***
Как оказалось, то Ньют был замом главного и имел собственный «угол». Вокруг были разбросаны какие-то плакаты с волшебными существами, в клетках сидели птицы (по крайней мере, подобие на них). Мебель была идеально отполированной, без единой царапины, даже несмотря на подобный беспорядок. Анна по привычке чуть не применила чары уборки, ведь беспорядок на рабочем месте — беспорядок в голове. Вообще сам кабинет был достаточно просторным, а если бы ещё убрать весь хлам, или как-то систематизировать его, то свободное пространство увеличится вдвое, а то и втрое. — Миссис Кузнецова, присаживайтесь, пожалуйста, вон на тот стул. — Благодарю, — на ходу произносит девушка, огибая коробки, бумаги, пустые вольеры, — только не миссис, а мисс. Наконец, добирается до стула и присаживается. Напротив оказывается птица, всё больше перехватывающая внимание. Чему противостоять не может, так фантастическим существам. Невнимательность может Анне ойкнуться. — Не ожидал, что такая девушка, как вы, будет свободна. — Всё бывает в нашей жизни. Командование в войну Иванычем из любого разгильдяя сделает приличного человека. Кузнецова его команды, даже не задумываясь, мгновенно выполняет. Что сказать — «выдрессивал». Но и знает то, что творческие люди не могут содержать что-то в порядке. У них мысли настолько быстротечны, что всё вокруг за ними не поспевает, вот и выливается всё в подобный хаос. К собственной гордости Кузнецова была в своей тарелке — нашла такого же помешанного, как и она. Пусть Саламандера больше тянет к животным, а её к духам, но обе сферы тесно переплетаются. — Так вы пишете книгу? Обращая внимание на многочисленные черновики, вдоль и поперёк исписанные, произносит Анна. Пусть они и лежат под рукой, но ни один не берёт. Во-первых, это некультурно; во-вторых, откуда она знает, какая охранная гадость на них наложена? — А как вы… — начинает Ньют, но замолкает, догадавшись. Он и не ожидал подобной наблюдательности, но видно девочка перед ним далеко не глупа, — да. По приручению фантастических существ. Девушка всё больше и больше удивляется персоной напротив. Вроде бы парень застенчивый, не поднимает взгляд и постоянно горбится, но при этом был около драконов, пишет про волшебных тварей книгу по их приручению. Да чтобы подойти к какому-нибудь магическому животному, способному тебя убить в мгновение, нужно иметь стальные… нервы. Она же девушка приличная и думает исключительно пристойно. — С удовольствием бы прочитала. Искренне произносит, не вкладывая в слова ни капли лжи. — Обычно у людей иная реакция. Авгурей практически напротив неё выглядит таким несчастным, что сердце разрывается напополам. Всегда больше жалко животных, чем людей. Но открыть и выпустить птицу… — Не стоит мыслить в чётких рамках, хоть извне так упорно это вбивается. Обычные люди творят историю, несмотря на порядки. Девушка пожимает плечами, а птица корчит до того несчастные глаза, что только усилием воли останавливает себя. Сзади не слышит шагов, но спиной ощущает лёгкий ветерок от смены положения объекта в пространстве. Еле подавляет рефлекс предпринять меры по устранению предполагаемого врага. Спустя столько лет ещё не может вбить себе в голову, что настало мирное время. А сейчас-то её жизнь неприкосновенна, если кто-то из их делегации пострадает — начнется магическая война между их странами. А это никому из сторон не выгодно, попробуй сначала из кризиса выбраться. — Мистер Саламандер. На выдохе произносит Анна, отрывая взгляд от несчастнейшей птицы в мире. И оборачивается назад. Ньют снова прячет взгляд под чёлкой. В этом плане у них полнейшая несовместимость — Анна привыкла всегда смотреть в глаза собеседника. — Что, мисс Кузнецова? Парень начинает скоро перебирать листы в затасканной папке, ища что-то. — Могли бы вы со спины не подкрадываться? — на этих словах у него даже руки замерли, — нет-нет, вы ничего такого не подумайте! Профессиональная привычка. Ньют извлекает какой-то листок с папки, кладя её на место. И в несколько широких шагов приближается к девушке, но сохраняет дистанцию так, чтобы никого не стеснять. — Не думал, что так называемые «международники» имеют привычку нападать на человека в целях самозащиты. Ранее теплый взгляд, обращённый в сторону, сменяется на колкий. Голубые очи, такие же, как и у неё, устремлены в её глаза. Пронзают насквозь. Русская мысленно даёт себе затрещину, сама виновата, негоже расслабляться. Самые невзрачные лошадки ещё те высококлассные скакуны. — Думаете, война не брала всех под одну гребёнку? С вашей наблюдательностью, думаю, давно сумели понять, что пороху я понюхала. Да, кудесников в международных отношениях почти не трогают, но пару случаев экстренной отправки на линию фронта было. — Извините, мисс Кузнецова, за мои резкие слова… — парень мнётся, снова превращаясь в невзрачное нечто. — Любезнейший товарищ Саламандер, — произносит на русском языке, здесь же исправляясь на английскую речь, — вы мне откровенно симпатизируете. Так, может, перестанем ломать комедию двух актёров? — Да я же… Девушка подавляет вздох. Да, тяжело будет, а он ведь её компаньон на ближайшие дни. Ну, тяжело ей общаться с застенчивыми людьми, хоть тресни!***
