Уроки литературы

Окулова

       А впереди была целая ночь.        В самолете слишком тихо – сказываются позднее время и то, что сегодня – конец недели. Даже стюардессы выглядят уставшими, улыбаясь не так ослепительно, как обычно. Я, удобнее устраиваясь на своем месте, бросаю взгляд в иллюминатор, радуясь, что совсем скоро Новосибирск останется позади.        – Поспи немного, – просит меня Максим, переплетая наши пальцы. – Не хочу, чтобы ты была уставшей.        – А нам завтра рано вставать? – интересуюсь я, положив голову на плечо мужчины.        – Нет. – Максим целует меня в макушку, вдыхая сладковатый аромат шампуня. – Но это не значит, что весь полет нужно бодрствовать.        – А ты будешь спать?        – Может быть, – отвечает учитель. – Спи, маленькая.        Я покорно закрываю глаза, а Максим мягко перебирает прядки моих волос. Улыбка расцветает на моем лице, когда я еще раз прокручиваю в голове происходящие события. Целую неделю мы проведем вдвоем в Санкт-Петербурге – одном из самых красивых городов планеты. В Северной столице никто не знает, что мы на самом деле – учитель и ученица; не нужно будет прятаться, оглядываясь по сторонам.        Вкус свободы пьянит, как и весна, и я чувствую себя самой счастливой девушкой на земле, потому что рядом со мной Максим – человек, в которого я отчаянно влюблена. ***        Питер встречает нас… снегопадом. Максим хмурится, глядя на мои волосы, усыпанные пушистыми снежинками, пока мы идем к ярко-желтому такси. Водитель, взглянув на учителя, сразу же отпускает банальную шутку про суровую погоду Санкт-Петербурга и всяческое отсутствие солнца.        – У тебя мокрые волосы, – говорит Максим, проведя кончиками пальцев по длинным прядям. – Не замерзла?        Я отрицательно качаю головой.        – Не хватало еще, чтобы ты у меня заболела. – Он прижимается губами к моему лбу и замирает так на несколько секунд. – Так, температуры пока нет.        – Максим! – возмущаюсь я, но где-то внутри все вопит от восторга. – Это всего лишь растаявший снег, к тому же, какой-никакой иммунитет у меня все-таки есть.        Вместо ответа мужчина обнимает меня за плечи, а я любуюсь видом ночного города, сияющего в темноте миллионом золотистых огней. Я была в Питере два раза, но сейчас все кажется мне намного красивее и ярче. Таксист что-то напевает себе под нос, а Максим, откинув голову назад, сидит с закрытыми глазами. Отвернувшись от окна, я осторожно целую учителя в гладко выбритую щеку, и он тут же улыбается.        – Кто-то выспался? – спрашивает Максим, распахнув восхитительные карие глаза. – По новосибирскому времени уже, между прочим, глубокая ночь.        – Да и тут не утро, – отвечаю я. – Мне кажется, что как только мы доберемся до нашего номера, я рухну на кровать и просплю до обеда.        Мы едем, кажется, целую вечность, и когда таксист наконец-то паркуется у главного входа в отель, я облегченно выдыхаю. На ресепшене нас встречает улыбчивая администратор, умудрившаяся за пару минут влить в наши головы невероятное количество информации, половину из которой я, конечно же, не запомнила. Пожелав удачного отдыха, женщина протягивает нам две пластиковые карты, и мы с Максимом идем к лифту вслед за портье.        Номер огромный с гостиной и спальней, оформленными в изысканных светлых тонах, так не похожих на полумрак квартиры Максима. Портье оставляет нас вдвоем, и едва за ним закрывается дверь, учитель прижимает меня к стене, горячо целуя. Я зарываюсь пальцами в темные, слегка влажные после снегопада волосы и встаю на носочки – так намного удобнее отвечать на этот сводящий с ума поцелуй.        Разочарованно вздыхаю, когда Максим отстраняется, потому что все внутри уже горит от желания. Взгляд мужчины – темный, подернутый туманной поволокой, медленно скользит по мне, заставляя смущенно краснеть.        – Я тебя люблю, – говорит Максим, ловко расстегивая мое пальто. – Хочешь пойти в душ первой или после меня?        – После. – Почему-то я радуюсь, что он не предложил пойти туда вдвоем. – Надеюсь, я не усну.        – Я быстро.        Мы, максимально быстро разобрав чемоданы, достаем вещи, которые понадобятся нам прямо сейчас, и Максим, коротко поцеловав меня в губы, исчезает за одной из дверей. Я сажусь на краешек огромной постели и, практически не дыша, смотрю в огромное панорамное окно, из которого открывается прекрасный вид на Эрмитаж.        Могу лишь догадаться, сколько стоит подобный номер, но, учитывая машину, на которой ездит Максим, квартиру, в которой он живет, и вещи, которые он носит, можно смело предположить, что учитель работает в школе ради собственного удовольствия, а не ради заработка. Мне все еще не нравится, что Максим тратит на меня столько денег, но обсуждать эту тему он категорически отказывается, каждый раз яростно сверкая глазами.        Я зеваю, прикрыв рот ладошкой, а потом слышу, как открывается дверь в ванную. Обернувшись, вижу одетого в пижамные штаны и черную футболку Максима, который, поймав мой взгляд, устало улыбается мне.        – В номере прекрасная ванна, – сообщает он, – но я буду тебе безмерно благодарен, если сегодня ты ограничишься душем.        Я киваю и как можно скорее иду в ванную комнату. Максим не обманул: огромная ванна из светлого мрамора привлекает мое внимание, и я даже провожу рукой по бортику, восхищенно вздыхая. Переборов стойкое желание полежать в ароматной пене, я отдаю предпочтение просторной душевой кабине, потом насухо вытираюсь мягким полотенцем и, одевшись, возвращаюсь в спальню.        Максим лежит на постели, подложив одну руку под собственную голову, а другой что-то пролистывает в смартфоне. Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, почему-то не решаясь подойти к мужчине.        – Ого, – выдыхает Максим, когда слышит мой тяжелый, взволнованной вздох.        Бросив смартфон на постель, мужчина встает и подходит ко мне. Я тону в его потемневшем взгляде и осторожных прикосновениях.        – Тебе идет, – тихо произносит Максим, рассматривая короткий шелковый халат.        Взяв меня за руку, он ведет меня к постели, и когда я сажусь на краешек, опускается передо мной на колени. Горячие губы скользят вверх по моей ноге – от щиколотки до самого бедра, и я издаю тихий стон. Максим медленно развязывает пояс, и через секунду халат летит куда-то в сторону, а я остаюсь в одном только пеньюаре.        – Максим, – шепчу я, когда он тянет шелковую ткань вверх. – Что ты…        – Тише, маленькая, – отвечает мужчина. – Это не то, о чем ты подумала.        Из одежды на мне остается только нижнее белье, и я чувствую ужасную неловкость, несмотря на то, что уже была близка с Максимом. Он встает и, сняв с себя черную футболку, просит меня поднять руки. – Шелк – это прекрасно, – говорит мужчина. – Но моя футболка идет тебе больше.        Максим стоит передо мной так близко, что я могу прикоснуться губами к его животу, что я и делаю, вызвав у мужчины тяжелый вздох. Его рука ложится на мой затылок, словно прося о большем. Пробежавшись пальчиками по кромке пижамных штанов, я тяну за шнурок, и в этот момент учитель перехватывает мою руку.        – Маленькая, нам нужно поспать, – объясняет он, когда ловит мой вопросительный взгляд. – Дорога была долгой. Я не хочу, чтобы ты отключилась подо мной.        Я киваю и, откинув одеяло, ложусь на мягкую постель. Максим выключает свет, а потом прижимает меня к себе. Чувствую, как быстро бьется его сердце, и почему-то улыбаюсь. Действительно очень хочется спать, поэтому я закрываю глаза, удобнее устраиваясь в теплых объятиях мужчины.        – Спокойной ночи, Максим, – шепчу я и, слегка приподнявшись, оставляю нежный поцелуй на его шее.        – Спокойной ночи, маленькая моя, – отвечает учитель.        