Красное и черное

Миранда обожает гранаты, ибо они схожи с кровью. Зерна лопаются, и алый сок забрызгивает все вокруг. Еще месяц назад она усиленно терла тряпкой клеенку, а теперь уже позабыла и не пыталась вспомнить, какого та цвета. Мысли – совершенно иные. Она бездумно ударяет ножом по столу. Молчать тяжело. Говорить людям правду в лицо – еще хуже. Но она бы с удовольствием срубила голову этого мрачного типчика, который запрещает сестре сидеть до ночи в гараже. Пусть катится по земле кочаном. Или нет – переспелым гранатом. Как смешно и беспомощно будет обезображенное тело Освальда! Он говорит, что Лейси необходима более серьезная профессия. Пусть работает финансистом, преподавателем в университете или врачом. Но тянет ее к иному, ведь пространство души не имеет рамок, которые нельзя было сломать. «Раз так хочешь стать музыкантом, окончи консерваторию», - советует брат, придвигаясь ближе к столу и прихлебывая остывший кофе. Он не хочет понимать, почему сестра забросила учебу. Лейси Баскервиль совсем не против пианино, однако понимает, что клавиши – рабы пальцев, облаченные в нотные кандалы. Далеко не всегда они могут исполнять музыку, которая бы выражала настроение исполнителя. Он тоже скован цепями – разве всегда исполняет с удовольствием мелодии, которые нравятся многим. Но не ей. Именно поэтому она, забрав себе громкую и волевую электрогитару, так долго ищет девушку, которая бы великолепно играла на клавишных. Таковой оказывается Шарлотта. Они с синтезатором наравне. Вот уж кто чувствует музыку, как жизнь саму! И Миранда не ревнует. Просто изредка злится, зная, что Лотти, как ее называет Джек, тот хипповатый парень из подъезда Лейси, неравнодушна к Освальду. На бас-гитаре – Лили. Она вся – средоточие энергии и оптимизма, пусть даже его в данном стиле музыки показывать не принято. С виду ей не дашь больше пятнадцати. На деле же Лили переступила порог совершеннолетия. Миранда замечает, что все три музыкантки – однофамилицы и внутри улыбается этому совпадению. А вот барабанщика у них по-прежнему нет. Телефон Лейси разрывается от звонков, но обращаются только мужчины. Неужели так сложно какой-то девушке взять и сесть за ударную установку? Лейси не мизандричка, однако хочет создать метал-группу, состоящую исключительно из девушек. Надо ведь кому-то и когда-то доказать, что не всегда женщины слабы, бездарны и гожи лишь для приевшихся песен о любви с простоватыми мелодиями. Она проложит дорогу и другим. А сколько таких талантливых женщин были разбиты, обезличены «благодаря» мизогинии и предрассудкам основателей групп! Хочется вздохнуть полной грудью. И чтобы существовать двадцать (!) лет в первом составе, распасться, а еще через какое-то время снова воссоединиться! Миранда пишет стихи, сочиняет отрывистые, четкие мелодии и пишет черной пастой в тетради с красными страницами. Такую она обыскалась по всем канцелярским магазинам. Помимо поэзии и жизнеописаний, в личном дневнике есть рисунки. Она сама, бабочки-траурницы, Лейси, они в обнимку и, чуть поодаль – Освальд, сидящий на детской деревянной лошадке, которая ему явно не по возрасту и размерам. Над его тугим воротником – пустота. Всадник без головы, короче говоря. Утром, по воспитанной родителям привычке вести себя целомудренно (хотя душа преображена и является совершенно иной), краснеет, вспомнив сон, в котором ее язык ласкал губы Лейси. «Я состою из красного». Стучит кулаком по спинке кровати. Идти на работу, в серый офис, похожий на зал ожидания лучшего, Миранде совершенно не хочется. Тогда уж – в магазин. Если не соврал билборд у проезжей части, там все еще гранаты по скидке. Алые, что кровь, прихлынувшая к сердцу при виде Лейси. И вынести этот мусор, где лежат шкурки от фруктов, мятая бумага, куча окурков из пепельницы… Будет ли на улице Лейси? И сможет ли Миранда в очередной раз отругать себя за то, что так и не заговорила с ней? Легко распылять гнев, язвительности и шутки, а вот о важном и интересном рассуждать – труднее. Она или покончит с собой, или станет убийцей в своем черно-красном одиночестве, которое оплетает Миранду колючими ветвями со всех сторон… Во дворе шумно. Лили, выгуляв собаку с абсурдным, непроизносимым именем, накладывает в карманы Лотти конфеты. Те завернуты в пестрые фантики. Лотти отказывается, говорит, что сладкое портит улыбку и фигуру, но голубоглазая Лили, привычно-дерзко улыбаясь, не отменяет своих намерений. - Мы разыграемся! Они увидят нас через месяц на фестивале «Пружина», пусть даже без ударницы. И даже в упрямстве низкорослой девчушки Барма видит чувство, может, более глубокое, чем у нее к Лейси. Словно котенок вцепился коготками в клубок, зная, что тот в полночь станет свирепым тигром, однако не отпуская ниток. Старики ворчат, увидев причудливое извилистое граффити на чьем-то гараже. Года три назад Миранда писала научную статью на тему уличного искусства. И знала, что еще двадцать лет назад сажали в тюрьму за подобное самовыражение. - Он же прав! – язвительно хихикает она, обернувшись к старикам. – Вы даже не желаете в этом разбираться! И, не слушая их возмущение, громко хлопает крышкой урны. Вглядывается в изображение. С трудом, но угадывает слова: «Make love, don’t make war». Зелено-желтая надпись, по бокам пририсованы оранжевые круги. Мандарины? Теперь ясно, кто это написал… Увы, Джек прав. Надоело воевать с самой собой, предрассудками общества и страхами философов. - Ты ее не знаешь? – показывая на красноволосую девушку, задает вопрос Шарлотта. Лили мотает головой. - Увы. Но девчонка, наверное, нестандартная. По-моему, Лейси с ней знакома, - и тянет к себе Бран…Браш…Брам… Короче, своего питомца, который попытался напасть на бродячего кота. Миранда слышит их и все еще удивляется случайностям. Три музыкально одаренных однофамилицы, живущие в этом доме… Надо уволиться. Удары судьбы убивают быстрее того, кто привык к постоянному одинаковому труду и бумажкам. Барабанщица им нужна. Пусть первый альбом назовут: «Красный дым». Даже загадывать не надо. "Одним одиноким вечером мы выпьем гранатового сока, Лейси". И Миранда, разумеется, придет.