Всю делегацию заселяют в отдельный дом, предоставляя поистине королевские апартаменты. Но каждый кудесник чувствует дискомфорт, граничащий с диким стыдом. В то время как они жируют, обычное население загибается с голоду. После ужина, совместно с важными лицами магической Британии, Анна в отведенной ей комнате рыдала в объятиях Зинаиды, размазывая слёзы по щекам. Ей обидно и горько до слёз, что высшие чины могут себе подобное позволить, наплевательски относясь к обычному человеку. Да как она, девчонкой совсем семнадцатилетней, пошла на войну, обрезая косы. Порой спала под открытым небом, питалась куском хлеба и водой. А то и вовсе голодая: отдавала еду осиротевшим детишкам. Ей, как солдату, что-то обязательно перепадёт. А им что? У них-то эту самую еду отбирают, чтобы прокормить города, армию… Анна сама выросла в крестьянской семье, где каждое зёрнышко было добыто кровью и потом. Да, в ней проснулись силы кудесника, некоторые чары и заклятия выручали вести домашние дела, а порой просто спасали из самых критических ситуаций. А Зина, её верная подруга не плакала, нет. Это не значит, что она эгоистичный человек, просто в этом плане жизнь заставила зачерстветь. Большевики, пришедшая власть, расстреляла её семью, не трогая лишь младшего брата. Зинаида ведь из аристократии, но обладает поразительным и гибким умом, быстро понимая, какую сторону стоит принять. Родные — на стороне белых, она на стороне красных. Частая картина быта в их непростой жизни. Ей было тогда двадцать лет, а младшему брату пять. Всё их имущество конфисковали и, собирая кое-какие оставшиеся связи, семье Матрёхиным пришлось пропасть без вести в обычном мире. Да, там тоже были междоусобицы между старыми Имперскими Ведунами и Советскими Кудесниками, но значительно меньше и спокойнее. Для волхвов смена власти значит лишь изменение названий каких-то определений, да и всё. И чисто символический вид того, что они также подчинились Советам. Наивные. И они перешли к кудесникам, с головой и руками, слава Перуну, что Витька-то, её младший брат, оказался на редкость одаренным мальчонкой. Из-за нехватки кадров, да и будущей силы волхвов, Кудесники вцепились руками и ногами в талантливого мальчика. А Зинаиду отправили совместно с Елизаветой в отдел внутренних дел. Последняя — шпион, знающая донельзя многое. Зина сильнейший чтец мыслей, даже никакие амулеты или артефакты не способны препятствовать её дару. На одном из заданий в один отряд попала и Зинаида, и Анна, так уж вышло, что им пришлось идти рука под руку, а там слово за слово и как-то друг в друге нашли родные души что ли. Это ещё Аня познакомила Зину с её будущим мужем — Сергеем. Но обе из нищеты выбрались и вон уже, где находятся! А завтра бал, послезавтра — переговоры, и, наконец, домой.***
Ранним утром уже вся делегация была за столом и неторопливо завтракала. Божей что-то обсуждал с Иванычем, в их беседу иногда встревала Елизавета. Степановна и Зинаида вели горячий спор по какому-то вопросу. — Анна, свет моей души, — подсаживается к ней справа Давид, всегда исключительно пунктуальный человек. Если он опоздал — жди лиха, — чего же не ешь? — Доброе утро, да кусок в горло не лезет, — честно признаётся, — чего ж ты опоздал? Девушка аккуратно кладёт обратно вилку, откидываясь на спинку стула. Только чёрный чай можно пить, да и, может, съесть пару закусок. — Добрейшего утра, да посмотри, какие же тут яства на любой вкус! Совершенно безобразное расточительство. — парень, всего на пять лет старше её самой, тянется к чаю и наливает его себе, — Пришлось в срочном порядке варить снадобье, придающее бодрости. Савелий снова всю ночь за бумагами просидел. Девушка понятливо кивает, накладывая себе в тарелку какого-то салата. Со вчерашнего дня ничего не ела, вечер не считается, тогда вообще хотелось убежать. — Совсем себя не жалеет, — Кузнецова качает головой, отмечая, что салат на редкость сытный, — так ведь может снова подхватить лихо. А ты попробуй это изгнать! — Так мы ему дадим вон тот персик отведать, — парень кивает головой в сторону чаши с фруктами, ягодами, — и умрёт. — Серьёзно? Вот здесь уже восклицает Степановна, превратившая спор, скорее всего, как обычно они сошлись не «золотой середине» — Да шучу-шучу, путеводная звезда моей жизни, — поднимает руки, как бы признавая поражение, — всего лишь начнёшь доверять всем и смотреть на мир большими глазами, соглашаясь со всем. Давид берёт вышеупомянутый фрукт, подбрасывая его вверх и тут же ловя. Что-то бормоча под нос, слова можно разобрать, но