Несколько минут я слушаю наше размеренное дыхание, но потом все-таки засыпаю - в это время Новосибирск уже озарен первыми лучами солнца. ***        Я просыпаюсь в двенадцатом часу на той половине постели, где спал Максим. Откинув одеяло, поднимаюсь на ноги, медленно потягиваясь. На прикроватной тумбочке лежит свернутый лист бумаги – записка от учителя.        Доброе утро! Ушел за кофе. Люблю.        Максима нет довольно долго – к его приходу я успеваю привести себя в порядок и поговорить по телефону с Северцевым, который умоляюще просит меня привезти ему «магнитик из этого романтического путешествия».        – Все-таки я надеялся, что ты не проснешься до моего прихода, – вместо приветствия говорит Максим. – Доброе утро, Маша.        В одной руке он держит подставку с двумя высокими стаканчиками кофе, а в другой – букет цветов. Розы на длинных стеблях издают прекрасный аромат, и я долго-долго прижимаю их к груди.        – Спасибо, – тихо благодарю я и, встав на носочки, прикасаюсь к таким желанным губам.        Максим, как всегда, перехватывает инициативу на себя, подхватывая меня под бедра, и я автоматически скрещиваю ноги за его спиной. Не разрывая поцелуя, учитель несет меня в спальню, умело обходя встречающиеся на нашем пути препятствия. Максим медленно садится на постель, не отпуская меня, и я оказываюсь на его коленях.        Воздуха слишком мало – я задыхаюсь, когда горячий язык мужчины скользит по моей шее. Багровые пятна уже сошли с кожи, и я жду, что сейчас появятся новые, но Максим целует нервно бьющуюся жилку очень нежно, что совсем на него не похоже.        – Максим, – выдыхаю я, извиваясь в его руках от желания, – пожалуйста…        Он заглядывает в мои глаза и очень тихо спрашивает:        – Что ты хочешь, Маша?        – Тебя. – Издаю протяжный стон, когда тяжелая ладонь Максима мягко накрывает мою грудь через плотную ткань футболки.        Он удовлетворенно хмыкает, но и в этот раз оставляет нас обоих ни с чем, пересаживая меня со своих колен.        – Нас ждут завтрак и прогулка, – очень серьезным тоном заявляет Максим. – И кофе наверняка почти остыл.        Я киваю, хотя на самом деле отдала бы многое, чтобы он продолжил целовать меня. Мы выпиваем кофе, завтракаем на первом этаже отеля, а потом пару часов гуляем по городу, разговаривая обо всем на свете.        – Сергей Григорьевич думает, что ты пытаешься сорвать его уроки, постоянно попадая в неприятности на них, – говорит Максим, когда я рассказываю ему о том, что неплохо танцую. – Серьезно, он считает, что ты притворяешься.        Я фыркаю, остановившись посреди тротуара.        – Это ведь так приятно – получать по голове баскетбольным мячом, ходить по полтора месяца в синяках, а потом хромать целую четверть, потому что неудачно упала с каната! – возмущенно произношу я. – У меня нет склонности к мазохизму, так можешь и передать Сергею Григорьевичу, когда он начнет в следующий раз жаловаться на меня.        Максим смеется и, обняв меня за плечи, прижимает к себе. Все мое возмущение растворяется в радужке его карих глазах, и я начинаю улыбаться. Санкт-Петербург не радует нас солнцем, но даже с небом, которое заволокло снежно-дождевыми тучами, город прекрасен. Учитель, периодически щелкая камерой в своем смартфоне, кажется, успевает сделать сотню моих фотографий.        – Это же Мариинский театр! – восхищенно выдыхаю я, когда вижу величественное бирюзовое здание.        Я слышу характерный щелчок камеры, а после - голос Максима.        – Ты была в нем?        Отрицательно качаю головой. Те два раза, что родители привозили нас в Питер вместе с Никитой, мы гуляли только там, где хотел мой брат – ученик тогда еще начальной школы. А в этом возрасте мальчишек, да и девчонок тоже, совсем не интересуют серьезные спектакли.        – А ты был? – спрашиваю я, повернувшись лицом к учителю.        Максим кивает, и это совсем не удивляет меня. Взяв мои ладони в свои руки, он прижимает их к груди.        – Замерзла? – Учитель целует меня в кончик носа. – Руки, как ледышки. Где твои перчатки?        – Дома.        – Напомни, чем я занимался, когда ты собирала чемодан? – нахмурившись, спрашивает Максим.        – Ты постоянно отвлекал меня своими поцелуями, – напоминаю я.        – Совсем забыл об этом, – лжет мужчина, а потом целует меня – медленно и тягуче. ***        Мне кажется, что весь Санкт-Петербург слышит мой оглушительный вопль, когда в отеле Максим протягивает мне белый конверт с двумя билетами в Мариинский театр на сегодняшний вечер. Бросившись на шею мужчине, я бесконечно долго улыбаюсь, прерываясь только на быстрые, но глубокие поцелуи.        – Хорошо, что я взяла несколько платьев, – говорю я, распахнув шкаф. – Иначе это было бы провалом.        – Брось, маленькая, мы бы купили тебе что-нибудь здесь, – отвечает Максим, рассматривая мою одежду. – Надевай черное.        Я снимаю с «плечиков» одно из своих любимых платьев – с юбкой до колен и целомудренным декольте.        – Поможешь застегнуть молнию? – спрашиваю я, прикладывая ткань к себе и глядя в большое зеркало.        – Конечно, – отвечает Максим, а потом медленно шепчет мне на ухо: – Более того, вечером я помогу тебе его расстегнуть. ***        Весь первый акт, что идет легендарное «Лебединое озеро» я сижу, затаив дыхание. Величайшая история любви прекрасной Одетты и принца Зигфрида уже больше ста пятидесяти лет никого не оставляет равнодушным. В самой первой версии либретто постановка имела трагический финал, но через двадцать лет брат Чайковского предложил сделать его счастливым.        – Я несколько раз смотрела «Лебединое озеро» в нашем городе, – говорю я, когда во время антракта мы с Максимом выходим из зала. – И, как мне кажется, «долго и счастливо» - это не про Одетту и Зигфрида.        Мужчина протягивает мне бокал с шампанским, и несколько секунд я разглядываю золотистые пузырьки, ударяющиеся друг о друга.        – Потому что история изначально построена на личной трагедии Одетты? – интересуется Максим, делая небольшой глоток. – Или потому что ты не поддерживаешь хэппи-энды?        Я снова вспоминаю обсуждение финала «Евгения Онегина», которое принесло мне первую пятерку у Максима.        – Сама музыка не предвещает ничего хорошего, – отвечаю я. – Особенно в четвертом акте. К тому же, принц все-таки выбрал Одиллию на балу, нарушив свою клятву.        – Маша, – напоминает мне Максим, – Зигфрид видел в ней Одетту.        – От этого легче не становится, – совсем тихо произношу я. – Это все равно – предательство, с какой стороны на него не посмотри.        И мне вдруг начинает казаться, что мы говорим совсем не о балете. Я отпиваю еще немного шампанского – вкус легкий и приятный, а пузырьки щекочут язык. Звучит первый звонок, и я ставлю пустой бокал на поднос проходящего мимо официанта.        – Пойдем в зал? – спрашиваю я у Максима.        Вместо ответа он берет меня за руку и, прикоснувшись губами к тыльной стороне ладони, тихо произносит:        – Маленькая, я никогда не предам тебя.        Не нахожу в себе сил ни на что, кроме медленного кивка головы. Все происходящее кажется мне настоящим чудом, а любовь Максима – подарком судьбы, но где-то глубоко внутри я чувствую какой-то страх. Наслаждаясь настоящим, я совсем забыла о будущем, которое подбирается ко мне все ближе.        Каникулы закончатся, а за ними – четвертая четверть, и я больше не буду ученицей Максима. Но я уеду, а точнее, убегу от давления своих родителей, а он останется в Новосибирске. Мне не хочется верить в то, что финал нашей истории будет таким, но я люблю литературу, а потому знаю, что «долго и счастливо» бывает только в сказках, и никогда – в действительности. ***        Конечно же, «Лебединое озеро» в Мариинском театре заканчивается торжеством добра и справедливости. Одетта и Зигфрид остаются вместе, а не погибают под бурными волнами разбушевавшейся на озере стихии. Я восхищенно хлопаю великолепным артистам, а потом в тысячный раз благодарю Максима.        