Уроки литературы

Окулова

       Все-таки каникулы всегда были особым праздником – абсолютно для всех. Особенно после третьей – самой длинной в учебном году четверти неделя отдыха казалась и ученикам, и учителям большим подарком. Для меня же эти каникулы будут по-настоящему особенными – целых семь дней свободы от родителей.        – Ты вся сияешь, – с улыбкой отмечает Игорь, когда мы выходим из кабинета английского. – Пятерка греет сердце?        Я киваю, счастливо улыбаясь. Последнюю контрольную работу я написала на отлично, тем самым значительно повысив свою четвертную оценку. Игорь, являющийся на протяжении нескольких лет единственным отличником в нашем «гуманитарном» классе уже несколько дней твердит, что я могла бы учиться на одни пятерки, будь я немного собраннее.        После моей недоистерики в кабинете Максима, где Северцев, совершенно не стесняясь, выдал, что все знает о наших с учителем отношениях, мы с Игорем по-настоящему сдружились. Я пыталась поговорить с одноклассником о произошедшем, но он, потрепав меня по плечу, пробормотал уверенное «От меня об этом никогда и никто не узнает», дав мне понять, что разговор окончен.        Но с Максимом, насколько мне известно, они все-таки поговорили, прикрывшись консультацией по русскому языку. После этого разговора Северцев вышел из кабинета со счастливой улыбкой, а на мой недоуменный взгляд сообщил мне, что теперь на русском и литературе мы можем сидеть за одной партой.        – Сейчас у нас литература? – спрашивает Северцев, когда я достаю из сумки дневник.        – Да, а потом классный час, – отвечаю я, заглянув в расписание. – Даже не верится, что в третьей четверти осталось всего лишь два урока!        Игорь как-то грустно кивает.        – Мы, кстати, когда с Максимом Михайловичем разговаривали, он сказал, что в следующей четверти вместо литературы будет русский, – вспомнив, говорит он. – Я думаю, что это правильно.        – Вообще-то, есть люди, которым литература нравится! – фыркаю я, поднимаясь по лестнице. – Нет, русский я, конечно, тоже люблю, но не до такой степени.        Игорь, остановившись где-то на середине пути, склоняется надо мной и ехидно шепчет:        – У тебя, Окулова, будут персональные уроки литературы.        На довольно симпатичном лице одноклассника сияет нахальная ухмылка, и мне хочется дать этому шутнику по макушке, но вместо этого я киваю, чувствуя, как в груди растекается что-то теплое и немного волнующее.        – Знаешь, Игорь, – медленно тяну я, – ты чертовски прав.        Щелкаю Северцева по носу и, показав ему язык, со всех ног мчусь к кабинету – настало время урока литературы. ***        Максим по каким-то ему одному известным причинам решает отвести оба урока под классный час, и мы с Северцевым, выразительно взглянув друг на друга, радуемся тому, что сегодня мы учимся по сокращенному расписанию.        – Наконец-то настало то чудесное время, когда мы немного отдохнем друг от друга! – торжественно объявляет учитель после звонка. – Я не буду рассказывать вам о том, что четвертая четверть пролетит, как один миг, и вы, не успев и глазом моргнуть, окажетесь в пункте приема экзаменов. Также я не стану читать вам долгую и нудную лекцию о том, что будет с каждым из вас, если вы не сдадите ЕГЭ. – Он, скрестив руки на груди, обводит взглядом класс. – Эту каникулярную неделю вы можете потратить на дополнительную подготовку и беготню по репетиторам, но я бы хотел, чтобы вы отдохнули.        У Маленковой из рук падает ручка, Бобров, сидящий в третьем ряду перестает качаться на стуле, а Игорь, восхищенно вздохнув, с интересом смотрит на Максима. Это так не похоже на нашего классного руководителя – строгого и всегда ставившего учебу на первое место, что на несколько бесконечно долгих секунд в кабинете воцаряется какая-то торжественно-одухотворенная тишина.        – Послушайте, мой обожаемый одиннадцатый «Г», – тяжело вздохнув, произносит Максим. – Эти каникулы – последние в вашей школьной жизни, потому что летом вы будете сначала долго сдавать экзамены, потом отмечать выпускной, а потом – до середины августа будете ждать результатов поступления в университет. Если сейчас вы окунетесь с головой в учебу, я могу вас только похвалить, но, давайте посмотрим правде в глаза – невозможно за семь дней наверстать то, что нужно было выучить за одиннадцать лет. Потратьте это время на себя, семью, друзей. Я хочу, чтобы в четвертую четверть мы вошли отдохнувшими, чтобы у нас с вами были силы на то, чтобы сразиться с ЕГЭ. – Он, прищурившись, широко улыбается. – Надеюсь, вы меня поняли.        Предшественница Максима на посту классного руководителя никогда бы не сказала нам ничего подобного, потратив все время классного часа на причитания по поводу нашей отвратительной учебы – так было в девятом классе, когда мы стояли на пороге ОГЭ. Мы тогда ушли на каникулы совершенно поникшие, потому что, по словам учительницы, нас всех – даже Северцева, ждала потрясающая карьера дворника в ближайшем ЖЭКе.        Максим, явно наслаждаясь произведенным эффектом, а именно – затянувшейся тишиной, тянется за классным журналом, и я понимаю, что наступило время выставления четвертных оценок. Это, конечно, было формальностью – все и так прекрасно знали от учителей-предметников, что заработали.        Рекорд по тройкам побили Маленкова и Назарова, но, судя по всему, были не особо обеспокоены этим фактом. Бойкова, разделяющая со мной звание хорошистки заметно съехала - половина ее пятерок превратилась в неуверенные, по словам классного руководителя, четверки. Я же, наоборот, подтянулась – отлично мне не поставили только по алгебре, геометрии, физике и – кто бы сомневался, физической культуре.        – Игорь, собери дневники, – просит Максим. – Так, о правилах поведения на каникулах говорить будем?        Мы всем классом лихорадочно мотаем своими головами из стороны в сторону, потому что от разговоров на тему «не выходите на улицу после десяти» и «осторожно, вам на голову может упасть сосулька» все, если честно, устали. Ставя подписи в дневниках, Максим поочередно спрашивает каждого ученика о планах на каникулах, и по блеску в его глазах я догадываюсь, что он рад тому, что никто не пытается сочинить красивую сказку об усердной подготовке к ЕГЭ.        – А чем у нас займется Окулова? – интересуется учитель, не отрывая взгляда от чьего-то дневника.        – Наверное, – отвечаю я, – наконец-то прочитаю те книги, до которых у меня никак не доходили руки.        Максим почему-то усмехается, и мне становится как-то не по себе. Я рассчитываю на то, что хотя бы несколько дней мы проведем вместе, тем более, пару раз мы затрагивали эту тему в разговорах, правда, до чего-то конкретного так и не договорились.        Поставив свою подпись в каждом дневнике, учитель кратко рассказывает о режиме работы в четвертой четверти, не забыв упомянуть о своем решении заменить уроки литературы русским языком. Это, естественно, противоречит вообще всяким правилам общего образования, но что-то подсказывает мне, что Максим как-то умудрился выбить разрешение у директора.        – А вы не боитесь, Максим Михайлович, – наклонившись немного вперед, начинает Маленкова, – что Окулова завалит ЕГЭ по литературе? Уроков-то больше не будет!        Надо же, какая забота! Учитель совершенно непедагогично фыркает и, подперев подбородок сцепленными в замок ладонями, с едкой улыбкой отвечает:        – Гораздо больше я боюсь, Юля, что кто-нибудь завалит, как ты выразилась, ЕГЭ по русскому. – Он как-то обреченно вздыхает. – Поэтому-то я и решил скорректировать ваш учебный план.        