***
Через несколько недель Лили узнаёт, что ждёт ребёнка от маркиза. Девушка была напугана до такой степени, что не знала куда деться. Она решила сбежать. Но об этом узнал вернувшийся из Версаля граф. Сказать, что он был в ярости, ни сказать ни чего. Весь пунцовый от ярости, с скособоченным кудрявым париком, этот маленького роста, круглый человек, лет за сорок кричал на весь особняк, так громко, что дрожали стены, не то, что слуги, домашние боялись носа высунуть. ― Уходи! Ты мне больше не дочь! Я лишаю тебя титула, наследства и расторгаю помолвку! Иди куда хочешь! Лили вернулась в свою комнату, вся заплаканная и опустошённая. В комнате ждала сестра, Лизи, собирая девушке сумку. ― Эх сестрёнка, что же ты наделала! Как знала. Я уже собрала всё самое нужное. ― Как теперь быть! Что подумают, граф! Его характер.- ―За графа я пойду. Нас с Боа связывает тесная дружба.- Щебетала блондинка. Лизи вывела сестру через чёрный ход в кухне, чтоб лишний раз не попадаться отцу. Девушки обнялись и расцеловали друг друга в последний раз. Лили шла в сторону не большой деревушки оттуда в порт и уплыть с континента. Луи лучше не знать, дворянину бастрюк не нужен! Лили плакала.Предусмотрительная Лизи положила сумку с украшениями, в которой Лили хранила и письма, на первое время хватит. Думая обо всём этом, Лили не заметила, как оказалась в другой стороне, придётся описывать круг. Лес кончился. Два поля, меж ними дорога. Графиня шла, роняя на пыльную дорогу остатки слёз, выплаканных хватит на целую жизнь. Почти ночь, холодает. Через несколько минут послышался топот копыт. Луи де Ранрей. Маркиз был в недоумении, когда увидел девушку. ― Лили! Что ты здесь делаешь? Что случилось? Лили молча села на траву, закрыла лицо руками. Луи, опускаясь, рядом с ней приобнял девушку, за плечи; ― Ангел мой? ― Отец выгнал меня, лишив наследства и титула. ― Как! Он узнал о нашей вязи! Надо было не тянуть! — досадовал маркиз ― Мы всё расскажем! Граф поймёт. Простит! ― Не простит, Луи! Я беременна. Несколько секунд Ранрей молчал, затем утвердительно сказал ― Ребёнок мой ― Пойдём, Лили, нечего тут сидеть. ― Куда? Зачем? ― Ко мне! Или ты до утра собралась бродить по лесам? Девушка виновато, опустила глаза: ― Мне уплыть нужно было. Не могла здесь оставаться. ― Куда бы ты отправилась, чем бы занималась, блудницей в каком-нибудь порту?! Почему мне не сказала сразу! ― Зачем тебе бастрюк. Да и я, теперь, бесприданница, без роду и племени. ― Не говори так! Это мне решать, ангел мой. ― Луи, а что ты, здесь делал? ― Был на охоте- Отмахнулся маркиз. На самом деле Луи ехал к графу Пейраку, чтоб объясниться с отцом Лили. Маркиз посадил девушку на коня, а сам шёл рядом. До особняка маркиза влюблённые добрались ночью. Лили учтива и мила со всеми в доме. Очень быстро все полюбили юную графиню. В особняке имелась обширная библиотека, в которой Лили проводила большую часть времени, лёжа на шёлковом диване, мягких подушках, рядом с окном с атласными шторами. В один из таких дней, в библиотеку ворвался Луи весь бледный, взволнованный. Опустившись рядом с девушкой, стал целовать руки, затем губы. Лили, захлопнула книгу присела, она была напугана как никогда. Успокоившись Луи медленно начал рассказывать. ― Я только узнал, о том, что граф Симон де Пейрак объявил, что его старшая дочь Лили скончалась от приступа холеры, младшая Лизи — через год выходит замуж за графа Гастона де Боа. Лили заботливо гладила мужчину по голове.***
Луи страшно услышать такое, однажды он уже потерял свою жену, баронессу Тьерри. Маркиз воспитывал маленькую дочь Изабеллу, малышка называла Лили мамой, свою не помнила, та умерла от холеры, когда девочке было год. Луи умилялся, видя, как, Лили относится к девочке. Она будет чудесной матерью Белле и их ребёнку.***
Дождь барабанит в окна, ветер гнул уже позеленевшие деревья. Весна в этом году выдалась холодная. Ранрей несколько часов ходил по гостиной, заломив руки за спину. Каблуки сапог эхом раздавались в помещении, в камине трещали дрова, тикали бронзовые часы с ангелочками. Луи не слышал никаких лишних звуков, был в себе. Он и, и не заметил, что в гостиную вбежала служанка. ― Господин Маркиз, мальчик! Луи испугано вздрогнул, неуверенно сказал, «Спасибо» и выбежал. Взлетев по лестнице Маркиз открыл двери спальни. Лили устало улыбнулась. Волосы, заплетённые в косу, растрепались, под глазами тёмные круги. Врач держал на руках маленький свёрток. Маркиз взял ребёнка на руки, приложился губами ко лбу: ― Николас. Затем поцеловал и Лили.***