Он быстро целует меня в щеку и молчит все время, что мы едем до отеля в такси. Администратор все так же приветливо улыбается нам и предлагает помощь портье. Вежливо поблагодарив женщину, Максим ведет меня к лифту, мягко держа под руку. Когда двери плавно разъезжаются в стороны, выпуская нас в просторный холл, мужчина несколько долгих мгновений смотрит мне в глаза, словно пытаясь найти в них ответ на свой непроизнесенный вопрос.        В номере он помогает мне снять пальто, практически не прикасаясь ко мне, и я обнимаю себя руками, словно мне холодно. Дрожь действительно пробегает по телу, но причиной являются не температурные условия шикарного отеля в Санкт-Петербурге.        – Все в порядке? – осторожно спрашиваю я, проходя вслед за Максимом в спальню. – Ты кажешься расстроенным.        Он наливает немного воды в прозрачный стакан, и, сделав несколько глотков, качает головой.        – Нет, Маша. – Карие глаза вот-вот прожгут во мне дыру. – Все совсем не в порядке.        Я, выдохнув, опускаюсь на постель, видя свое отражение в зеркале напротив. Как не похожа эта красивая, холеная девушка на ту Машу Окулову, какой я была до первого поцелуя с Максимом. Стараясь дышать, как можно глубже, я сжимаю руки в кулачки, чтобы не расплакаться – я ведь обещала ему, что слез больше не будет.        – Почему ты на меня злишься? – шепчу я, стараясь не оборачиваться назад. – Я что-то сделала не так?        В отражении я вижу, как одна рука Максима ложится на мое плечо, а пальцами другой он пробегается по моей шее, замирая на губах. Учитель даже не подозревает, какую власть имеет надо мной – я готова сделать все, что угодно лишь бы он улыбнулся мне. Накрываю его ладонь своей, и мужчина тут же одергивает руку.        – Я не злюсь, – отвечает он, опускаясь позади меня на постель. – Просто не понимаю, почему ты не веришь мне.        Я резко оборачиваюсь, взмахнув волосами. Максим выглядит… потерянным, и я чувствую себя виноватой. Поднимаю руку, чтобы прикоснуться к нему, но в последний момент одергиваю ее, потому что боюсь, что учитель отшатнется от меня.        – Дело не в том, верю я тебе или нет, – осторожно начинаю я, глядя в печальные карие глаза. – То, что происходит между нами – лучшее, что когда-то было в моей жизни, но это и настораживает меня. Почти восемнадцать лет я прожила с мыслью, что счастье обошло мою судьбу стороной, иначе как объяснить, что я чужая в своей семье, а за столько лет в школе не нашла друзей? – Максим что-то хочет сказать, но я порывисто накрываю его руку. – Пожалуйста, дай мне закончить. – Он кивает. – Когда я встретила Виктора, то забыла обо всем на свете. Наши с ним отношения казались мне самой сладкой вещью на свете, но только недавно я поняла, что это был не сахар, а стевия. Сначала действительно было вкусно, а потом начинаешь думать, что тебя отравили. Виктор бросил меня, и я сразу же вспомнила о том, что не могу быть счастливой. А потом ты меня поцеловал, и все пошло наперекосяк. Я пыталась как-то избежать дальнейшего развития наших отношений, а позже довольно долго убеждала себя в том, что я все еще люблю Виктора, у тебя есть жена, и как только я получу аттестат, все закончится.        Я вскакиваю с постели и начинаю нервно ходить по комнате, заламывая пальцы рук. Максим скользит по мне взглядом, и по выражению его лица невозможно догадаться, о чем он думает. Останавливаюсь у окна и, зашторив тяжелые шторы, обнимаю себя руками.        – Об этом я и думала сегодня в театре. – Я едва нахожу в себе силы продолжить. – Что будет потом, когда ты перестанешь быть моим учителем, а я – твоей ученицей? Я не смогу остаться в Новосибирске, понимаешь? Моя семья…        Я не успеваю закончить – Максим подходит ко мне и, резко разворачивая лицом к себе, впивается в мои губы грубым поцелуем. Я охаю от неожиданности, и этого крохотного мгновения хватает ему для того, чтобы углубить поцелуй. Это – не выход, и я понимаю, что должна оттолкнуть учителя, но на сопротивление у меня нет сил. И желания.        – Иногда мне кажется, – выдыхает Максим в мои губы, – что ты путаешь меня с глупым школьником, который не способен практически ни на что.        – Ты ошибаешься. – Я качаю головой, когда он снова склоняется надо мной, чтобы поцеловать. – Просто иногда твоя забота повергает меня в шок.        – Тебе придется привыкнуть к ней, – говорит Максим. – И не представляй свое будущее без меня, Маша. Я люблю тебя, понимаешь? И поэтому я уже никогда и никуда не отпущу тебя. Просто не смогу.        Он берет меня за руку и ведет к этому большому зеркалу. Я, не отрывая взгляда от отражения, наблюдаю за тем, как Максим встает за моей спиной и… достает из кармана брюк красную бархатную коробочку.        – Взгляни на себя, – просит он. – Прекрасная, умная девушка. Иногда мне кажется, что тебе не семнадцать, а лет на пять больше, а потом я смотрю, как ты ешь мармеладных мишек в моей машине, и все встает на свои места.        Открыв коробочку, он достает какое-то украшение – я успеваю разглядеть только тонкую цепочку.        – Подними волосы.        Делаю так, как просит Максим, и в следующее мгновение на мою грудь ложится изящная цепочка с кулоном в форме сердца из белого золота. Прикасаюсь к украшению, не в силах сделать ни вдох, ни выдох.        – Я хотел подарить тебе это перед театром, но в последний момент передумал. –        Мужчина перекладывает мои волосы на одно плечо и очень медленно целует меня в шею, отчего мои ноги подкашиваются, и я едва не падаю на пол. – Осторожнее, маленькая.        Он и в этот раз не кусает меня, хотя я до безумия хочу этого, а потом отстраняется, кажется, слишком быстро. Хочу сказать «спасибо» за очередной подарок, но замираю, когда Максим тянет молнию моего платья вниз, глядя в мои глаза через отражение в зеркале. Ткань с едва слышным шорохом падает к моим ногам, и я на автомате переступаю через нее под одобрительный вздох мужчины.        – Развернись, я хочу поцеловать тебя, – хрипло произносит он, и я мгновенно выполняю эту просьбу. – Ты даже не представляешь, что я чувствую, когда просто смотрю на тебя.        А потом Максим целует меня, и я окончательно перестаю соображать, где я, и что происходит. Все чувства смешиваются в один калейдоскоп, но побеждает, как всегда, самое сильное – любовь.        Пиджак мужчины летит к моему платью вместе с галстуком, а я, несколько секунд пытаясь расстегнуть пуговицы на рубашке, в конце-концов дергаю за ее полы, теряя всякое терпение. Максим подхватывает меня на руки и осторожно опускает на постель, заставляя вздрогнуть от прикосновения разгоряченной кожи к прохладным простыням.        И я снова схожу с ума. Губы Максима – сухие и горячие, и мне кажется, что я схожу с ума. Все становится совершенно неважным – все, кроме нас. Я позволяю себе раствориться в этих ощущениях и ни о чем не думать. Мне хочется быть счастливой.        И благодаря Максиму я счастлива.        Он вдруг нависает надо мной и смотрит мне прямо в глаза. Темная прядь волос падает учителю на лоб, и я отвожу ее в сторону. Почему он остановился?        – Скажи, – тихо просит Максим.        – Что? – не понимаю я. – Что мне сказать?        – Ты знаешь, маленькая, – отвечает Максим, целуя меня в шею. – Знаешь, что я хочу услышать.        Я выдыхаю, когда до меня, наконец, доходит. Не знаю, почему молчала так долго – Максим ведь давно обо всем догадался. Может быть, гораздо раньше, чем я сама.        Запускаю руку в его шелковистые волосы и за секунду до безумия шепчу:        – Я тебя люблю.        – Наконец-то, – выдыхает Максим и, видимо потеряв всякое терпение, входит в меня резким толчком.        Мы двигаемся в унисон, не отрывая взгляда друг от друга, крепко сжимая переплетенные пальцы, не сдерживая тягучих стонов. Мне кажется, что я опутана сетью из поцелуев, прикосновений и прерывистого дыхания. У меня кружится голова, мурашки рассыпаны по всему телу, а сердце разрывается от переполняющего его чувства.        И так – до самого конца.