Истинное влияние санкций

      Не смотря на то, что после возложенных Америкой санкций на Россию и поддержку прочих независимых стран, тот начал вдруг хоть немного браться за дело и руководство, упорства все же мало. Сложнее привыкнуть к полезной привычке, чем к вредной, и наоборот. К примеру: он все так же жрал водку. Не пил — жрал, потому что кроме как свинячеством подобное действие назвать было нельзя, и все же триколор не умудрился отпить себе лицо и тело, блистая своей русой шевелюрой и открытыми голубыми глазами, так ещё и занимался чем-то вроде, но никто не будет удивлён, если он просто морду в боях набивает. Руки у славяна грубые, рабочие: видно воспитание индустриального СССР. Костяшки отбитые, плечи крепкие. И все же он ленился.       Возможно, ленился, потому что отчаялся. Отчаялся, что когда-то сможет стать своим остальным, ведь не умел иногда в угоду чужим строить фальшивые улыбки, идти на самопожертвования и спасать шею жалобным голоском или видом забитой жертвы, а жертвой он был. Жертвой травли, как и остальные его родственники. Однако, одну черту характера у парня было не отнять: его любовь к своим и надежду даже в самые голодные времена. Он не даст себе прогнуться так просто, будет сражаться, и вера его крепнет все больше, когда становится только хуже. Потому США решил нагнать ситуацию и дать жёсткого пинка под зад вместо того, чтобы протянуть руку. Руку-то примут, но работать над собой от этого не станут, и зачем тогда помогать?       Блондин приспустил очки, глядя на крепкого парня в чёрной майке и ушанке, сидящего за столом, полным вороха бумаг и чая. Решено было научить его ловить рыбу, а не просто подкармливать. И все же, Американец не понимал, как Россиюшка так много чай хлебает, словно Великобритания, да и вообще предпочитал чаю кофе — более рабочий напиток. Ремонт в доме ещё не дошёл до кухни, и тут все так же находились старинного типа шкафчики и панели, словно они откатили в доме время лет на тридцать назад по дизайну своим диалогом. Гневным и взаимным ненавистью диалогом.       — Зато ты хотя бы за ум взялся и начал работать, — американец вернул очки на место, разглядывая рабочие бумаги. До цели он ещё далеко, так что придётся поднажать. Вот чем хорош был товарищ СССР — собранностью, — Хоть какая-то радость появилась.       — Слышь, пендос, я этой радости уже нажрался по горло. Тебе мало?! — н-да... Такой характер принадлежит детищу коммуниста только тогда, когда его действительно раздразнить, а иногда он может и перейти границы приличий.       — Хорошо, что ты не пьян, а то я бы уже подумал, что ты кинешься на меня с кулаками. — Россия встал из-за стола, обходя его и останавливаясь около знакомого, опираясь (а то и садясь) бедрами о стол. Блондин в этот момент понял, что все же ляпнул лишнего, так как пусть и тренировался боевыми искусствами, но все равно вряд ли смог бы победить опытного в реальных боях соперника, ещё и более крупного, чем он. Интересно, а их размеры могли бы соотнестись с территориями?       — А я могу, — тихо и напряженно произнёс русый парень в трениках, сетуя в голове на то, что все же не нажрался, уступая сегодня работе, — И я не прочь схватить тебя за волосы и размозжить твою голову об эту стенку. Мне все равно её потом красить. — слава богам, что эти разговоры всегда только между ними, хотя Россия иногда не понимал, почему тот ещё не сдал его угрозы остальным и не усилил давление до предела. США тоже не понимал и успокаивал себя тем, что на людях водочник не разбрасывался никогда такими угрозами и даже иногда шпынял разошедшиеся страны. А ещё у него шикарный талант ведения диалогов со странами в крайнем положении. Такое ощущение, что для всех бандитов славянин — брат родной, причём тот брат, который всегда спасает, но нравоучит. Они как-то проникаются к нему, слушают, верят... Удивительный дар!       — Могу лишь подставить тебе свои волосы, — а волосы американца великолепны. Светлые, нежного оттенка, зачесанные назад, мягкие... Приятно в них зарываться пальцами, если кому-то это вообще дано.       — Ах, да... Ты же педик. Для вас это нормально. — "сплюнул" Рашка с максимальным отвращением. Да что ты говоришь... Сам-то часто втихую ругается с отцом за право ЛГБТ и равноправие, но показывать этого не собирается, вот только Третий Рейх тоже умеет разбалтывать под офигенный Бренди.       — С чего ты взял, что геи обязательно любят жестокость? — США откинулся на спинку стула, глядя на славянина во всей своей красе, хорошо открывавшейся при злобе. Да... В данном случае он даже рад жестокости, — Хотя, в прочем, выглядишь ты в гневе очень соблазнительно. И даже не отнекивайся, будто ненавидишь пидоров или как ты их там называешь. Как Татарстан поживает?.. — жирно так намекнул, без страха, и, кажется, у жёсткого парня в голове что-то да переклинило, раз тот с бешенством ударил кулаком по столу, нависая над американцем.       — Тебе мой хер не по зубам будет, если я заставлю тебя заглатывать, скотина! — кажется, США даже немного возбудился и испугался при этом, потому что с одной стороны в мыслях крутится жёсткий секс с Федерацией, а с другой — его разбитое лицо. Если и дойдёт, то нужно попытаться свернуть это к первому хотя бы.       — Я не против попробовать. — он постарался ответить спокойно и независимо, вот только ещё больше разозлил русого. Славянин схватил его за волосы, резко оттягивая их назад, дабы парень в тёмных очках, откинул голову, чему, впрочем, достаточно сложно сопротивляться, особенно когда так неожиданно. И от неожиданности США даже мог бы вскрикнуть, пусть старался подавить вскрик, и вышел хриплый стон, не особо напоминающий желанный парнем в чёрный майке стон боли, — Fuck, отпусти! Я же пошутил!       Но его не отпустили... Более того, кажется, Россиюшка даже во вкус вошел и сжал светлые пряди сильнее, проникающим под косточки тоном выдавая всё своё бешенство на мир честной, о чем хорошо предполагал американец. Странно, что его так активно поливают кличкой "холодный", поскольку тет-а-тет этот тип легко разойдется и ещё научит тебя правде жизни, а вот в теплом настроении или злобном — тут уж сам Бог свидетель.       — Запомни уже: я таких шуток не понимаю. И мне плевать, насколько сильно ты глотаешь у других стран, лишь бы оставаться сверхдержавой, просто по-хорошему отъебись от меня. — США даже простонал ещё раз, но сам не понял от чего: от боли или напряжения. Федерация отпустил больного на голову педика с его всратыми наклонностями и спокойно отошёл к столешнице кухонной мебели по ту сторону стола. Ему нужен чай и спокойная работа сейчас, а не блондин с его гребаными санкциями, — Вали отсюда, пока я тебя отпускаю.       Такой жёсткий и отстраненный, словно грозный медведь на своей неприкосновенной территории. Это он, его усталость и забитая, но стоящая стеной гордость. Не настолько уж ты и агрессивный, в какой грязи тебя так усердно поливают остальные, просто ленивый немного и пить любишь. Американец улыбнулся необычно мягко про себя, заранее зная, что разгорячившийся парень стоит к нему спиной и увидеть все равно не может. Но хочется же... И он даже не знал почему. Любой в беде, войне или голоде всегда увидит протянутую руку от России, вот только гордые жертвы строят из себя королей, зачастую отказываясь от того, чего им не предлагает ни одна из воистину крупных стран первого мира. Фальшь и плешивость. Мир богатых и образованных всегда отличался холодностью, пусть порой они и вынуждены так поступать.       США поднялся со стула тихо, подходя к нему сзади и обнимая со спины, чего не рискнул бы сделать почти никто. Но он знает, что тот не обидит того, кто отвечает лаской и добром, не прибьет слабого к стене, как это делали старые, отошедшие от дел Империи. Россия ведь тоже Империя, просто отличается от них своей постоянной бедностью, как следствием лени, и извечной верой в победу до конца. Русый парень просто вздохнул, стягивая с себя ушанку и кидая её на столешницу, как подарок от не особо любимого отца. На долю секунды можно было почувствовать в нем напряжение, которое пропало так же быстро, как и появилось.       — Откуда ты знаешь про Татарстан? — американец даже расслабился, понимая, что ему все же не врежут за неожиданный жест нежности. Но история с Татарстаном действительно интригующая.       — Твой отец не знает меры в хорошем алкоголе, — все штаты в нем тихо ликовали, а сам он только усмехнулся, — А еще склонен к болтливости с Третьим Рейхом и моему шикарному бренди.       — Ты ведь нарываешься, да? — славянин освободился от объятий страны, уходя обратно к столу и садясь за него. Тонкий и тяжёлый разговор начнется, если действовать слишком неаккуратно, так тот ещё и трезв, чем сильно удивил сегодня и огорчило одновременно. США развернулся следом за ним, пожимая плечами. А что ему ещё говорить? И так только правду... — Он всегда был открытым, а тут ему стало так плохо, и... парень просто запутался. Я так тем более.       — И всё же вы переспали. — продолжил за него блондин, вдыхая и высчитывая, что все же тот немного открылся в ответ, делясь чем-то сокровенным, — Между вами нет отношений? — ему отрицательно покачали головой в ответ. Теперь можно было и выдохнуть. Американец чувствовал внутри себя не только голос разума, желающий направить такую симпатичную страну и большую Империю на путь истинный, но и желание видеть его разгорячившимся и более открытым, ведь мало кому тот покажет то, что действительно творится в его душе. Скрытный парень, холодный, немного загадочный... Он снял с себя тёмные очки, откладывая их к той же шапке и подходя к столу, откровенно усаживаясь сверху, на колени парню.       Лицо России не блистало позитивными эмоциями, а вот лёгкое отвращение поступок заслужил, но блондин закинул руки тому на плечи, приближаясь к его лицу и останавливаясь в сантиметрах шести-восьми.       — Не делай вид, что тебе это отвратительно. Я в любом случае подобного не хочу. — прикусил нижнюю губу, задумываясь о том, что правильнее будет сказать сейчас, пока его не скинули и не выгнали окончательно.       — А мне кажется, ты просто меряешься ракетами. — что..? США не сразу понял о чем речь, но после лёгкой ухмылки и определенного взгляда сам осознал, что сидит на его коленях со стояком в чёрных рванных и узких джинсах, и тот просто не мог этого не заметить. Так ещё и пошутил, от осознания чего американец сменил немного ошарашенное выражение лица на понятливое, улыбаясь и даже чутка посмеявшись над таким глупым предложением, — Ну, ты дурак... — и понял, что проругался на славянина, — Fuck, sorry... Я не специально.       — Следи за языком. — оборвал его извинения Россия. Парню почему-то тут же стало не по себе, и он, не особо задумываясь, что стоило бы держать лицо, опустил взгляд, но вынуждено поднял, когда его ответно обняли на талии тяжелые руки, и в последний момент уловил поцелуй, который сам продолжил. Быстро поймал того за удочку, не желая отпускать такую добычу. Слишком большую, дорогую и крайне ценную добычу для любой из стран. Удивительно, что никто до этого не ценил особо помощь и доброту растрепанного Рашки, такого горячего и приятного даже на вкус. А американец ценил поцелуи, пересекаясь с ним короткими, но достаточно страстными, а после более продолжительными и углубленными.       Блондин поддатливо прогнулся под руками в талии, подставляя собственную аппетитную задницу, которую, возможно, хотела отвоевать добрая половина Европы, и предоставил её Федерации, улыбаясь сквозь поцелуй тому, что тот все же ответил на жест, опуская ладони ниже. Когда Россия уже отстранился, показывая свою неособую любовь к долгим поцелуям, США всё понял, опять покусывая горячие губы, думая, как бы все удобно провернуть.       — У меня с собой ничего нет, так что хотя бы масло достань. — кажется, русого парня это не особо повеселило, и он опять схватил одной рукой штаты за волосы, оттягивая его чуть от себя и вызывая боль. И вновь это стало слишком неожиданно для американца, опять упустившего громкий и глубокий стон. Уже и сам подумал, что действительно со странными наклонностями к мазохизму страдает.       — Тебе этот жест о чем-нибудь говорит? — надавил парень, возвращаясь к озлобленному тону и чувствуя вместе с этим одновременно, как его противник ерзает на чужих коленях, глубоко вдыхая от причиненной боли и так томно, словно реально кайфует от этого. Такой дурак сам по себе, цирк любит устраивать, так теперь и мазохистом оказался, хотя стоит вспомнить кризис в нулевые, и как тот много ныл. Может, приучился?       — Oh, my god! Okay, я приму тебя и так! — тот чуть ли не взвыл, когда волосы на затылке сжались сильнее, — Fuck! — и опять не удержал стон, — Fuck me, Russia! Oh, mother...       — Я приму это за признание. — недовольно прорычал, но отпустил Россия. Не этого он ждал от него, хотя голос и стоны приятно ласкали слух, и это отражалось не только на настроении. Американец тихо поерзал бедрами, выпрямляясь и подсаживаясь к нему поближе, чтоб уж очень прямо чувствовать парня. Вцепился в плечи своими тонкими и аккуратным пальцами и тихо промычал на выдохе.       — Тяжело же с тобой... Бедная твоя женушка. — пошло отшутился в своём раскрепощенном стиле парень, приблизившись к нему и почувствовав лёгкие покусывания и поцелуи на шее от Федерации, одновременно с этим оглаживающего его бедра в узких джинсах. Какие нежности... Но в этом он весь, добрый и отзывчивый, которого отлично знали его братья, которого разглядел США, которого видели павшие... Таким он являлся. Грубость, смешанная с любовью и добротой. Как же подобное возбуждало блондина, следующего за ощущениями рук, стягивающих с него чёрную футболку. Парень отстранился, поднимая руки, и поддался, замечая, как его вещь улетает куда-то в сторону. Осталось лишь надеяться, что здесь хоть полы мытые.       Славянин опять принялся оцеловывать шею достаточно изящного в теле парня, покусывая её, оставляя небольшие следы от их нарастающего в страсти секса. Прикусил ключицу, проводя руками по светлой нежной коже, приласкав бока и изогнутую спину. Американец лишь горячо дышал над ухом, наслаждаясь уделенной ему толикой любви. Хотя, осознав в определённый момент, что его пригрели, как щеночка к ладони, он нехотя отстранился, чувствуя в душе некоторую досаду от собственного состояния. Так просто оставлять его нельзя! Штаты расстегнул свои джинсы с таким обиженным видом, что Империя даже посмеялся про себя, на вид только тепло улыбаясь, и принялся стягивать майку с партнёра, чему тот противостоять не стал.       — Ты не умеешь держать себя в руках... — Россия цокнул недовольно, словно родитель, подхватил его и опрокинул на стол, нависая сверху, — Лучше бы и не начинал этот цирк. — парень наблюдал, как штаты под ним немного огорчился, приняв это на свой счет, и перевернул его на живот, заставив стоять на полу, оперевшись тазом в край мебели. Стягивать с него джинсы долго не пришлось, а он и не стал делать этого полностью: лишь спустил до колен, склоняясь над ним и упираясь стояком так, чтоб блондин это всем своим существом прочувствовал.       Тот прочувствовал, понимая, что стоило ему хотя бы минет сделать, чтоб хоть какая-то смазка была. Слава Богу, что Федерация предложил обработать свои пальцы для разработки, и он с радостью взял их в рот, обмачивая языком и обсасывая так желанно, что сейчас ему любой бы вставил. Россия в том числе, потому стянул последнее нижнее бельё. На свой стояк американец не жаловался, больше думая о том, какой же все-таки размер ему придётся принять. Его худое, но натренированное тело действительно могло заманить даже гетеросексуалов, если бы тот захотел, потому, когда он прогнулся в лопатках, немного привставая, славянин поцеловал его в спину, прошептав что-то искренне своё. Вытащил пальцы, смоченные слюной, и ввёл их в мягкое кольцо мышц, заставляя блондина от чего-то краснеть и тяжело дышать. Имитированными движениями завести было легко, штаты даже предположил, что сам потек от этого действия, ведь, не смотря на мягкость партнёра, он все же оставался немного грубым, заставляя покусывать губы от ощущений.       — Oh, more... — произнёс парень, чувствуя, как пальцы в нем двигаются, расходятся и проникают глубже, — Хочу тебя.       — Как знаешь. Ты сам это сказал, — Россия вытащил пальцы, приспустив треники и взяв свой возбуждённый орган в руку, надрачивая его. Понимая, что ожидает их обоих в будущем, возбуждённый на столе парень приподнял бедра, привлекая задницей внимание и стягивая с себя лёгкими движениями спадающие по ногам джинсы. Он хотел почувствовать его в себе, опробовать заранее, побаиваясь, как бы его не порвал не особо опытный в этом деле бандит, но все равно предлагал себя в качестве куколки. И тот понял намеки, обхватывая бедра парня руками, потираясь стоящим членом о мягкие ягодицы. Ещё пара движений, и он проник внутрь, словив рваный шумный вздох американца, сжавшего ладони до побеления.       — Сейчас заплачу от счастья. Oh, god! Почему ты такой большой..? — иронизация помогла отвлечься от ноющей задницы и удержаться от того, чтоб подняться прямо сейчас.       — Мы с тобой вообще-то почти одинаковы. — а русый парень даже внимания не обратил и почти сразу начал размеренно, но двигаться, заставляя США открывать рот в шумных глубоких вздохах и тащиться от ощущения такой откровенной близости. Ранее он, естественно, подумывал о том, как бы лучше завоевать доверие Рашки, но сейчас ни о чем, кроме его члена в себе думать уже не способен.       — Я польщен... fuck. — от более глубокого и резкого проникновения американец сильнее изогнулся в спине, чуть приподнимая ноги и покорно опуская блондинистую голову, что со стороны выглядело неимоверно сексуально и притязательно. Довольно быстро он начал получать от этого чистый кайф, подстраиваясь под нарощенный ритм, чуть разводя ноги, насколько это было возможно. Думал, что даже уже привык к стандартному мягкому сексу между ними, как Россия опять разгорячился, сжал его пряди, оттягивая голову назад, и продолжил более жёстко и рвано. Парень разошелся во вздохах и стонах, порою даже высовывая язык и прикусывая нижнюю губу от возбуждения, поддаваясь навстречу буйной Федерации. Теперь уже всё не так просто...       Они продолжали так длительное время, даже не думая менять позу или настрой, пока американец не начал откровенно стонать, краснея с пошлых шлепков бедер о бедра, своих же стонов и жара, наполнившего молодое тело. Он честно пытался не сдаваться, но в итоге только подставлялся под толчки, желая чувствовать их глубже, жестче, и быстро кончил, сжимая внутри Федерацию и закатывая от удовольствия глаза. Россия продержался заметно дольше, мучая пленника собственных действий, излился внутрь него и вышел почти сразу, откидываясь на стул и немного устало наблюдая за тем, как США неуверенно приподнимается и встаёт на ноги, все ещё склоняясь над мебелью, будто бы упасть боялся.       Потрепанный сын коммуниста, в сущности своей его никогда не напоминавший, поправил треники на себе, замечая, что такой вид американца его вполне даже устраивал, но ещё непонятно толком, от накопившейся ранее досады или просто от его изящности в изгибах и симпатичной мордашки, которую даже Великобритания когда-то облюбовать хотел, но он об этом вряд ли скажет. А ещё было немного жалко его, уже стянувшего с себя джинсы и нижнее бельё ещё во время их короткого секса. По ногам стекали белые дорожки. Видимо, он все же сильно выдохся.       — Я могу донести тебя до ванной, если попросишь. — предложил славянин, не замечая, как сам начал изучать тело ему знакомой пендосской страны, чуть раньше так охотно подставлявшей задницу. С одной стороны, он выглядел, как продажная проститутка за работой, а с другой — гордость штатов настолько велика, что он мало под кого вообще прогнется. Сверхдержавами так просто никогда не назовут. Возможно, что все же им в тот момент управляло нечто иное, чем какие-то свои планы, когда тот принял решение оседлать хозяина дома. Может, стоит немного поумерить пыл и, наконец, просто поговорить?       — Пожалуйста... — его плечи опустились, но Россия поднял парня на руки, что даже немного удивило и, тем не менее, облегчило тяжесть США, только вцепившегося в чужие плечи.