Опустив голову вниз, Маленкова шепчет что-то неодобрительное в мой адрес, а Игорь, усмехнувшись, подмигивает мне. Максим снова собирается что-то сказать, но его прерывает осторожный стук в дверь.        – Максим Михайлович, извините, – мягко произносит женщина, которую я, кажется, несколько раз видела в приемной директора. – Вы не поставили подпись в приказе, а бухгалтеру нужно рассчитать ваши отпускные.        Он изгибает бровь, нахмурившись.        – Я совсем забыл к вам зайти, – кивает учитель. – Прошу прощения.        Женщина кладет перед Максимом два каких-то листа, и он, поставив подпись, еще раз извиняется.        – Вы едете в отпуск? – неожиданно спрашивает Игорь, бросив на меня хитрый взгляд. – Куда-то уезжаете?        Максим с неожиданным раздражением в карих глазах смотрит сначала на Северцева, а потом бросает мимолетный взгляд в мою сторону.        – Да, – коротко отвечает учитель. – Вернемся к основной теме нашего разговора, если вы не против…        Игорь, слегка повернув голову вправо, с улыбкой смотрит на меня, но, увидев выражение моего лица, становится в разы серьезнее.        Я, чтобы не встречаться взглядом с одноклассником, открываю дневник, вперившись взглядом в четвертные оценки. Стараюсь думать о чем угодно, но в голове то и дело всплывает неприятный факт – Максима на этих каникулах не будет. Он куда-то уезжает, а я остаюсь.        Прихожу в себя спустя несколько минут, когда три одинокие слезинки приземляются на мой дневник, тут же размазывая – как это ни удивительно, мою четвертную оценку по литературе. Аккуратная пятерка превращается во что-то невнятное – совсем, как мое настроение. ***        Я выхожу из кабинета, сделав вид, что мне необходимо ответить на срочный телефонный звонок. Спрятав лицо под вуалью из собственных волос, я оказываюсь в коридоре, продолжая держать телефон на уровне уха на тот случай, если по пути к туалету встречу кого-нибудь из учителей.        Добравшись до своего «укрытия» я забираюсь на подоконник, стараясь дышать как можно глубже. Уже идет шестой урок, и мне необходимо вернуться в кабинет, чтобы не вызвать у Максима и моих одноклассников какие-либо подозрения.        То, что учитель взял отпуск, стало для меня неприятным открытием, прежде всего потому, что сам он об этом не рассказывал. Максим, конечно же, не обязан постоянно проводить все свое свободное время со мной, но я думала, что заслуживаю хотя бы узнать о том, что его не будет на каникулах.        Смахиваю вновь подступившие слезы, и в этот самый момент телефон в моих руках мягко вибрирует.        Если я узнаю, что ты пошла плакать в школьный туалет, то свой любимый мармелад ты не увидишь до Нового года.        И смешно и грустно одновременно. Удаляю сообщение, стараясь не зацепиться взглядом за предыдущие – те, где Максим признается мне в любви, желает доброго утра и обещает вызвать меня к доске в том случае, если я еще хоть раз лягу спать позже часа ночи.        Видимо, не дождавшись ответа, он отправляет еще одно смс.        Маша, пожалуйста, вернись. ***        Максим к всеобщей радости класса отпускает нас на десять минут раньше положенного, пожелав удачных каникул. Конечно же, он просит меня задержаться, чтобы обсудить ЕГЭ по литературе. Конечно же, я остаюсь. Конечно же, Северцев берет с меня чуть ли не клятвенное обещание сообщить ему об исходе этого разговора – Игорь искренне волнуется, а на прощание неожиданно крепко обнимает меня.        Максим выпроваживает последнего ученика – Захарова, а потом уже привычным жестом запирает дверь на ключ. Отодвинув стул, он садится на место Игоря, заводит руку мне за спину, крепко обнимая за плечи. Терпкий аромат его одеколона кружит голову, и я, не в силах бороться с собой, опускаю голову на плечо мужчины.        – Когда ты уезжаешь? – осторожно спрашиваю я, закрыв глаза.        