Не в пирогах счастье

— Сто-то я не понял, Газель, — прошепелявил Ричмонд Валентайн, разглядывая сильно сбавившие в количестве плюшки на тарелке. — Куда они подевались? Я зе велел тебе их сторозить, а не есть! Газель, будучи черной гладкошерстной кошкой, ничего ему не ответила, но посмотрела весьма выразительно. Во взгляде её так и читалось, что уж кому-кому, а ей плюшки без надобности. Зато вот в детской комнате, за закрытой дверью, эта самая сдоба активно поглощалась маленьким Эггси. Малыш весело болтал ногами, запихивая за щеку остатки четвертой плюшки, и смотрел на сидящего напротив Гарри Харта, который эти самые плюшки и добыл. Статный джентльмен в костюме, мужчина в самом расцвете сил и с пропеллером за спиной стал для Эггси самым близким другом, пусть даже никто из домочадцев и не верил в его существование. Гарри был весьма хорошо образован и воспитан для того, кто живет на крыше, а основной его работой была поимка жуликов. Хотя Малыш Эггси один раз был удостоен чести наблюдать Харта за работой, однако, многого о нем не знал, ибо «это секретная информация». Сегодня мама Эггси пригласила в их дом домоправителя Валентайна, чтобы он следил за мальчиком и его ожившей фантазией. «Ожившая фантазия», по приходу в гости, обнаружила Малыша запертым и тут же окрестила Валентайна домомучителем.  — Мне кажется, Эггси, что этот домомучитель весьма плохой специалист в плане воспитания детей, — сообщил Гарри, отпивая из принесенного с собой фарфорового чайного набора благородный «Эрл Грей».  — А моя мама считает как раз наоборот, — вздохнул Эггси, гипнотизируя взглядом последнюю плюшку на тарелке, словно таким образом она сама к нему в рот прыгнуть должна. — Она сказала, что он высококалифи… калеви… высококвалифицированный, — наконец по слогам выговорил Малыш. — А её вредная кошка дала моему JB по ушам! Словно в подтверждение словам, сидящий под столом маленький щенок мопса тихо тявкнул.  — И мне еще взаперти сидеть, — грустно закончил Эггси, все же взял в руки плюшку и смачно от нее откусил. Гарри посмотрел на дно своей чашки, где в остатках чая плавали чаинки, а потом перевел взгляд на унылого Малыша.  — Спокойствие, только спокойствие. Ты знаешь, кто лучший укротитель домомучителей?  — Кто? — Эггси моментально воспрянул духом.  — Я, конечно! Жаль, что не удалось подкрепиться вареньем или плюшкой, — последнее слово Гарри выделил голосом, и Эггси стыдливо потупился. — Но, думаю, мой мотор меня не подведет! Гарри встал, поправил свой костюм, влез на подоконник и, раскрыв зонт, шагнул в окно. Ветер подхватил его зонтик, а с помощью пропеллера можно было управлять полетом. В целом, Гарри выглядел, как Мэри Поппинс с моторчиком: элегантно, словно само совершенство. В тот же момент Валентайн искренне недоумевал, почему в телевизоре показывают каких-то жуликов, которые совсем не интересуются проблемами глобального потепления, и чем же сам он хуже них. Газель молча и с поистине философским спокойствием точила когти о хозяйский кожаный диван. Заглянув в окно и оценив обстановку, Гарри закатал рукава, приступая за работу, и спустя буквально минут двадцать Валентайн уже успешно требовал от стекол своих очков выход в интернет, а от Газель - убить странную ужасно жужжащую муху. Немного погодя домомучитель, Гарри и Малыш Эггси сидели все вместе и пили чай. Были танцы, песнопения, Ричмонд пытался заставить Гарри сделать взнос в его специальный фонд, а сам Харт учил Валентайна английскому чаепитию. Газель с JB на кухне воровали мясо из кастрюли. Но всему наступает конец. Когда родители Эггси вернулись домой, то с удивлением обнаружили картину маслом: Валентайн и их сын сидели в позе Аленушки у окна и печально смотрели вдаль.  — Гарри улетел, — сказал Эггси, со слезами оборачиваясь к маме с папой. — Но он обещал вернуться! Застывшие на пороге Ли и Мишель с открытыми ртами смотрели, как Валентайн машет кепкой кому-то за окном.  — Это все ты и твоя герань, — наконец сообщил Анвин - старший. — Я же говорил, что она подозрительно пахнет. Может это вообще не герань?  — А может, всё дело в тех странных булочках с маком? — Мишель тут же перевела тему с её цветов, в которых она, к слову, совсем не разбиралась. — То-то мне странная улыбка пекаря в той булочной всегда подозрительной казалась. Надо завязывать.  — Надо, — кинул Ли и отправился на кухню. — О! Плюшечки! А Гарри Харт еще не раз навещал Малыша Эггси, а потом уже и взрослого Гэри Анвина. К моменту двадцатилетия Эггси фраза «баловаться плюшками» приобрела для них двоих несколько иной смысл, но все были счастливы. Потому что не в пирогах счастье.