чтобы понять нужно разбираться в зельеварении. — Снова писать докладную про нарушение… Прошелестел подходящий к ним Савелий. Видок у него, конечно, был ещё тот — спутанные волосы, тёмные круги под глазами и испачканный локоть в чернилах. И на щеке отпечаталась печать. Мужчина тяжелым грузом свалился на стул, в одной руке у него была зажата колба со снадобьем бодрости. — Сава, умный же парень, знаешь, что на износ нельзя работать. Отозвалась Степановна, накладывая в его тарелку еды, содержащей как можно больше витаминов. Да моль напоминает — весь посерел! А ему ещё завтра вести переговоры совместно с Артёмом, обсуждая каждую мелкую деталь, докапываясь к любому поставившего под сомнения пункта. А покушать нужно обязательно — принимать на голодный желудок данное варево сродни самоубийству. — Да они совсем озверели… — Савелий ещё больше сгорбился, — Советы запрашивают отчёты про ресурсы, которыми располагаем. Нужны они мне целую вечность! Пусть сначала в Яви* разберутся. — Ох, родненький, да когда ж це буде! — Зинаида с другой стороны подливает ему компот, — да и в конце концов Русь — сам народ, а не власть. Она сменяется, а люди нет. На слова высших чинов можно лишь кивать, а поступать по разуму и совести. Божей пропускает смешок, накручивая на палец ус. — Кивать, да уши затыкать. После разгуливают мертвяки, мозг уходит в горную даль, и лишь остаётся в речи чистая пропаганда. Слова казаха подхватывает Иваныч, цитируя слова Александра Второго: — Россией управлять несложно, но совершенно бесполезно. Анна как-то по-особенному печально поднимает очи вверх, пытаясь разглядеть что-то там, обращаясь к Чернобогу. — Когда ещё только вещи собирала дома, то в окне видела Белую Бабу*, из лесу выходила. Жди беды. — Эх, Анна Сергеевна, как прекрасен и ужасен ваш дар одновременно! Преклоняюсь перед вами, милая. Изображает манерный поклон армянин. Зинаида скашивает взгляд на него, осматривая с ног до головы. — Слухай, соловейко, заплаточку поставить? А то штанишки на коленках протёрты, простудишься ещё, на погоду крутить суставы будет. За столом раздался дружный смех.***
Первую половину дня Аня должна провести у Саламандера по приказу свыше. Да и не кривя душой, девушка признается, что чем-то приглянулся такой далёкий и непонятный англичанин. Эх, а ведь только недавно смеялась со Степановной с бухгалтерии! По пути к кабинету Саламандера, ей сказали, что юноша на месте, так что волноваться не о чем. Лишь бы не одно, но — спустя пару минут ожидания перед дверью ей так никто и не открыл. Кузнецова аккуратно приоткрывает дверь, видя, что кабинет пустой. В конце-то концов, они вчера договорились, что русская к нему снова придёт. Мягкой и тихой поступью проскальзывает в помещение, прикрывая за собой плотно дверь. И внимание сразу же привлекает авгурей в клетке. Это же живодёрство в чистом виде столько держать птицу взаперти. Ничего же не случится страшного, если Анна выпустит птицу? Она же должна размяться хоть чуть-чуть, да и Ньют птиц любит, не должен ругаться. И тысяча и одно оправдание по пути к клетке. Механизм легко поддаётся под шустрыми девичьими пальцами. Авгурей по своей сути птица пугливая, но животные питают к девушке какую-то необъяснимую симпатию. Существо, осмелев, выбирается из клетки, делает пару кругов по кабинету, разминаясь. И тут же приземляется перед девушкой. Кузнецова несмело протягивает руку вперёд, птице же, смекнув, сама подставляет голову. Девушка с едва заметной улыбкой почесывает её. — Не думал, что он к кому-то проявит симпатию после того, что с ним делали бывшие владельцы. И как обычно девушка не услышала шаги, как тот ходит — остаётся загадкой. Вообще по воздуху ступает? Нет, учитывая специфику его работы, то, конечно, это одно из важнейших умений, дабы тебя не убили. Идёшь весь из себя в маскировке, наступил на веточку. И всё — пиши пропало. — Любое существо можно приручить лаской. Русская отнимает руку от птицы, оборачиваясь назад. Ньютон немного растрёпанный и, ох, эти вихри на голове! Не то, чтобы ей нравились кудри у людей, но у Саламандера они как-то особенно смотрятся что ли? — Полностью согласен и рад приветствовать вас, Анна, — парень ей улыбается, снова начиная доставать папки из тумбы, — просто замечательно, что есть человек, разделяющий мои взгляды. И всё же обращение на «вы» режет слух, они же почти ровесники! Стоит узнать, в каком году родился Саламандер. — Доброго утра, Ньютон. Отвечает ему всё тем же «официозом». — Как понимаю, то весьма хорошо знаете магических существ? Ньют подходит к ней с тонкой папкой, кажется, там всего лишь пару листов лежит. — Относительно. А что? Зачем такому специалисту, как Саламандеру, понадобились какие-то скудные знания Анны? Она же больше по нечисти и всему такому. — Когда случайно попал в карпатские леса, то услышал пение и увидел эту птицу. Вы знаете, кто это? Парень