Чувствую, как он перебирает прядки моих волос, а потом целует в макушку. В сердце что-то предательски щемит.        – Сегодня ночью, – отвечает Максим.        Я сжимаю пальцами лацкан темно-синего пиджака, не в силах произнести ни единого слова. Вздрагиваю, когда слышу оглушительную трель звонка – последнюю в этой четверти, а потом отстраняюсь от учителя.        – Я, наверное, пойду, – говорю я, пытаясь улыбаться.        – Куда? – удивляется Максим.        – Домой. – Вспоминаю, что осталась совсем одна. – Каникулы официально начались, дома никого нет, поэтому я планирую сразу же забраться под свое прекрасное теплое одеяло.        Карие глаза Максима скользят по моему лицу, внимательно вглядываясь в него, а потом, резко подавшись вперед, учитель целует меня, но, к сожалению, совсем мимолетно.        – Вот мы и попрощались с мармеладом, – выдыхает мужчина, видимо, почувствовав кристаллики соли на моих губах. – Маленькая, ты обещала не плакать, помнишь?        – Что поделать? – развожу я руками. – Не получается.        Ничего не ответив, Максим встает из-за парты и идет к своему столу. Я почему-то тоже поднимаюсь, но сделав пару шагов, останавливаюсь. Учитель достает из верхнего ящика какую-то темную, совсем тоненькую папку и протягивает ее мне.        Внутри, судя по всему, какие-то бумаги. Достаю самый первый лист, который оказывается электронным билетом на самолет до Санкт-Петербурга на имя Максима. Вылет действительно ночью – в половину второго.        – Будешь культурно просвещаться? – спрашиваю я.        – Достань следующий листок, пожалуйста, – просит Максим.        Это – снова электронный билет, и я уже планирую спросить, зачем ему два билета на один и тот же рейс, но неожиданно вижу вместо имени учителя свое. Листок выпадает из моих рук, с тихим шелестом приземлившись у ног Максима.        – Помнишь, я говорил про сюрприз? – Я молча киваю. – Ну, вот он. Если бы не наш прекрасный секретарь, а потом и Северцев, ты бы узнала об этом в более радостной обстановке.        Я хлопаю глазами, до конца не веря в происходящее. Делаю два неуверенных шага в сторону Максима, и он, поймав мою руку, притягивает меня к себе.        – Маленькая моя, – шепчет учитель, гладя меня по спине. – Неужели ты подумала, что я уеду и оставлю тебя здесь одну?        Я киваю и, всхлипнув, обвиваю его шею руками.        – Не могу поверить в это, – признаюсь я, коротко целуя Максима в губы. – Ты, я, Санкт-Петербург…        – Я давно хотел увезти тебя туда, где нам не нужно будет оглядываться по сторонам, боясь быть пойманными, – объясняет он. – Питер был первым, что пришло мне в голову.        Максим снова берет в плен мои губы, и под этим поцелуем я плавлюсь, словно лед под лучами летнего солнца. Я отстраняюсь первой, напоследок поцеловав мужчину в щеку.        – Если ты все же хочешь, чтобы я полетела с тобой, – начинаю я, – тебе надо отпустить меня домой, иначе я не успею собрать вещи.        Он смеется и опускает руки вниз.        – Мы все успеем, – уверяет Максим. – Подождешь меня? Мне нужно полчаса, а потом я отвезу тебя домой и помогу собрать чемодан.        – Конечно.        Он берет со стола какую-то потрепанную книжку и, протянув ее мне, объясняет:        – А чтобы не терять время зря, выполни задания на тридцать второй странице. – Поймав мой вопросительный взгляд, Максим усмехается. – Да-да, Окулова, как верно заметила Юля, тебе еще сдавать ЕГЭ по литературе.        Улыбнувшись, покорно сажусь за свою парту и открываю книгу. Учитель что-то заполняет в журнале, изредка бросая взгляд в мою сторону. Мы сидим в такой тишине где-то полчаса, занятые каждый своим делом, наслаждаясь уютным молчанием.        Отрываю взгляд от упражнений и, взглянув в окно, улыбаюсь.        Это будут лучшие каникулы в моей жизни.