода, не разрывая поцелуя, и я иду вслед за ним, на удивление, нигде не споткнувшись.        – Пицца остынет, – шепчу я, когда он прижимает меня к косяку.        – У меня есть микроволновка, – отвечает Максим и медленно целует мою шею, прихватывая кожу зубами. – И духовка. И, вообще, мы закажем новую. – Он поднимает взгляд, и я вижу только черные, расширенные зрачки. – Но позже.        Учитель легко подхватывает меня на руки, и уже через несколько секунд мы оказываемся в темной спальне. Максим щелкает выключателем, и мягкий свет озаряет комнату. Мы смотрим друг на друга, ничего не говоря, и я чувствую, что под этим взглядом мне становится жарко.        Я делаю уверенный шаг вперед и, пробежавшись рукой по его торсу, начинаю медленно расстегивать пуговицы на такой же белой, как у меня, рубашке. Максим со свистом втягивает воздух в легкие, когда я отбрасываю вещь куда-то в сторону и касаюсь губами его ключиц. Что-то подсказывает мне, что сегодня мы дойдем до конца, и от этого мне конкретно срывает голову.        – Скажешь, когда мне остановиться? – просит Максим и укладывает меня на свою постель. – Потому что сам я не смогу.        – И не надо.        Его глаза игриво блестят, когда он нависает надо мной, опершись локтями о постель. Тянусь к таким сладким губам, выцеловывая их до последней капли кислорода. Рука Максима пробегает вверх по моей ноге и останавливается на животе, лаская горячую кожу, поднимаясь все выше и выше.        Когда его ладонь накрывает мою грудь, я издаю тихий, но протяжный стон и тут же прикрываю рот рукой, краснея. Максим качает головой, высвобождая мои губы и шепчет, прежде чем снова поцеловать меня:        – Не сдерживай себя.        Я киваю под этим пристальным взглядом, а потом расстегиваю две верхние пуговицы на рубашке, но Максим останавливает меня.        – Я сам, – говорит он, и уже через минуту я чувствую прохладу простыней обнаженной спиной. – Знаешь, какая ты красивая?        Я отрицательно качаю головой, и Максим тихо смеется, снова склоняясь надо мной.        – Все ты знаешь, - шепчет он.        А в следующую секунду я чувствую его губы на своей коже. Когда пальцы Максима прочерчивают дорожку вдоль внутренний поверхности бедра, я прогибаюсь в спине. Незнакомое ранее ощущение прошибает меня насквозь, до мурашек, и я закрываю глаза, растворяясь в тех ощущениях, которые мне дарят его прикосновения.        Учитель проводит влажную дорожку от груди до кромки белья, а потом цепляет пальцами резинку и тянет тонкую ткань вниз по моим ногам. Я широко раскрываю глаза, встречаясь с Максимом взглядом в тот момент, когда его пальцы касаются чувствительной точки.        Мне хорошо и неловко одновременно.        – Не бойся, – просит он. – Не больно?        – Хорошо, – признаюсь я. – Очень хорошо.        Каждая клеточка моего тела горит, а реальность, сплетаясь с наслаждением, превращается в нечто удивительное, и я перестаю отдавать себе какой-либо отчет в происходящем. Максим переплетает наши пальцы. В какой-то момент у меня не остается сил ни на что, и я, закрыв глаза, издаю протяжный стон, а потом падаю на постель. Максим нежно целует меня в губы, а я до сих пор не могу отдышаться. Сердце стучит в груди слишком сильно, и я боюсь, что вот-вот оно выскочит из груди.        – А я думал, что я сильнее, – шепчет Максим и, встав на колени, расстегивает ремень. – Но перед тобой я совершенно слаб.        Сердце пропускает удар.        – Хорошо, что слаб, – взволнованно шепчу я и поднимаюсь. – Так ведь и должно быть, разве нет?        Я накрываю руку Максима своей ладонью, а потом мы вместе вытягиваем кожаный ремень из брюк. Мне очень страшно и одновременно очень хорошо. Он снова укладывает меня на постель, в считанные мгновения избавляется от своей одежды и, протянув руку, достает из прикроватной тумбочки серебристый пакетик. Я глубоко вдыхаю какой-то жаркий воздух спальни и едва заметно киваю.        Максим разрывает фольгу зубами, бросая обрывки куда-то на пол, и прижимает мои руки к простыням. Дыхание Максима такое же неровное, как и мое – он тоже почему-то волнуется.        – Тебе не о чем переживать, – шепчет учитель в мои губы, – ведь я люблю тебя.        И я не успеваю никак на это отреагировать, потому что в следующее мгновение Максим входит в меня одним плавным движением. Режущая боль пронзает все мое тело, выбивая слезы из глаз, которые, впрочем, учитель тут же сцеловывает.        Он не двигается, позволяя мне привыкнуть к странному ощущению наполненности, а неприятному чувству внутри меня утихнуть. Наши переплетенные пальцы, темный взгляд Максима с подрагивающими длинными ресницами внушают мне спокойствие и уверенность.        – Максим, – шепчу я, – ты нужен мне. Вот, что я хотела сказать на кухне.        Он выдыхает и впивается в мои губы настойчивым поцелуем. Боль смешивается с тягучим наслаждением, и я изгибаюсь в руках Максима. Он снова шепчет, что любит меня, и от этих слов внутри меня что-то словно расцветает.        Еще несколько минут, – и в глазах темнеет, а Максим крепко целует меня, сорвав с моих губ оглушающий, кажется, стон. Несколько толчков – и он откатывается в сторону, притягивая меня к себе. Его сердце бьется с такой же сумасшедшей скоростью, как и мое собственное.        Учитель натягивает на нас черное покрывало, вдыхает аромат моих волос, и я чувствую его нежную улыбку. Максим гладит меня по спине, словно хочет успокоить.        – Кажется, я все-таки рада, что убежала, – признаюсь я, когда наше дыхание выравнивается.        – Больше не убегай. – Максим быстро целует меня в губы. – Мы сможем все решить, абсолютно любую проблему. Но только не таким способом.        А вот и возвращение к прерванному разговору. Я удобнее устраиваюсь в руках Максима и тихо объясняю:        – Это по привычке. Я всегда так делала, но, знаешь, ты первый, кто стал искать меня. Прежде я возвращалась сама, когда эмоции отступали.        Он, конечно же, неодобрительно фыркает.        – Я не удивлен, – Максим приподнимается на локтях. – Маша, мне еще никогда не было так страшно, как сегодня. От одной только мысли, что мог потерять тебя, я едва не свихнулся.        Я переворачиваюсь на бок и смотрю ему в глаза. Теперь, когда отголоски страсти окончательно стихли, разум стал кристально-чистым. И признание в любви, что соскользнуло с губ Максима, проносится в моих мыслях. А потом – снова и снова. Но заговорить об этом я почему-то не решаюсь.        – Я люблю тебя, – словно читая мои мысли, повторяет Максим. – Тебе не нужно ничего бояться и о чем-то переживать. Отмерять сроки. Переживать о будущем. В нашем распоряжении теперь – все время Вселенной.        Я закрываю глаза, не решаясь произнести эти три слова, которые сегодня так меня напугали, вслух. Максим заслуживает ответного признания, но мне все еще страшно. Я будто никогда не любила до этого – настолько для меня ново то, что я чувствую по отношению к учителю.        Максим опускает целомудренный поцелуй на мои волосы, и я крепче прижимаюсь к его телу. Даже не верится, что это все происходит в моей жизни.        Но это было по-настоящему.        Было восхитительно.