протягивает ей схематический яркий рисунок. На нём была изображена ярко-золотистая птица, сидящая на ветви ёлки. Ах, это же жар-птица! Иногда их вид выбирается из Ирия*. Что только она забыла в войну? — Ньютон, это огромная удача, что она вам попалась. Это жар-птица. Её песни могут излечить любые болезни и продлить жизнь тому, кто её пение регулярно слушает. Обычно она на людей не нападает. Если не лезть на рожон. Анна пытается ещё вспомнить про птиц, отводя взгляд в сторону от рисунка и, не замечая этого, сильно сжимает лист, немного сминая его. — Ну, и не знаю, правда или нет, но её перья приносят удачу. Во время её рассказала, британец записал её слова на отдельный лист, который тут же положил в папку. — К счастью, мне ещё повстречались некоторые виды животных… Издалека начинает намекать Ньют, Анна усмехается и кивает, мол, расскажет. И тут же в его руках ещё папок пять оказывается. Британец садится перед ней на стопку каких-то бумаг и протягивает второй рисунок, ох, а вот и лиса-Патрикеевна! Кузнецова покосилась на парня, рассказывающего взахлёб, скольких он существ на своём пути повстречал в тогдашней Российской империи. Всякую гадость к себе буквально притягивает магнитом. Как его только русалки не утащили на дно? Такого-то мальчика на дно и не затащить! Стареют.***
На приёме все девушки блистали по последнему писку моды. Пышные платья так надоели молодым, что новый тип одежды восприняли с огромным восторгом. Конечно, старшее поколение не поддалось данной скандальной моде. На смену корсета пришёл другой предмет обихода, если раньше утягивали талию, то теперь грудь. Помнится, как в руки такую «утяжку» взяла Любовь Степановна, то выразительно закатила глаза. До войны им подавай грудь пышнее — после меньше. Вот Елизавета кружится в фокстроте*, а её партнёр, полностью очарованный девушкой что-то ещё успевает рассказывать. А мужчина-то занимает не последний пост, ай да Лиза, ай да проныра! Вроде бы тихая девушка, едва ли заметная в нужных ситуациях, а когда надо, то опережает всех на пять шагов. Божей стоит в кругу мужчин, что-то бурно обсуждающих. Анна беззлобно усмехается: нужно же блеснуть знаниями. Вот как похвалишь мужчину, то тот начинает цвести и пахнуть. Остальных товарищей не видать. Девушка сидит на небольшом диване, разглаживая платье, которое едва ли прикрывает колени. Шелковая ткань приятно холодит тело и всё же ей безумно идёт жемчужный цвет. — Анна, вы восхитительны. Русская так засмотрелась на отплясывающие пары, что совершенно не заметила приближение Ньюта. Если ранее танго считалось пошлым танцем, то теперь же так называемое «французское танго» обрело небывалую популярность. Пусть радуются европейцы, пока могут. Глупая беспечность. — Благодарю, — девушка успевает взять бокал с игристым шампанским у мимо проходящего официанта, — давно вы здесь? Юноша присаживается напротив неё, их разделает лишь небольшой резной столик. Какая же филигранная работа, сразу видно, что сделано умелой рукой мастера! — Около часа, — но Анна чувствует, что в голове юноши есть некие часы, которые отмеряют время по секундам. Люди, приручающие диких животных, обладают самыми разнообразными качествами, — вы, как понимаю, совсем недавно пришли? Ньют улыбается, обнажая ряд белоснежных зубов, немного наклоняя голову. Чёлка падает сверху, немного закрывая лицо. Одно Кузнецова знает точно — она влюбилась. Осознание этой мысли пришло ещё в первый день их знакомства. Русская же человек прямолинейный и даже себе не врёт, не поступая, как девочки её возраста или младше. Что-то там отрицают, пытаются мысль из головы выкинуть, назвать бредом, прийти в ужас от полного осознания. А влюблялась Анна множество раз, да и на это ей причины особо и не нужно было. Как говорится, почти с первого взгляда. И чувство ноющей влюблённости преследует её почти всю жизнь. Очень привычно засыпать с фантазиями перед глазами, просыпаться с мыслью о возлюбленном человеке. Да, трудно, она не спорит. Но что-либо предпринимать Анна в данном случае не имеет права. Между СССР и Великобританией отношения далеко не гладкие. И с каждым годов всё больше ощущается изоляция её страны от остального мира. Пытаешься ответить самой себе на вопрос: «почему он мне понравился?». А ответ так и не находится. Анна девушка умная и не будет показывать собственную влюблённость никоим образом. К ним стремительно приближается Зинаида, блистая улыбкой налево и направо. Но кольцо на безымянном пальце правой руки сверкает, как и её усмешка. На украинке фасон платья такой же, как и у Анны. Заниженная талия, лёгкая ткань струится по телу. По-идее подобный фасон должен подчёркивать абсолютно ничего, но не со среднестатистическим телосложением славянок. — Анечка, снова рядом с тобой этот хлопчик. — со смешком на русском языке говорит Зина, получая от подруги едва ли различимое раздражение