Догорела последняя свеча, оставив жирную восковую каплю на резном подсвечнике. Царила мёртвая тишина, маркиз де Ранрей не спал три ночи. Ночью Лили де Пейрак умерла. Три дня помучившись от родовой горячки. Луи целовал ещё неостывшие руки любимой. Словно ангел, такая красивая, почти невесомая, такая близкая и такая далёкая. Хранили в платье, в котором Лили должна была стать женой маркиза, платье из серебряного шёлка, расшитое жемчугом. Они не успели пожениться, сначала нужно добиться благосклонности короля, разрешение епископа, благословления графа, друг маркиза, каноник Француа Ле Флок читал мораль, о природе греха, что вывешивало маркиза до такой степени, что заканчивалось скандалом между ним и каноником. Что теперь будет с Николасом, что его ждёт? Допивая бутылку вина, Луи решил действовать, пока не передумал он взял большую корзину и вышел через чёрный ход в кухне. Белый свет луны отражался в свежих придорожных лужах. Подошва кожаного сапога разбрызгала одну из луж в несколько тысяч сотен прозрачных капель. Ранрей торопился, он почти бежал по лесу, ловя ртом холодный, пахнущий дождём воздух. Оказавшись в самой тёмной части леса, где деревья, не пропускают лунный свет, маркиз повесил корзину на сук дуба. Через секунду ощущение жгучей боли на левой щеке. Каноник ле Флок, его удар подействовал отрезвляюще на Ранрейя. Узкое с греческим профилем лицо и суровый взгляд в свете ночного тусклого фонаря, казались маркизу чем-то мистическим и жутким. Ле Флок молча взял корзину с плачущим малышом и направился в сторону дома. Луи сидел под кроной векового дуба и смотрел в пустоту. Просидел до глубокой ночи. Затем встал и пошёл обратно. Дверь в дом каноника была открыта. Луи бесшумно зашёл в скромно обставленную комнату. Пахло ладаном. На небольшом столике из дуба стояли два стакана с разбавленным вином и яблочный пирог. Появился каноник. — Поешь и попей, Луи Маркиз смотрел на своего приятеля волком. — Где мой сын?! — Ах твой сын! Ты вообще о чём думал, когда его в лес?! Луи ребёнок разве виноват, что двое подверглись греху сладострастия и явили невинное существо! Луи громко стукнул стаканом с вином о стол, расплескав половину содержимого. — А не ты ли говорил, что ы живём в блуде, во грехе? Нет. Сам себе противоречишь, Француа. — Может быть, раз ребёнок родился, значит так угодно Богу. А я высказал норму морали. Думаешь мне не жаль Лили, что вы не успели пожениться, что поторопились? — Где, тогда был твой бог, когда Лили умерла? Все вы богомолы только о чуде и умеете говорить… Удар по лицу заставил маркиза замолчать. — Прекрати богохульство! Доводишь меня до греха! Пока не осознаешь, что натворил не смей появляться! Ребёнок у меня останется. Его Адель забрала. Уди! Маркиз ушёл, не сказав не слово. Каноник молился всю ночь, он тоже не знал, что дальше делать.***
Через несколько дней прискакал, поднимая дорожную пыль гонец из Версаля. Письмо от короля. Луи затрясло от фразы «это касается Вашего сына, господин маркиз» Как? Почему? Откуда его величество знает? Делать не чего. Если король требует обязан явиться. Блеск Версаля Роскошь дворцовых стен, дверей, окон и прочего. Маркиз не замечал этого, всё как в тумане. Шёл как на публичную казнь. Покои короля. Его Величество сидел за столом напротив витражного окна и что-то писал. Свеча почти догорела. — Господин маркиз, я уже заждался. Что ж. Король встал из-за стола, заломил руки за спину. — Вы прекрасно знаете и понимаете, для чего я вызвал Вас суда. Что Вы наделали Луи? Пейраки знаменитая фамилия, верой и правдой служившие отечеству. Отец Вашей возлюбленной умер несколько дней назад, не выдержав всего этого. Ваши заслуги я тоже не забыл. Двоюродная бабушка отказывается давать благословление на свадьбу, пока не пройдёт годовой траур и, пока с вами не решим! Единственное, что я могу сделать, не вынося случившееся на всеобщее обозрение, отдать вашего сына в хорошую семью плантаторам в американских колониях. Луи стоял и слушал. — Ваше величество, а