so cold

Криденс хотел получить ответы на вопросы, но получив желаемое, так и не испытал той самой радости. А всё из-за того, что Нагини не было рядом. Теперь у него было всё, о чём он мечтал: настоящее имя, к которому Бэрбоун никак не привыкнет, и человек, что помогает ему справляться со своей огромной силой. Каждый день, проведённый в Нурменгарде, для Криденса является испытанием. Юноша никак не может заглушить сердечную боль, напоминающую о том, что он оставил девушку, которая всё это время была на его стороне. Удивительную девушку, что сумела подарить ему тепло и заботу, которых он был лишён. Он её предал. Бросил. Потерял. Подобные мысли изо дня в день кружились в голове, а образ маледиктуса посещал мысли юноши каждую ночь. Криденс просто не мог привыкнуть к тому, что Нагини не было рядом. Когда юноша проходил по просторным коридорам замка, ему всюду мерещились темные локоны девушки, а иногда казалось, что вот-вот мелькнёт и краешек синеватого платья. Тоска сковывала и ежесекундно впитывалась в каждую частичку Обскура с новой силой. Криденса снова стали мучить кошмары: в своих снах парень возвращался в цирк, где на манеже выступала Нагини. Девушка обращалась в змею под возгласы ненасытной публики. Криденс стоял и смотрел на неё, такую близкую и далёкую одновременно. В глазах маледиктуса отчетливо читались страх и боль. Юноша хотел подбежать, спасти девушку, но в решающий момент всё начинало растворяться и Обскур слышал лишь отголоски слов: «Ты не защитил меня, Криденс». Просыпаясь, юноша в очередной раз начинал сомневаться в правильности своего решения, поэтому утром он первым делом направлялся к Куинни Голдштейн, которая всегда с пониманием относилась к нему. Куинни, пожалуй, была единственной в Нурменгарде, кому парень по-настоящему доверял. Куинни умела сочувствовать другим. Говоря с ней, Бэрбоун ещё сильнее вспоминал о Нагини… — Аурелиус, попробуй ещё раз, — медленно произносит Гриндевальд, а Криденс думает не о новом заклинании, что показывает ему маг, а о том с какой теплотой шептала «Криденс» девушка, которую он повстречал в цирке. С ней он чувствовал себя дома, чувствовал себя особенным. Нагини даровала ему спокойствие, не прося взамен ничего; она оберегала его. А что сделал Криденс? Ничего. Он оставил её одну со своим страхом. А ведь говорил, что будет рядом всегда. Хотелось увидеть девушку хотя бы разочек, чтобы убедиться в том, что с ней всё в порядке. И ещё раз посмотреть в чудные, подобные ночному небу глаза, в которых отражаются самые яркие звезды. Криденс часто задумывался над тем, что не говорил Нагини, какая она на самом деле красивая. Окружающие только и делали, что видели в ней чудовище, задвигая на второй план природную красоту девушки. Вспоминая черты её лица, миниатюрный носик, тоненькие губы, юноша всё больше убеждался в том, что надо было говорить Нагини каждый день, что она удивительная. А ещё ему так сильно нравился её голос: такой пронзительный, дарующий уверенность и надежду. Именно Нагини подарила Криденсу надежду. Заставила поверить в собственные возможности, была с ним до самого конца. Её руки всегда ласково касались его скул, волос. Она умела утешить, никогда не обижала его. Парень забывал обо всём на свете, оказываясь в объятьях Нагини. Ему хотелось улыбаться и смеяться, когда Нагини смешила его, рассказывая различные истории. Криденсу иногда казалось, что девушка наверняка не захочет его видеть. А порою и вовсе думалось, что она ненавидит его за то, что тот оставил её. Тревога охватывала сердце Бэрбоуна всякий раз, когда он вспоминал о недуге Нагини. А что, если он уже никогда не сможет увидеть девушку в обличии человека? Он старался всячески отгонять от себя подобные мысли. Вера в то, что их пути ещё пересекутся, придавала парню сил двигаться дальше. В глубине души юноша надеялся, что Нагини вспоминает его. Пусть нечасто, но вспоминает. В Нурменгарде Криденсу как никогда холодно; согревают лишь мысли о ней.