во взгляде, — Сколько лет, сколько зим, Ньютон! Сначала Саламандер хмурится и внимательно разглядывает Соколовскую, пытаясь понять, откуда она знает его имя. Эти русские… вызывают доверие от слова «нет». У мазоолога нет никаких пунктов по поводу других национальностей, но при виде русского человека неволей выпрямляешься и собираешься. Даже такая милая девушка, как Анна, внушала мимолётное опасение. От двоих молодых, обворожительных девушек исходила реальная опасность. И как только про это подумал Ньют, то улыбка Зинаиды стала ещё шире. Хотя, казалось бы, куда больше? Взгляд опускается на ухоженные женские руки, лишь одно, но — на большом пальце левой руки не было ногтя. На его памяти лишь у одной молодой девушки подобное было… — О, какая неожиданность, Зинаида. Саламандер было порывается встать, но его останавливает жест брюнетки. — Сидите, милый, сидите. Я украду на пару секунд Анечку, да? — скоро тараторит Зина, цепко схватив под локоть поднявшуюся Аню, — вы даже не успеете по ней соскучиться! Буквально буксиром русскую перемещают в укромный угол зала, где стоят остальные её товарищи, коих не увидела на мероприятии ранее. Степановна, нахмурившись, курила. Сиё действие происходило крайне редко, а если и доходило до этого, то значит одно — они в полнейшей трясине. Благо, сейчас женское курение вошло в моду и не так сильно бросается в глаза. Иваныч рядом нервно поправлял костюм, его всяко привычнее военная форма кудесников. Давид прятал очередную микстуру с чем-то в пространственные карманы — ему, как талантливому зельевару, крайне интересен состав аглицких снадобий. А Савелий блаженно улыбался, пребывая в прострации, наверное, Степановна в него влила успокоительное, собственного приготовления. Нервы у мужчины ни к чёрту, столько-то лет проработать и остаться в совершенно здравом уме представляло невозможным. — Анечка Сергеевна, — обращает её внимание армянин, — у меня имеются крайне радужные новости! Во всей еде есть примеси чего-то, но чего — не могу разобрать на глазок. Новые разработки, куда умы продвинулись! — Додя окончательно свихнулся, — философски озвучила мысль Степановка, выдыхая дым, но женщина, чёртовка, делала это так изящно, что все нотации о вреде для здоровья забываются, — и Савушка вместе с ним. — Любовь Степановна, собственно-то, зачем собрали? Вместо неё отвечает Иваныч, подбирая выражения и говоря с расстановкой, снова же оттягивая бабочку вперёд. Бесполезно тряпье, да и только. Понавешают на мужиков нечто, а после ходят, и ткань переводят, тьфу. — А затем, Ань, что наши дуреть начинают. Вон олени, покорители чистого идиотизма, наивности и тупости. Пожилой мужчина осматривает два экземпляра глупости. Им под тридцатку лет, на вид, как два крепких лоханя*. А на деле же — телега с пробитым колесом. — Дорогой мой друг, Иван Иванович, это всё не они виноваты, а новый выведенный вид трав, добавляемый в еду под видом специи, на вкус ощущаемый, как чёрный перец. Возникший из ниоткуда казах даёт отчёт, по какой причине у товарищей произошёл сдвиг по фазе, продолжая информировать отряд: — Как рассказали коллеги, не умеющие держать язык за зубами, то свойства растения проявляются в том, что усиливают сдерживаемые эмоции. В общем, типичный психотропный препарат. У военного возникло непередаваемое выражение лица: на виске от гнева запульсировала венка, а бровь дёрнулась вверх. — Ясно, — чему-то своему кивнула Степановна, — Шурик, держись около своего земноводного и ни на шаг не отходи. За прикрытие сойдёт, хотя без слёз не взглянешь. Тонкий, как банный лист. Зинуш, пообщайся с высшими чинами, полезно будет. Иваныч, родненький, присмотришь за этой бестолочью малолетней? — короткий взгляд на Давида и Савелия, — Божей, голубчик мой, а ты мне сейчас нужен по одному занятому делу, от которого ты не сможешь отказаться. Соколова кивнула в сторону, мол, пора возвращаться. О, а вот и чарльстон начался. Американский свободный танец! Да, больше всего Анна не любит американцев. На это имелись личные причины, подогреваемые пропагандой. Ань, слухай, а ты приглянулась нашему мистеру Саламандеру. Хотя моментами побаивается, правильно делает мальчик… о? Так и ты в него? М-да, наши ей всё не то. Да даже тот же Игорёк за тобой ужиком увивается. Так только ты могла влюбиться. Шурик, удачи тебе. — Мистер Саламандер, как и обещала, вернула в целости и сохранности. Мягким нажатием на плечи Анне, Зинаиду усадила ту на место. Молодой человек немного покраснел, ясненько, успел немного подвыпить. На это явно указывали и пустые бокалы. Молодой, не стрелянный в этом плане горобчик, всё ясно с тобой. Украинка сдерживает смех, парень наивно полагает, что алкоголь поможет угомонить волнение. Нет, в каком-то смысле это и так, но тянет на необдуманные поступки. — Благодарю. Тихо бормочет под нос Ньют. Зинаида ещё раз пожелала мысленно удачи