по-другому никак? Вы же король и за вами последнее слово — К сожалению, никак. Луи Вы и сами, знаете, что я не могу подвергать свой авторитет сомнению. А если Вы признаете ребёнка, в небрачного ребёнка, то потеряете авторитет и Ваше положение будет не завидно. — В таком случае дайте время подумать, вернее осознать происходящее. Король посмотрел золотые часы, с двумя ангелочками по бокам. — Час не больше. Маркиз стукнул каблуками сапог, поправил чёрный бархатный камзол и вышел. Оказавшись в королевском саду, Луи вдохнул свежий летний воздух. Вечерело. Сад был прекрасен и роскошен: завитки зелёных клумб, треугольные деревья, золотые пески тропинок. Луи присел на бортик маленького мраморного фонтанчика. Тишина. Разрыдаться бы в голос… — Что ты наделал, Гастон! Что теперь… — Я выполнял свой долг перед королём и Францией. — Да уж. Плохо раз король даже от тебя не знает, что сегодня мы тайно обвенчались. Тоже мне шпион, доверенное лицо. -передразнила девушка. Гастон де Боа и Анжелика де Пейрак уже больше часа обсуждали данную ситуацию. ― Анжелика! Как, что мне делать, я не могу… его отдать. Совершить предательство Просто не могу- эмоции захлестнули Луи полностью он рыдал, выплёскивая наружу все эмоции. Девушка подсела, шурша широкой юбкой платья в бежевую клетку. Положила руку на плечо Луи. ― Придётся. Воля короля.- начал тихо Гастон ― Всё ты, слуга его величества! ― Я выполнял свой долг! Мужчины уже взялись за шпаги, когда Анжелика встала между ними: ― Стойте! У меня есть мысль. Пойдёмте прогуляемся. Девушка поправила шпильку в виде ракушки в рыжих кудряшках. В течении часа, пока все троя гуляли по парку, девушка изложила свой план. Идея была в том, что ребёнка возьмёт кто-то из окружения маркиза, сам Луи станет крёстным отцом, а Анжелика крёстной материю. Через час Гастон и Луи рассказали план королю понравилось, и он дал согласие. Мальчика в домовой книге записали так: Николя ле Флок, маркиз де Ранней.***
— Кольцо, всё-таки возьми. Медальон тоже. Не простишь я пойму. Я тебе всё рассказал. Не мог отдать чужим людям и, у себя оставить! Не простишь я пойму. Письмо начальнику полиции Антуану де Сартину. Николя ле Флок смотрел на своего крёстного и, по совместительству отца испепеляющим взглядом.Красивй, статный, высокий в нём чувствавалось аристократическая составляющая, даже если видели впервые. Пару дней назад, маркиз в этом самом кабинете рассказал юноше правду. Николя не мог понять, почему не сказали раньше, не объяснили… Он не разговаривал с Луи несколько дней. С каноником, тоже был холоден. Ле Флок положил письмо в карман, надел кольцо на палец. Маркиз последний раз взглянул на сына. В груди закололо. Луи Де Ранней выглядел старше своих лет. Когда-то каштановые волосы стали белыми, потухли глаза, весь осунулся высох. — У тебя её улыбка. Николя почтительно поклонился и ушёл. Луи впервые за 20 лет плакал. Сидя в карете, Николя открыл крышку медальона, в нём портрет девушки, нарисованный углём на жёлтой бумаге. Николя сразу понял портрет его матери- Лили де Пейрак.***
— Войдите! Николас тихонько открыл дверь. За столом сидел худощавый человек, старше Николя лет на пятнадцать. Сартин, расчёсывал один из своих париков специальным гребешком. Сам генерал- лейтенант был сильно напудрен и нарумянен, так, что с него сыпалась пудра. Юноша положил письмо на стол. Только сейчас он заметил, что на маленьком диване, в углу сидел высокий коренастый мужчина, куря трубку. Сартин в скрыл письмо, быстро прочёл. — Хорошо. Что ж, Николя ле Флок готовы к службе в королевской полиции?! — Сделаю всё, что прикажите. — Тогда, инспектор Пьер Бурдо займётся с Вами практикой. комиссар Камюзо и бывший королевский прокурор господин Ноблькур теорией. Адреса узнаете у Бурдо. Можете идти. Когда мужчины вышли из кабинета начальника полиции, Николя разразился смехом, передразнивая Сартина. Бурдо усмехнулся: — Привыкнешь. Пойдём у нас много дел. Николя очень неплохо устроился, Камюзо оказался очень приветливый. Королевский прокурор Эмме де Ноблькур был рад приютить сына старого приятеля. Горела свеча, за окном темно. Николя написал канонику и маркизу письмо как он устроился в Париже, в конце постскриптум написал Я Вас прощаю. Запечатал письмо кольцом с двумя перекрещенными гербами.