Анне и упорхнула в противоположную сторону, выполнять поставленную задачу. Сама Кузнецова старается не захохотать: пьяные британцы ещё тот артефакт. — Ньютон, вам плохо? Заботливо спрашивает, будто бы и не поняла, что с ним. Саламандер икает, поднимая голову вверх, смотря на русскую. — Нет-нет, — всё так же бормочет под нос, — всё хорошо. Мазоолог порывается встать, но тут же приземляется обратно на диван. И что прикажете делать, когда объект, возле которого должна находиться девушка наклюкался? А мимо ещё проходит начальство. Надобно бы его отвести домой, да и не мог человек так напиться за десять минут! — Так, дорогой мой, пошли отсюда… Кузнецова оглядывается по сторонам, так, за ними никто не следит. Девушка быстро встаёт, хватает за руку парня и перемещается за пределы здания. Перемещения пьяного тела чреваты одним маленьким пунктом… Молодой мужчина сгибается и опирается рукой об мусорный бак. Вот этим и чревато. Когда видишь мужчину своей мечты на неком торжестве, где все веселятся, танцуют, да и вообще развлекаются, то думаешь, что будешь зажата в его сильных руках и танцевать? Саламандер вроде бы распрямился, но тут же обратно сгибается. Нет. Точно не танцевать. — Где живёте? — Через два квартала, в двадцатой квартире… Ньютон вроде бы возвращается в реальность, но уж больно его сильно ведёт от простого алкоголя. Неужто опоили? Он мог по ошибке и её бокал взять, выпить. Ясно откуда ноги растут. — Ладно, пошли. Анна вздыхает, думая, что в этой жизни сделала не так. Ловко подхватывает его, обнимая за талию. Со стороны они наверняка комично смотрятся, высокий мальчик, чуть выше метра восьмидесяти и она, гордых метр шестьдесят. Не сказать, что она девушка хрупкая, да и вообще слабая, вовсе нет. Просто попробуй взвалить на себя такого кабана. Девушка призывает собственную палочку, и, слава Всевышнему, что заклинание сработала с первого раза — чёрный орешник дерево привередливое временами. Полог отвлекающих чар сокрыл пару, заметить их может только по-настоящему сильный волшебник. Это вам не рядовые чары, распространенные по всему миру, а личная разработка кудесников! Она бы и прочие заклинания применила, если не кое-какое опьянённое тело. С горем пополам, но они зашли в многоэтажное здание, а дальше интереснее — ступеньки! Тихонько, медленно и вдумчиво они наступали на каждую ступеньку. Но, почти дойдя до третьего этажа, юноша по неосторожности упал и вписался лбом в ступеньку. — Познакомься ступенька это Ньют, Ньют — ступенька. Простым отпирающим заклинанием открыла дверь, значит, мужчина не живёт в этом доме. Может быть, специальная квартира, дабы в случае чего приводил сюда незнакомцев. Хорошо быть пьяным, боль не так ощущается, а иногда и начинает тело неметь. Саламандер заснул, в принципе тоже неплохое развитие событий. Девушка скинула с ног туфли на небольшом каблуке и затащила мужчину в квартиру, захлопнув дверь, наложив сверху чары. На всякий случай. Если он пару лишних минут побудет в небольшом коридоре, ничего не случится, так? Обход небольшой квартиры показал следующее — запыленные комнаты (это недоразумение исправил один взмах палочкой, могла бы и без неё, но не хочет лишний раз напрягаться), значит, здесь бывает крайне редко. Даже банальные бытовые принадлежности имеются и то далеко не все. В конце концов отправила Ньюта спать на раскладной диван. Сама же Кузнецова села на стул в гостиной, подперев лицо рукой. Не, так повезти могло только ей. Анна взглянула на настенные часы, всё про всё заняло час. Хотя могла его вполне продуктивно провести, но Степановна ни с того ни с сего привязалась к этому парню. М-да, а ведь может сейчас взять и его убить, и никто ничего не докажет. Но с другой стороны он её косвенно спас от позора… ох уж эти осмотрительные мужчины. Оставить его здесь самого или уйти? Когда-нибудь сочувствие погубит Анну, непременно.***
Утро Ньюта началось с головной боли, непередаваемым привкусом во рту и сушняком. Он никогда бы и не мог подумать, что с двух бокалов шампанского его может настолько развести. К слову, то, как он пил, помнит последним. Он во второй квартире как-то оказался. Парень приподнимается, и одеяло соскальзывает с него, надо же, его ещё и заботливо укрыли… и раздели. Только кто это мог быть? Со стороны кухни слышится копошение, шум гремящей посуды. Брат вряд ли… он бы за подобное мог только отчитать. Сбоку, на тумбочке, стоит кружка с неким содержимым. Рядом записка, мол, целебное снадобье от похмелья. Мужчина не думает, что его в момент пробуждения будут травить, могли ещё во сне зарезать. И всё-таки выпивает, чувствуя, как постепенно самочувствие приходит в норму. Сначала он посетил ванную комнату, приведя себя в человеческий вид и, накинув на себя халат, заходит на кухню. Ох, Анна. Девушка стояла за плитой, поджаривая блины. На столе уже стояло две кружки с чаем. — Знаете, после всего, что между нами произошло, вы, мистер Саламандер, просто обязаны на мне жениться, как приличный мужчина. Ловким движением руки подкинула блин вверх, переворачивая его. Девушка обернулась к нему, складывая руки на груди. На ней вчера было то самое жемчужное платье с глубоким вырезом спереди, прикрываемым спереди тканью телесного цвета. Волосы, из прежней завивки, сейчас были собраны на неясный пучок с боку. — Между нами что-то было? Теперь ясна причина, почему из всей одежды осталась одно нижнее бельё. Русская стыдливо отвела взгляд в сторону. — Да, — и кивает головой, — вы так были настойчивы, да под действием алкоголя… Саламандер убирает с лица неловкую улыбку, теперь уже в шоке распахивая глаза. Он совратил русскую девушку, одну из тех, кто был гарантом мира между странами… и если он ничего не предпримет, то разгорится международный скандал. Анна начинает хохотать, утирая проступившие слёзы ладонью. — И вы поверили? — Знаете ли… — Всего лишь спасла вас от позора и прикрывала, пока вы очищали организм в подворотне, а после довела до дома. Казалось бы, ничего выдающегося в этих поступках не было, но сам факт того, что Кузнецова его не бросила уже говорит о многом. — Какой позор. Ньюту становится ещё стыднее, и он закрывает лицо ладонями. Показал население с лучшей стороны! Молодец, Ньют, как обычно всё испортил. — Да не переживайте, с кем не бывает. Девушка легкомысленно пожимает плечами, снимая последний блин со сковороды, кладя его на тарелку. Тарелку ставит на стол, присаживаясь. — Чего замерли? Присаживайтесь. Анна скрывает насмешливую улыбку за кружкой чая. Один из плюсов Британии — восхитительный чай, жила бы здесь ради него одного, ей Богу. Ньютон ещё немного помялся около двери, но всё же сел, начиная трапезу с ней. Шура, как девочка умная, уже успела своим послать короткую весточку, объясняющую всю ситуацию. После, конечно, с неё выторгуют все подробности. Официальная часть о заключении договора состоится через два часа. Времени предостаточно. — Вообще тот бокал предназначен был мне, но по неосторожности вы его взяли, так что подобное должно было произойти со мной. Благо, рядом всегда есть мои товарищи, они бы меня и репетировали в сторону. А рядом с вами — никого. Не бросать же вас было там, в самом деле? — беспечно говорит, делая маленький глоток чая, наслаждаясь его вкусом. — Я вам всё испортил, извините. Ньют ещё больше горбится, смотря куда угодно, но не на русскую напротив. Девушка раздражённо хмыкнула и плавно поднимается со стула, подходя сбоку почти вплотную к Саламандеру. Парень оборачивается к ней, смотря снизу вверх. — Аня, приятно познакомиться. Весь официальный тон сбавляет. Да, у британцев совершенно другой менталитет, но на протяжении всех дней испытывать друг к другу какие-то сложности, ужимки, недомолвки — ужасно. Кузнецова привыкла выражаться по делу, ясно и лаконично, без каких-либо сложных языковых конструкций. Третий раз за всё знакомство протягивает парню ладонь. — Ньют. Ей крепко пожимают руку, как только юноша думает разорвать рукопожатие, Анна сдавливает его ладонь. — И договоримся, Ньют, чтобы в будущем без пустых извинений, каких-то стеснительных бзиков и образа милой невинной британской ромашки, хорошо? Русской пришлось на него надавить морально, её терпение далеко не безграничное. По пареньку-то видно, что он ещё какой смелый и решительный, но как-то абстрагирован от людей. Это его проблемы. Саламандер поражённо смотрит в её глаза, хлопая ресницами, впервые с ним так заговаривает девушка. Но это русские… от них можно ожидать чего угодно. Не в силах ничего произнести, парень лишь кивает. Теперь Анна Сергеевна отпускает его руку и садится обратно, продолжая трапезу, как ни в чём небывало. Ньют, усмехаясь, подпирает щёку ладонью и откусывает блин. Эта девушка поразила его в самое сердце.***
В зале сидела делегация Советских Кудесников, при полном параде, напротив них расположилась верхушка Министерства Магии. Её любимая Любовь Степановна выдвигала вежливо, но настоятельно требования Кудесничества. По правую сторону от неё сидел Савелий, что-то записывая, а порой дополняя её речь. Слева сидел Артём. Вот кто действительно пропадал все дни в министерстве днями и ночами, так он. Все остальные расположились сзади. — Вы просто нам приказываете! — восклицает кто-то из людей, расположившихся в третьем ряду британцев. — Если считаете, что кто-то имеет права вам приказывать, то так тому и быть, — не изменяя лёгкой улыбки, отвечает Степановна, ставя подпись на очередном документе. Давид фыркнул под нос, не сумев сдержать смешка. Ведь Любовь Степановна в своём обычном репертуаре. Одетые по-маггловской моде британцы и Советские граждане, чья одежда сшита из грубой ткани. На головах девушках те самые красные платки, фуражки мужчин лежат у них на коленях. И каждый в комиссарской куртке. Елизавета была в платье, сшитом из холста, а Зинаида с Анной в длинных юбках из солдатского сукна и ситцевых блузах. А стрелка часов слишком медленно отсчитывала секунды…***
Лишь под вечер собрание наконец-то завершилось. Через пару часов делегация волхвов отправится на вотчину. Все немногочисленные вещи были давно собраны. Савелий и Елизавета дописывают последние бумажки с отчётами, Зинаида активно прихорашивается перед зеркалом (муж её уже заждался!), Божей с Давидом ведут неторопливый разговор про политику, а Иваныч со Степановной сейчас пропадают в министерстве. Оставшиеся товарищи разговаривают между собой, абсолютно безликие люди. Анна ещё раз перепроверяет собственную сумку и вздохнула — не хватало сказаний про древние легенды. А эту книжонку, со времён Руси, девушка как-то зачитывала Ньютону и, скорее всего, у него забыла её в кабинете. Замечательно, товарищ Кузнецова, выше всяких похвал. — Ой, час всего-то остался! — восклицает Зинаида, бросая мимолётный взгляд на наручные часы. Все тут же перемещаются в отведённый им зал перемещений, оставляя после себя ни пылинки. Будто бы здесь никто три дня не обитал.***
Анна, замерев перед одноимённой дверью, задерживается на пару минут, и как только подымает кулак вверх, дабы постучать — дверь распахивается. Перед ней возникает кто-то из авроров, коротко здоровается с девушкой и уносится. Обычно британцы находятся в вечной меланхолии, а здесь колоссальный всплеск раздражения! Кузнецова быстро заходит в кабинет, видя, как понуро сидит за своим рабочим столом Саламандер. И сердце ещё так заныло, тц, глупый орган. — Здравствуй, Анна. Не поднимая голову, приветствует её парень, пытаясь улыбнуться, но быстро бросает эту затею. Русская вздыхает и быстро преодолевает расстояние разделяющее их. Обходит стол, становясь сбоку от стула, на котором сидел юноша (считай, их традиция). — Ньют. Обращается к нему не полным именем, беря его ладони в свои, как-то по-особенному сжимая их. Её небольшие ладони просто смешно смотрятся в его, но в этом есть и своя необъяснимая прелесть. Саламандер смотрит на их руки как-то неверяще, не понимая порыва девушки. — Уже через сорок пять минут меня здесь не будет, а ты в растрёпанных чувствах и даже не по причине моего отъезда, — в кои-то веки заговаривает с ним, как со своими друзьями, — как так можно? Лукаво улыбается. Утешать его по поводу каких-то личных проблем? Они не настолько близко знакомы. — Так быстро? Парень ещё больше расстраивается. — Вам всем оглашали сроки нашего пребывания. Ещё бы перед приездом волхвов они бы ничего не предприняли, ага, а как же. Для Саламандера это были одни из самых интересных дней его жизни, в плане общения с человеком, но всё имеет свойство заканчиваться. Саламандер утыкается лбом в их сцепленные руки. Буря чувств в очередной раз всколыхнулась в груди русской, но привкус горечи всё портит, если бы не политическая ситуация в стране, то… Задумываться об этом невыносимо — ничего изменить нельзя. Девушка целует в чудные кудри парня на прощание, ведь ничего больше она себе позволить не может. Ньют поднимает на неё взгляд и грустно улыбается. Оказывается, так непросто расставаться. — Только не забывай меня, — судорожно шепчет русская, сдерживая слезы, сжимая губы и задерживая дыхания. — Ни за что. Так непривычно твёрдо отвечает мазоолог, поднимая голову вверх, и мягко отнимает руку, поправляя сбившийся набок красный платок. И, смелеет, позволяя себе большего, задерживает ладонь на щеке Анны. Слёза всё-таки покатилась по её щеке, русские девушки так необъяснимо сентиментальны. Ньют большим пальцем утирает выступившую влагу, на его лице нет и тени улыбки. Всего лишь застывшее всепоглощающее спокойствие. Девушка первая отстраняется, делая шаг назад. До возвращения на Родину осталось десять минут, всяко товарищи уже думают искать, но не торопятся, давая время. И Кузнецова скоро развязывает сзади узел на платке, снимая его и кладя на стол. Всё равно у неё есть ещё один запасной, а такая особенная вещь весомая память. — Мне ты всё равно ничего не можешь дать, ведь весь наш багаж будут проверять, буквально переворачивать вверх дном, а я могу оставить тебе что-то. И, считай, что и книга подарок. Отвлечённо произносит Анна, прекрасно осознавая, что это их последняя встреча в жизни. Русская резко разворачивается и уходит, лишь перед самой дверью оборачивается. — И… — делает глубокий вдох, — прощай, Ньютон Саламандер. Анна стремительно исчезает из кабинета к товарищам, осталось целых — Боже мой — пять минут! Степановна её прибьёт на месте. Жизнь-то продолжается, но какой-то маленькой детали не хватает. И это вовсе не платок, а человек, отныне хранящий его.***
С той поры прошло уже два года, а красный платок лежит надёжно внутри чемодана, скрытый ото всех — и от самого парня, и от зверей, и редчайших посторонних людей.